Елена Логунова - Вкус заката

– Ты, наверное, историк? – спросила я в паузе между тирадами экскурсовода. – Или географ?

– Вчера ты думала, что я философ или алхимик! – уклонился он от ответа.

– А позавчера предположила, что ты офисный клерк или, боже сохрани, голубой! – подхватила я. – Вот интересно, а что же я буду думать о тебе завтра?

Это была откровенная провокация, но Даниэль на нее не поддался.

– Надеюсь, только хорошее!

Он улыбнулся, но я видела, что ему не хочется продолжения этого разговора.

Разумеется, я отступила. Если мужчина упорно не желает рассказывать о себе, это обычно означает, что он нацелен на эпизодическое присутствие в жизни женщины. Тогда с ее стороны умнее и правильнее всего принять в целом тот светлый образ, который мужчина выбрал для разовой демонстрации, и не искать конкретики, которая может только испортить задуманное впечатление. Углублять случайное знакомство – все равно что копать грядку на минном поле: это очень рискованное земледелие!

Спасибо моему недетскому возрасту, я прекрасно понимала природу той силы взаимного притяжения, которой не хотела сопротивляться, а Даниэль скорее всего и не мог. Физическое влечение – дьявольски мощная штука, вроде атомной энергии: если использовать ее грамотно и осторожно, то всем будет светло, тепло и комфортно. В противном случае – рванет так, что мало не покажется!

Будь я моложе, я могла бы влюбиться в Даниэля, и это определенно была бы настоящая катастрофа. При отсутствии соответствующего опыта чрезвычайно легко принять сильное сексуальное притяжение за большую любовь. Но этот обман или самообман однажды заканчивается взрывом, после которого тех, кто выживет, ждет долгая ядерная зима… С соответствующей ядерно-зимней депрессией.

Я обоснованно надеялась, что на сей раз ничего подобного со мной не случится. Я знаю, чего хочу, и получу это. А затем – адью, мон шер Даниэль! Прощайте, мы встретимся в следующей жизни!

За парня я не волновалась. Лишний опыт физической любви ему не помешает, и вряд ли с одного раза он крепко-накрепко привяжется ко мне эмоционально. У мужчин в этом смысле психика крепче, чем у нас, бедных. Как существа полигамные, мужчины самой природой нацелены на постоянный поиск и Большую Любовь к Единственной Женщине сознательно или подсознательно воспринимают как вынужденное окончание долгого, полного опасностей, но чрезвычайно интересного плавания. И, соответственно, вовсе не стремятся встать на вечную стоянку в тихой гавани супружества! Это мы, дурочки, по молодости лет постоянно ждем, что ласковое слово вот-вот превратится в признание, и готовы принять за великую любовь хоть человеческую симпатию, хоть животную страсть.

Интересно, сколько раз за свою жизнь наступает на эти грабли среднестатистическая женщина?

Мои размышления не были особенно приятными. Зато они образовали выигрышный темный фон для более ярких впечатлений. Мы ведь ехали в Монако!

Пресыщенная публика может сколько угодно рассуждать о том, что Старый Свет ей давно знаком и уже ничуть не интересен, но у старушки-Европы всегда есть козырь в рукаве: это княжество Монако, куда уже сто пятьдесят лет регулярно наведывается весь мировой бомонд. Да и простым смертным в статусе туристов путь в сказочное княжество отнюдь не заказан.

До сих пор Монако у меня лично ассоциировалось исключительно с гонками «Формулы-1», а Монте-Карло – почему-то с гномами, вырубающими из горы огромные сверкающие самоцветы. Никаких богатых карликов я в Монте-Карло не увидела, хотя это вовсе не значит, что их там нет. Состоятельных граждан в княжестве Монако больше, чем где-либо на планете. Это даже не считая приезжих миллионеров.

Взять, к примеру, хотя бы простых монегасков – это основное население Монако, народ общей численностью около семи тысяч человек. Большинство из них родились в рубашке с вышитым гербом княжества Монако, которое своих законных подданных так горячо любит, что освобождает от налогов, дает беспроцентные кредиты, платит пособия и заваливает подарками. Для тех монегасков, которые по местным меркам считаются малоимущими, на берегу моря построен целый район.

С горы, на склоне которой разбит княжеский парк, открылся превосходный вид на это буржуйское гетто из комфортабельных многоэтажных башен с мариной для малотоннажных судов.

– Там, внизу, живут бедные монегаски и стоят их яхты! – со слезой в голосе сообщил экскурсовод.

После этого, наверное, не мне одной очень захотелось самоотверженно пополнить собой огорчительно малочисленные ряды бедных и несчастных монегасков, однако тут же выяснилось, что это не так просто. Женщина еще может получить гражданство, вступив в законный брак с монегаском, а вот мужчина даже после женитьбы на представительнице коренного народонаселения будет ждать присвоения почетного звания «заслуженный монегаск» от восьми до двадцати лет!

– Наконец-то редкий случай дискриминации мужчин, а не женщин! – обрадовался мой внутренний голос.

Групповая экскурсия показалась мне преступно короткой. Я решила, что обязательно приеду в Монако еще раз и как следует рассмотрю местные достопримечательности в одиночестве и без спешки. Поиграю в знаменитом казино Монте-Карло, погляжусь в кривое зеркало в центре площади между Отелем де Пари и рестораном Кафе де Пари, прокачусь по трассе знаменитой гонки…

Знаменитую городскую трассу в Монте-Карло – самый сложный этап мирового Гран-при – я когда-то уже проходила в компьютерной игре. Всезнайка Даниэль дополнил мои познания исторической справкой. Оказывается, маршрут легендарной гонки в Монте-Карло с одна тысяча девятьсот двадцать девятого года почти не менялся. Эти соревнования всегда имели статус государственных и проводились под патронажем правителей. А первую гонку Гран-при лично открыл и сам же выиграл Его Высочество принц Пьер – дедушка нынешнего суверена Монако Альбера Второго.

Вообще-то еще в эпоху другого Альберта – Первого – стало ясно, что в Монако правит весьма необычная династия. Принц увлекался древней историей, основал музеи доисторической антропологии и океанографии, создал автомобильный клуб Монако и вообще мало походил на потомка затухающей ветви семейства аристократических разбойников. А генотип у них был мощный!

В одна тысяча двести пятнадцатом году император Генрих Шестой даровал права на местные земли генуэзской семье Гиббелини. Потом еще лет сто эта фамилия отчаянно воевала с другой – тех звали Гуэльфи (я смутно припомнила, что в нашем учебнике истории эта распря называлась войной гиббелинов и гвельфов). А у последних, оказывается, были приспешники по фамилии Гримальди. И вот они-то со второстепенных ролей умудрились выбиться в самые что ни на есть великие герои! Два брата Гримальди переоделись мирными монахами и обманом проникли в цитадель Монако, где нейтрализовали своих врагов действенными средневековыми методами и утвердили сначала самих себя, а в исторической перспективе все свое семейство, на княжеском престоле на последующие семьсот лет.