Шарлотта Джей - Кости мертвецов

Эти размышления не вызывали страха или сожаления. Никогда еще она не чувствовала себя настолько оторванной от действительности. В этот утренний час все еще спало, и ощущения Стеллы притупились. Все ее существо было подчинено единственной цели, словно ласточка, которая, повинуясь одному лишь инстинкту, летит к югу, не боясь непогоды, предпочитая смерть отступлению, упрямо гонимая вперед сознанием, что другого выбора нет. Прошлое, толкнувшее ее на этот шаг, оставило в ее душе пустоту, где иногда рождались волнующие чувства, осмыслить которые она была не в состоянии. Стелла даже позабыла о Дэвиде. Теперь она не была одинока. Она не вспоминала ни любовь, ни утрату, поскольку даже эти воспоминания могли помешать ей. Она просто стояла рядом с Вашингтоном, ожидая, пока носильщики уложат снаряжение и можно будет тронуться в путь.

Близлежащая деревня, накрытая зонтом пальм, выказывала признаки жизни. Слышалось осторожное шуршание, то здесь, то там в дверях тростниковых хижин мелькали фигуры людей. Неподалеку остановилась горстка ребятишек. Маленькие, призрачные создания с длинными, будто у гномов, руками в этот сумеречный предрассветный час больше напоминали лесных бесенят, чем отпрысков человека. Майола была самой северной точкой на границе округа Каирипи, и здесь нечасто появлялись белые люди, даже полицейские — туземцы в униформе.

Ситон сошел на берег вместе с двумя полицейскими, стоявшими по щиколотки в грязи.

— Ну, кажется, все готово, — сказал он. — Если идти напрямик, вы успеете совершить более половины дневного перехода еще до жары. Постарайтесь, миссис Уорвик, если получится, днем останавливаться на отдых.

Стелла кивнула, но его слова не тронули ее. Будь ее воля, они бы шли без привала до самой Эолы. Ей, похоже, и в голову не приходило, что может быть слишком жарко, что они могут устать, что им нужно будет хоть иногда останавливаться, чтобы поесть и набраться сил. Их тела были только средством транспорта, и физиологические потребности в расчет не принимались.

— Может быть, польет дождь, а может, и нет, — сказал Ситон. — После полудня, не раньше. Непредсказуемое время года. Погода должна быть хорошая. Для дождей еще рановато. И, если вы заблудитесь, миссис Уорвик, запомните: нужно идти вдоль реки. Хотя вряд ли вы заблудитесь. Держитесь реки, ваш муж говорил мне, что там проторенная тропа. Едва ли с вами что-то случится.

Разве что в Эоле, подумала она. Если что и случится, так только в Эоле.

Ситон протянул руку.

— Я вернусь за вами через две недели. Если вас здесь не будет, вам придется самим доставать каноэ. Или ждать пару месяцев, пока сюда наведается офицер патруля.

— Через две недели мы уже будем здесь, — сказал Вашингтон. Он говорил громко, но на последних словах голос его дрогнул. Он бросил быстрый нервный взгляд на окутанную дымкой стену деревьев. — Сколько еще будет висеть этот туман? — шепотом спросил он.

— Еще час-два. Не торопите солнце. Еще намучаетесь, когда оно взойдет.

Становилось все жарче, парило. Руки Стеллы стали липкими от пота. Она вспомнила о медузах, копошащихся на дне моря у берегов Марапаи.

Ситон прощался с Вашингтоном. Она не слышала, о чем они говорили. Их голоса доносились до нее как шепот в пустом помещении. Звуки здесь были глухими. Душный воздух, словно губка, впитывал слова и дыхание. Они разговаривали, а воздух вокруг них сгущался, становился все тяжелее.

— Ну что ж, еще раз до свидания, — проговорил Ситон, отдавая им честь. Взревел мотор катера. Устроившийся на корме Ситон казался белым пятном с серым, размытым лицом.

Ни Стелла, ни Вашингтон не шевелились. Они ждали, когда разорвется это последнее звено, связывавшее их с жизнью Марапаи и цивилизованного мира. Катер медленно тронулся вниз по реке, оставляя за кормой две белые маслянистые полосы. В круговороте воды будто закипала жуткая, отвратительная, скрытая под пеленой тумана жизнь. Катер скрылся за излучиной. И только шум его моторов разрывал тишину джунглей.

Вашингтон повернулся лицом к деревне.

— Ну, можно идти. — Он старался казаться веселым, но голос его выдавал скрываемую тревогу. Взглянув на его лицо, бледное и бескровное в сумеречном свете утра, Стелла подумала: неужели и я похожа на бледную луну?

Они пошли бок о бок.

— Должен заявить, — прозвучал все тот же веселый шепот Вашингтона, — что я предпочел бы выступить попозже.

— Не понимаю почему, — ответила Стелла. — Мы ведь уже на ногах, и все готово. — Она не узнавала собственного голоса.

Деревня была выстроена полукругом, от воды ее отделял широкий полумесяц ила. Теперь они различали дома — приплюснутые серые лачуги, которые казались живыми диковинными птицами на негнущихся деревянных ногах, с топорщащимся тростником крыш вместо оперенья. Посреди деревни виднелись смутные очертания мужского длинного дома, округлый задний фасад которого взметнулся в небо, будто нос каноэ, а высокий, конической формы передний фасад упрямо замкнулся в себе, храня свои тайны. Собачьего лая не было слышно, но то тут, то там из-под домов выныривали псы и крадучись пробирались между сваями, покачивая костлявыми, изъеденными паршой боками. Несколько стариков вышли посмотреть на уходящих белых людей. Одна женщина, принадлежавшая их проводнику, какое-то время шла за ними, но потом отстала. Оглянувшись, Стелла увидела, что она стоит возле своего дома в потрепанной юбке из листьев, связанных на бедрах; одна ее рука висела вдоль тела, другая лежала на округлившемся животе.

Цивилизация лишь чуть-чуть коснулась жизни этих людей, и сейчас, когда уехал районный комиссар, Стелла поняла, что эти люди, которым доводилось видеть белых, которые выстраивались в очереди во время переписи населения, у которых был свой деревенский полицейский со значком на тунике и чьих соотечественников судили по законам цивилизации, олицетворяли собой порядок, надежность, мир. Она видела на лице оставшейся позади молодой женщины выражение горькой утраты. За ними все еще шли трое ребятишек и двое юношей, один из которых, вооруженный луком и стрелами, выскользнул из дома, когда они проходили мимо, и незаметно присоединился к ним. Затем все затянуло туманом, и деревня исчезла из виду. Впереди тропа упиралась в стену деревьев. Их запотевшие листья покрылись липким, словно белая слизь, налетом. Они шли вперед, и со всех сторон на них давил влажный тяжелый воздух.

Дети отстали первыми. Стелла даже не заметила это. Но, оглянувшись назад спустя четверть часа, она различила лишь фигуры двух мужчин из деревни в низовьях реки, проводника из Майолы и Хитоло, шедшего с двумя юношами из деревни.