Лорел Гамильтон - Обсидиановая бабочка

– Ты хочешь попросить Эдуарда сходить за кофе?

Я поглядела на Эдуарда, сидевшего на противоположной стороне стола. Он даже не стал отрывать взгляда от бумаг. Я улыбнулась:

– Нет, мне самой хотелось его принести.

Бернардо повернулся, оперся задом на стол, скрестив руки на груди. Мускулы у него на руках играли, будто устраивая для меня представление. По-моему, он даже сам этого не замечал – просто привычка.

– Честно? – спросил он.

Я посмотрела на него и пригубила кофе, который он мне принес.

– Это было бы вполне нормально.

– Я эти отчеты не один раз прочел. И опять заниматься этим не хочу. Мне надоело играть в сыщиков. Я предпочел бы кого-нибудь убивать или драться хотя бы.

– Я тоже, – произнес Эдуард. Теперь он глядел на нас холодными синими глазами. – Но надо знать, с кем или с чем драться, а ответ на этот вопрос – где-то здесь.

Он показал на гору бумаг.

Бернардо покачал головой:

– Так почему ни мы, ни полицейские ответа в этих бумагах не нашли? – Он провел пальцем по ближайшей пачке. – Я не думаю, что вся эта писанина поможет нам поймать того гада.

Я улыбнулась ему:

– Ты просто заскучал.

Он посмотрел на меня слегка удивленно, потом засмеялся, закинув голову и широко раскрыв рот, будто завыл на луну.

– Ты меня еще недостаточно знаешь, чтобы так точно судить.

Искорки смеха еще дрожали в его карих глазах, и мне захотелось увидеть перед собой другую пару карих глаз. У меня вдруг заныла грудь от тоски по Ричарду. Я тут же стала просматривать бумаги, разложенные у меня на коленях, и потупила глаза. Если в них печаль, то ни к чему Бернардо ее видеть. Если же он заметит в них вспыхнувшее желание, то может неправильно понять меня.

– Ты заскучал, Бернардо? – спросил Эдуард.

Бернардо лениво повернулся, чтобы посмотреть на Эдуарда. И его обнаженная грудь оказалась прямо передо мной.

– Ни женщин, ни телевизора, и убивать некого. Скука, скука, скука!

Я поймала себя на том, что пялюсь ему в грудь. Меня подмывало встать с кресла, рассыпав бумаги по полу, и языком провести по этой коже. Видение было таким сильным, что мне пришлось закрыть глаза. Такие чувства у меня возникали в присутствии Ричарда или Жан-Клода, но не при посторонних. И почему это Бернардо на меня так действует?

– Что с тобой?

Бернардо склонился надо мной так близко, что закрыл своим лицом мое поле зрения.

Я отстранилась, оттолкнув кресло, и встала. Кресло грохнулось на пол, бумаги разлетелись во все стороны.

– Ч-черт! – сказала я с чувством. И подняла кресло.

Бернардо наклонился собрать документы. Твердая линия изогнутой голой спины оказалась перед моими глазами. Я завороженно смотрела, как перекатываются мускулы у него под кожей.

И шагнула назад. Эдуард смотрел на меня через стол. Взгляд его был тяжел, будто он знал, что я думаю, что чувствую. Я понимала, что это не так, но он читал мои мысли лучше многих. Не хотелось, чтобы кто-нибудь знал, как меня вдруг невольно потянуло к Бернардо. Это было слишком… неудобно.

– Оставь нас ненадолго, Бернардо, – сказал Эдуард.

Бернардо выпрямился с охапкой бумаг в руках, поглядел на меня, на Эдуарда.

– На этот раз я что-то пропустил?

– Да, – сказал Эдуард. – А теперь выйди.

Бернардо поглядел на меня. В этом взгляде был вопрос, но я ничего не ответила. Сама чувствовала, как пусто и непроницаемо мое лицо. Бернардо вздохнул и отдал документы мне.

– Надолго?

– Я тебе дам знать, – сказал Эдуард.

– Чудесно, я буду у себя, пока папочка мне не позволит выйти.

И он танцующей походкой вышел в ту же дверь, что и Олаф незадолго до этого.

– Никто не любит, когда с ним обращаются как с ребенком, – заметила я.

– С Бернардо иначе нельзя, – ответил мне Эдуард. Он не сводил глаз с моего лица, и вид у него был слишком серьезный.

Я стала разбирать попавшие под руку документы. Выбрав свободное место на столе, которое я очистила еще в начале работы, я, вместо того чтобы сесть в кресло, принялась работать стоя. Сосредоточившись на разборе бумаг, я не почувствовала, как Эдуард оказался рядом.

Тут я подняла глаза и увидела, что глаза у Эдуарда не спокойные. Они смотрели пристально, но все равно ничего не выражали.

– Ты сказала, что не встречалась ни с кем из твоих парней уже полгода.

Я кивнула.

– А с кем-нибудь другим? – спросил он.

Я покачала головой.

– Значит, секса не было? – спросил он.

Я снова покачала головой. Сердце у меня застучало быстрее. Очень я не хотела, чтобы он об этом догадался.

– А почему? – спросил он.

Тут я отвернулась, не в силах глядеть ему в глаза.

– У меня уже нет моральных высот, чтобы с них проповедовать, Эдуард, но я в легкие связи не вступаю, ты это знаешь.

– Каждый раз, когда Бернардо оказывается возле тебя, ты из кожи выпрыгиваешь.

Жар хлынул мне в лицо.

– Это так заметно?

– Только мне, – ответил он.

За это я была благодарна.

Не глядя ему в лицо, я сказала:

– Я этого не понимаю. Он же сукин сын. Обычно даже у моих гормонов вкус получше.

Эдуард прислонился задом к столу, скрестив руки на белой рубашке. Точно так сидел и Бернардо, но сейчас это на меня не действовало, и дело, по-моему, не только в рубашке. Эдуард просто на меня так не действует. И никогда не действовал.

– Он красив, а тебе охота.

Жар, который стал уже спадать, снова ударил мне в лицо, будто кожа загорелась.

– Не говори так!

– Но это правда.

Я уставилась на него так, чтобы он увидел злость в моих глазах.

– Иди ты к черту!

– Может, твое тело лучше тебя знает, что тебе нужно.

Я вытаращилась на него:

– То есть?

– То есть как следует потрахаться без душевных заморочек.

Он произнес это с таким безразличным видом, будто говорил о погоде.

– Как ты сказал?

– Дай Бернардо. А своему телу дашь то, что ему нужно. Чтобы тебя имели, не обязательно водиться с монстрами.

– Не могу поверить, что слышу от тебя такое.

– А что? Если ты переспишь с кем-то другим, не легче ли будет тогда забыть Ричарда и Жан-Клода? Во многом они тебя держат именно этим, особенно вампир. Признай это, Анита. Если бы ты не хранила целомудрие, ты бы так о них не тосковала.

Я хотела было возразить, но закрыла варежку и задумалась. А не прав ли он? Может, я действительно из-за сексуального голода по ним страдаю? Да, и поэтому, но не только.

– Да, мне не хватает секса, но больше не хватает близости, Эдуард. Мне не хватает минут, когда я на них обоих смотрю и знаю, что они мои. Что владею каждым дюймом их тел. Мне не хватает воскресений после церкви, когда Ричард оставался со мной смотреть старые фильмы. Мне не хватает того, как Жан-Клод смотрел на меня, когда я ем. – Я покачала головой. – Их мне не хватает, Эдуард.