Лана Синявская - Последняя ночь колдуна

За пространными объяснениями Павел пытался скрыть свою растерянность. Он оказался не готов к тому, что дома она выглядит совсем по-другому. Ее расписной китайский халат стал для него откровением.

Словно почувствовав что-то, она нервно поправила ворот левой рукой. Правую она почему-то прятала за спину. «Скалка там у нее, что ли?» – подумал Павел. Он слегка подался вперед, чтобы заглянуть ей за спину. Скалки не было, но его движение напугало девушку, и она отпрянула.

Ему не нравилось, что она так его боялась. Что за детский сад, в самом деле? В конце концов, он не сделал ей ничего плохого. Райский не привык навязываться, и будь на то его воля, он бы немедленно ушел. Но ему нужно было остаться. Чтобы она немного успокоилась, он воспользовался испытанным способом – сказал комплимент.

– Красивый халат.

Комплимент был незамысловатый, примитивный даже, но она вспыхнула до корней своих рыжих волос, будто к ней поднесли спичку.

– Вы пришли, чтобы сказать мне это?

Это уже смахивало на хамство, но он постарался сдержаться и сказал с улыбкой:

– Я понятия не имел о вашем халате. Просто в нем вы похожи на японку.

Она покраснела еще сильнее, хотя дальше, кажется, было некуда, и это его развеселило. «Интересно, а бывают ли рыжие японки?» – подумал он, пристально ее разглядывая. Он знал, что ей это не нравится, но ничего поделать с собой не мог. Позади нее громоздился какой-то шкаф, и на фоне его темной лакированной дверцы она смотрелась великолепно. Плотная атласная ткань голубого цвета, покрытая переливчатой вышивкой, удачно оттеняла ее розовую кожу, похожую на тонкий шелк. Собранные в высокий хвост волосы открывали маленькие уши и длинную шею. Ему вдруг очень захотелось потрогать эти похожие на раковины ушки с розовыми мочками.

– Послушайте, прекратите на меня пялиться, – потребовала она, и он почувствовал, что тоже краснеет. Последний раз он краснел разве что в школе, а с тех пор считал себя слишком крутым для этого. Тоже мне, Джеймс Бонд хренов. От смущения он заговорил сердитым тоном:

– Мы так и будем стоять в дверях и развлекать соседей, или я все-таки могу войти?

– Можете войти, хотя я вас в гости не приглашала, – парировала она язвительно.

– В следующий раз обязательно запишусь на аудиенцию за неделю, – пообещал он и шагнул через порог, осторожно прикрыв за собой дверь.

– Проходите на кухню, – неприветливо буркнула она, вжавшись в стену, чтобы они могли разминуться. Коридор был настолько узким, что протискиваясь мимо нее, он оказался так близко, что, почувствовал ее запах. Она пахла не духами и даже не мылом, она пахла яблоками. Не свежими, а чуть подвяленными. Запах, знакомый с детства. Дед собирал яблоки в августе, потом резал их на аккуратные, ровные дольки и сушил на солнце. Яблоки пахли точно так же, как эта рыжая, полузнакомая девица, и у него почему-то слегка закружилась голова.

Вспомнив это, он чуть замешкался, проходя мимо нее, и она тут же оскалилась:

– Имейте в виду, если что, Тайсон вас на куски порвет.

– Кто бы сомневался.

Тайсон, услышав свое имя, заулыбался во всю пасть, но Глаша тешила себя тем, что в его случае это ничего не означает. Тайсон вообще исключительно улыбчивая собака.

Она повела его в кухню не просто так. В комнате висел большой мамин портрет, и ей не хотелось, чтобы Райский лишний раз вспоминал о том, чья она дочь. Он и так таращился на нее с нездоровым любопытством. Ей даже показалось, что он к ней принюхивается.

– Фигуру бережете? – спросил Райский, кивнув головой на миску с салатом.

– Нет. Мне просто нравятся овощи.

Он сразу поверил, что это не обычное женское кокетство, а чистая правда. Глаша косилась на свой салат с сожалением. Помидоры уже дали сок, и скоро есть его станет невкусно. От того, что приготовленное блюдо пропадет ни за что, она разозлилась еще больше.

– Зачем вы пришли? Я уж не спрашиваю о том, как вам удалось разузнать номер квартиры.

– Это совсем просто. Я пришел, потому что нам с вами нужно поговорить.

– Вот так вот, – пробормотала она удивленно.

– А разве у вас лично не возникли ко мне вопросы? Куда подевалось ваше любопытство? Или вас еженедельно спасают из различных передряг посторонние мужчины?

– Я не попадаю в передряги еженедельно, – тут же огрызнулась она, обидевшись за свою драгоценную репутацию. – Вопросы у меня, конечно, есть, но я не уверена, что получу на них честные ответы. Во всяком случае, от вас.

Они уселись друг против друга.

– Вы меня недооцениваете. Я кто угодно, но не лжец. – Он отметил, что ее травянисто-зеленые, кошачьи глаза зажглись от любопытства, хотя она изо всех сил пыталась скрыть его.

– Может, поговорим в другой раз? – прикинулась она независимой. – Я собиралась пообедать.

– Я могу подождать. Ешьте свой салат. Я же вижу, как вы мучаетесь.

– И ничего я не мучаюсь. Хотите салата? Или вы, как настоящий хищник, употребляете только мясо?

– Это комплимент или оскорбление? – уточнил он. – Впрочем, неважно. Давайте ваш салат. Только, чур, с хлебом. У вас есть хлеб?

Хлеб нашелся в хлебнице и даже, вопреки ее опасениям, довольно свежий. Стесняясь замотанного изолентой пальца, она орудовала ножом так неловко, что выронила его из рук.

– Давайте я попробую.

Он отобрал у нее нож, сполоснул его под краном и нарезал хлеб крупными ломтями. «Напахал», сказала бы бабушка, а Славик, тяготевший к изяществу форм, поморщился бы брезгливо. А ей так показалось вкуснее, и она все удивлялась, почему не делала так раньше.

Они слопали весь салат, и весь нарезанный хлеб тоже, а потом пили чай с печеньем. И совсем почти не разговаривали.

После того как она убрала со стола, он вдруг спросил:

– Ну что, поехали?

– Это куда же?

– Разве я не предупредил? Извини. – Очевидно, он счел, что после совместной трапезы обращаться на «вы» уже неактуально. – Я хотел предложить тебе съездить в лес.

– В какой еще лес? С какой стати?! – испугалась она.

– Обыкновенный лес, смешанный. Там сейчас грибов много. Опята пошли.

– Вы же хотели поговорить?

– Вот там и потолкуем. Я знаю отличное грибное место. Ты любишь собирать грибы?

Как он узнал? Собирать грибы Глаша обожала с раннего детства. Славик не одобрял, считал ее замашки деревенскими. Ему было скучно бродить по лесу и заглядывать под каждый листик, а из грибов он употреблял в пищу одни шампиньоны. Вычитал где-то, что в Европе лесными грибами брезгуют, и вообразил себя европейцем.

Глаша снова уступила мужу, она же мастер по уступкам. Она перестала звать его в лес осенью и почти забыла, как это замечательно: поехать в лес за грибами.

– Ну, так что? Любишь собирать грибы? – повторил свой вопрос Райский.