Долгий путь на Бимини - Шаинян Карина Сергеевна
Мальчишка скользнул взглядом по Элли.
– Здрасьте, – буркнул он и с надеждой покосился на приоткрытое окно.
Карререс уселся в кресло и сложил руки на груди. Под маской напускной строгости мелькало какое-то странное выражение, причудливая смесь сосредоточенности и досады. Как будто решает кроссворд и не может вспомнить слово, что вертится на языке, подумалось Элли.
– Ну, Венни, – проговорил Карререс, – расскажи нам, что ты делал в моей лаборатории.
– Ничего, – ответил Венни и уставился в пол.
– Так-таки ничего не делал? Просто так забрался ко мне в подвал, никому ничего не сказав? Замечательно! Мне как раз нужен мальчишка на опыты…
Элли обомлела. Совсем обалдевшая от нагромождения событий, все еще потрясенная зрелищем Карререса, готового драться и убивать, она уже готова была поверить, что доктор говорит всерьез. Карререс, будто почувствовав ее ужас, еле заметно подмигнул. Элли шумно выдохнула и сильно потерла лоб, пытаясь вернуться в привычную реальность.
– Так вы все-таки вивисектор, да? – уточнил Венни. На его физиономии ужас мешался с восторгом. – Хотите сделать из меня жуткое чудовище и продать пиратам?
– Любишь комиксы, да? – хмуро спросил Карререс. Венни просиял:
– Очень! Про супермена, и доктора Моро, и про чудовищных зомби, и про…
– А где Гай? – спохватилась Элли.
Карререс оглядел гостиную и шепотом выругался.
– Утопал по своим делам, – сказал он. – Надеюсь, у него хватит ума не попадаться на глаза знакомым и полиции. Только этого нам не хватало.
– А я думала, зомби не могут действовать сами, – растерянно сказала Элли.
– Могут. Если жизнь в тело вдохнуть, а душу не захватывать, – ответил Карререс. – Другое дело, что это почти никому не нужно и, – он выразительно взглянул на Элли, – очень мало кому доступно. Такой мертвец может быть вполне независимым от хозяина – после небольшой адаптации.
– Так не бывает, – авторитетно встрял Венни, который внимательно слушал их разговор. – Они же думать не умеют, только приказы выполнять.
Карререс глубоко вдохнул.
– Венни, – выдавил он, – а не пора ли тебе домой?
– Я не могу домой, – потупился тот. – И на улицу не могу – вдруг засекут.
– Засекут? Ах, да. Так тебе же не привыкать? У тебя на физиономии большими буквами написано – «прогульщик».
Мальчишка засопел.
– Мама сказала, что еще раз – и она меня будет за руку в класс отводить, – сказал он дрожащим голосом. – Можно, я еще на полчаса останусь? У меня через полчаса уроки кончаются…
Карререс безнадежно махнул рукой и молча ушел на кухню. Вскоре оттуда донеслось позвякивание и вой какого-то прибора.
Элли с подозрением повертела в руках стакан с густой светло-фиолетовой жидкостью.
– Ужас какой, – сказала она и покосилась на Венни. Поймав ее взгляд, мальчишка с видом мученика поднес стакан к губам, отхлебнул и зажмурился. Видно было, что он до одури боится на месте превратиться то ли в человека-паука, то ли в чудовище Франкенштейна, и будет страшно огорчен, если этого не произойдет.
– Вкусно, – разочарованно сказал Венни и обиженно поглядел на Карререса.
– Еще бы, – ответил доктор. – Это батидос, – бесполезно пояснил он.
– Ужасно люблю батидос, – решительно заявил Венни. – А этот ваш зомби будет нападать на людей? – с надеждой спросил он. Элли вздрогнула и тоже вопросительно взглянула на Карререса.
– Вряд ли, – ответил доктор.
Венни шумно вздохнул, демонстрируя разочарование.
– Ты допил? – спросил Карререс. – Полчаса прошло. Извини – у нас с Элли дела.
– А можно…
– Нет, – отрезал Карререс. Венни опять испустил душераздирающий вздох и перехватил вдруг засиявший взгляд Элли.
– Аааа, – уныло протянул он, – так бы сразу и сказали.
Он сполз с кресла и нога за ногу побрел к дверям, то и дело оглядываясь – очевидно, ожидая, что ужасный вивисектор найдет занятие поинтереснее и передумает его выгонять.
Однако Карререс был неумолим. Как ни тянул Венни, как ни заглядывал в лицо, доктор выставил его на улицу. Вернувшись в гостиную, он выдохнул, закатив глаза, и залпом допил свой батидос.
– Какой настырный мальчишка, – нежно проговорила Элли. – Откуда он тебя знает?
– Приводили на консультацию, – рассеянно ответил Карререс. – Дело не в настырности. Он – потомок Шеннона… – Карререс на мгновение задумался, погрузившись в себя, а потом взглянул на все еще сияющую Элли. Увидев ее полный стакан, он удивленно поднял брови.
– Допивай, – сказал он, – нам пора идти.
– Куда? – удивилась Элли.
– Думаю, надо на Пороховой холм.
– А зачем?
– У тебя есть другие идеи? – с любопытством спросил Карререс.
– Ну, – замялась Элли, – я думаю, надо позвонить папе, предупредить, что задерживаюсь… – она говорила все тише и неуверенней, съеживаясь под горящим от возмущенного удивления взглядом Карререса. – Он же полдня за прилавком, его подменить пора… – совсем упавшим голосом добавила она.
– Допивай давай, – нетерпеливо повторил Карререс.
Элли еще раз понюхала напиток и отодвинула стакан.
– Извини, Анхельо, – сказала она, – но я как-то…
– Ты этого не пробовала и не будешь, – подхватил Карререс, – потому что не будешь. Потому что раньше такого не пила. Да?
– Неправда.
– Правда! – рявкнул Карререс. – И так во всем! Это всего лишь горсть ежевики, взбитая с молоком, и даже ее ты не можешь принять! Что уж говорить об остальном… Элли, ты, вроде бы, неглупая девушка, – сказал Карререс перехваченным голосом. – Но таких упертых… – он замотал головой, все еще силясь сдержаться, и махнул рукой: – Таких упертых баррранов… Я триста лет живу, но таких еще не встречал. Готова притворяться слабоумной, лишь бы не смотреть правде в глаза! Клаусу не нужно вынимать и пересаживать твои мозги, ты прекрасно делаешь это сама! Куда ты их засунула? В холодильник? Завернула в тряпочку и положила в шкаф? Приготовила на обед с горошком? Чем ты думаешь? Ты вообще, черт тебя возьми, думаешь?! Зачем я распинался полночи? Чтобы развлечь тебя сказками?!
Она всхлипнула, и Карререс замолчал, расхаживая по комнате. Элли дрожащим голосом проговорила:
– Причем здесь ежевика? Ничего не понимаю.
– Ежевикой я пытался накормить тебя на завтрак, вот и все. Но я рассказал столько, что об остальном ты должна бы уже догадаться. Все ведь очевидно.
– У меня голова кругом идет, – жалобно ответила Элли. – Я даже не знаю, в какую сторону надо догадываться, – Карререс сердито фыркнул, и Элли всплеснула руками: – Я же поверила тебе! Только не понимаю, причем здесь я и чего ты от меня хочешь.
Карререс, зарычав, схватился за голову.
– Ну конечно! – воскликнул он. – Что тебе заботы чокнутого доктора… Что до того, что источник иссяк, оставшись без присмотра…
– Я же не виновата!
– Нет. Виноват я. Может быть, виноваты Реме и Брид. Но не ты.
– Тогда почему? Зачем ты все это мне рассказываешь? Зачем перевернул мою жизнь вверх дном?
– Конечно. Какое дело наследной принцессе Бимини до ошибок… Что? – оборвал он сам себя, заметив потрясенный взгляд Элли.
– Я?
– Упертый баран, – проговорил Карререс, глядя в пространство. – Ты правда думаешь, что я рассказывал байки о тезке твоей матери?
– Но ведь я никогда не слышала зов… Ой, – вдруг сказала Элли и замолчала, прикусив палец и глядя расширенными глазами в пол. Карререс резко развернулся к ней, всмотрелся в озадаченное лицо и азартно оскалился.
– Давай, вылезай из домика, Элли. Обратно не полетит, – сказал он. Вздохнул: – Мне очень нужно вернуть Бимини. Но тебе это, может быть, еще нужнее. Я бы не стал вытаскивать тебя из раковины так грубо, если бы не был уверен… – увидев, как Элли сердито передернула плечами, он грустно усмехнулся. – Это твой единственный шанс стать собой. Решайся. Ты ведь чужая здесь, и сама это чувствуешь.
Элли вздохнула.
– Мне всегда казалось, что если я полюблю по-настоящему – и так же полюбят меня – я перестану быть чужой. Найду свое место, понимаешь? Больше не будет холодно и больно… Как будто любовь – это дверь, в которую можно проскользнуть, чтобы очутиться в теплом доме, где захочется остаться. Но она раз за разом захлопывается под самым носом, и мне становится еще хуже, чем было. И из-за этого со мной никому не удобно. Вот и Герберт…
