Джонатан Кэрролл - Сон в пламени

– Теперь он знает, – вздохнула Марис.

– Ты о чем?

– Я думала об этом с детства. Когда вижу гроб, я всегда думаю, что его обитатель теперь знает Великий Ответ: каково это, после смерти. И еще гадаю, повезло ли ему, что уже знает, или нет.

– И Венаск тоже хотел это узнать. Но при всем своем могуществе не мог.

– Может быть, нам не положено знать. – Она посмотрела на меня. – Может быть, нам полагается просто жить как можно лучше и надеяться, что в конце концов все сделаем должным образом.

– А откуда знать, что живешь как можно лучше? Может быть, лучшее, на что ты способен, на самом-то деле никуда не годится?

– Я оптимистка. Я не верю, что бог несправедлив.

– Я люблю тебя, Марис.

– И это одна из причин моего оптимизма.

Часть вторая

ЕГО СОБСТВЕННОЕ ЛИШНЕЕ

Люди создают реальность, которая нужна им, чтобы открыть себя.

В лунном свете клоун не смешон.

Глава четвертая

Вену мы застали в разгар январской оттепели. На темной земле виднелись островки снега, а взлетные полосы аэропорта мокро блестели на теплом, клонящемся к вечеру солнце.

Марис, улыбаясь, ждала меня у самолетного трапа.

– Я только что снова заговорила по-немецки, и мне смешно.

– Это не так уж смешно – вернуться сюда. Это здорово. Когда приедем домой, я позвоню в Калифорнию и справлюсь, как там Венаск.

– Уокер, ты звонишь по три раза в день. Я правда думаю, тебе сообщат, если что изменится.

– Это очень важно для меня, Марис.

– Знаю; но, по-моему, ты перебарщиваешь. Дай всему этому немного улечься.

Люди шли к автобусу, который должен был отвезти нас к терминалу.

Я взял ее за руку и потянул к автобусу.

– Пошли, об этом не стоит спорить. Мы дома.

– Ты прав. Я все думаю, как там твой кот? Еще в самолете о нем вспоминала.

– Ему-то что? Рад – радешенек. Всякий раз, как я отдаю его фрау Нут, потом получаю обратно на пять фунтов тяжелее. Когда бы он ни захотел поесть, она пичкает его куриными сердцами.

Пока мы ждали у багажной карусели наш багаж, какой-то экстравагантный тип с выбеленными волосами и в хайтеково-панковском прикиде подошел к Марис сзади и обнял ее.

– Витамин D!

– Привет, Марис! Куда ты запропастилась, черт возьми? Мы обыскали весь Мюнхен.

– Виктор Диксон, а это мой муж Уокер Истерлинг.

– Муж? Ты вышла замуж! Это новость недели. Вы здесь живете или как?

– Уокер, Виктор – гитарист в группе «Витамин D».

– Привет, Уокер! Ты счастливчик, и я тебя ненавижу. Поздравляю. Да, завтра вечером мы здесь выступаем в «Ауди-макс». Не хотите прийти?

– Вы раскрутились, а? Больше не играете в «Онкель Пё»?

– Что ты! Мы на девятом месте в американской «Горячей сотне». И на первом в Германии.

– Знаю. Мы только что из Лос-Анджелеса. Каждый раз, включая радио, я слышала «В небе выходной». Я тобой горжусь! Вы пробились, вам удалось. Он смотрел на нее глазами маленького мальчика, с любовью и жаждой ее одобрения. Ясно, в прошлом между ними было что-то серьезное. Я бы мог возревновать, но почувствовал только гордость. За Марис, за наши отношения. Виктор Диксон был прав, любя ее, и за это он мне нравился.

– Береги ее, Уокер, она чистое золото. Я оставлю несколько билетов в кассе, и можете прийти, если захотите. Марис, я рад за тебя. Все будут рады узнать, что у тебя все в порядке.

Еще раз бросив на нее взгляд, как из огнемета, он ушел прочь. Она подмигнула мне и не увидела, как он последний раз обернулся к ней, прежде чем выйти.

– Что за ним числится?

– Давний, давний роман. Виктор больше стремился к известности, чем к вниманию.

– В его глазах еще виден тот роман.

– Знаю, но он раздувает это. Ты не ревнуешь?

– Нет, горжусь. Горжусь, что ты меня любишь. Он понимает, что потерял. По его лицу видно.

– Интересно. Он всегда так хладнокровен. Мы пытались, но он из тех, кто думает, что не заслуживает любви.

– Не очень-то приятно думать, что ты была с кем-то еще.

– Вот наш багаж. Мне тоже неприятно думать, что ты был женат.

– Ревнуешь?

– Размышляю.

Фрау Нут жила внизу. Ее квартира напоминала хижину Хайди в Альпах. Кругом стояла Ваиет[32] мебель, на стенах висели оленьи рога и скверные горные пейзажи вместе с сотнями пожелтевших фотографий ее умершего мужа Лео, тридцать лет проработавшего кондуктором на венском трамвае. У нее была милая дурная привычка печь совершенно несъедобные кексы и пичкать ими первую попавшуюся жертву, которой слишком часто оказывался я благодаря своему соседству. Фрау Нут была поклонницей Орландо и с радостью брала его под свою опеку, когда мне приходилось уезжать из города. Она открыла дверь, держа его на руках.

– Марис и Уокер, вы вернулись! Поздоровайся, Орландо.

– Как поживаете, фрау Нут? Мы привезли вам подарок из Калифорнии.

– Еще пены для ванны! Вы всегда привозите мне самую лучшую. Заходите. Мы тут смотрели телевизор.

Хотя кот был слепой, фрау Нут была убеждена, что он любит сидеть у нее на коленях и смотреть телевизор. Я знал, что он любит сидеть у нее на коленях и смотреть телевизор, потому что это означало время лакомиться, обычно солеными крендельками. Видеть их Орландо было не обязательно.

– Как он тут?

– Грустил, Уокер. Я кормила его всеми самыми его любимыми деликатесами и гладила, когда он просил. Но, наверное, он за что-то на меня рассердился. Или скучал по вас больше обычного. – Ее лицо исказилось, она чуть не плакала.

– О, вы его знаете. Коты делают что хотят. Половину времени он и на меня не обращает внимания.

Фрау Нут улыбнулась, не поднимая глаз.

– Вы очень добры, но на этот раз я что-то сделала не так. Посмотрите, как он рад вас видеть. – Он вился на полу у моих ног.

– Привет, Орландо. Как поживаешь?

– Мой брат дал мне особый рецепт яблочного пирога, фрау Нут. Давайте на неделе вместе его испечем.

– Да, Марис. С удовольствием. Можно пораньше? На следующей неделе у почтальона день рождения, и я испеку для него, если не возражаете.

– Хорошо, конечно.

Марис взглянула на меня и беззвучно, одними губами прошептала: «Скажи ей». – «Про нас?» – так же беззвучно спросил я, указывая на нее и на себя. «Да».

– Мы с Марис решили пожениться, фрау Нут. Вы узнали об этом первой.

Она всплеснула руками и закачалась на кресле.

– Как я рада это слышать! Я знала, что это случится. Я узнала первой? Какая честь! И когда?

Мы с Марис переглянулись и улыбнулись.

– Не знаю. Об этом мы еще не договорились.

– Уокер, а давайте в ваш день рождения. Он ведь уже скоро.

– Точно, Уокер! Вот тогда и устроим свадьбу. И по этому случаю испечем большой яблочный пирог.