Мишель Роман - Джонни Рики Звезда (СИ)

— Не страшно, даже если и опоздаем. Не думаю, что там будет слишком весело. — она отвернула от друга лицо, мрачным незаинтересованным взглядом осматривая стебли высокой травы.

Джонни не знал, что с ней происходит, почему настроение подруги такое переменчивое и загадочное, но он точно знал, что она что-то не договаривает. Давить на нее бесполезно, так она замкнется в себе и сделает вид, что ничего не происходит, поэтому стоит быть деликатнее.

— Я переживаю за тебя, Тиф.

— Не называй меня так, — вымученно улыбнулась девушка. — И почему интересно ты беспокоишься, что со мной не так?

— Именно! Я не могу все время ломать голову над тем, что с тобой не так. Проблемы с парнем? Выбрала не тот лак для ногтей? Месячные?

— Аха, месячные!

Друзья тихо засмеялись, повернув лица, друг к другу. Музыка закончилась, и снова заговорил ведущий. Колокол замолк, им стало немного спокойнее наедине. Солнце, как и предсказали синоптики начало нещадно палить, отчего в автомобиле стало душно, пришло самое время возобновлять путь, но Тиффани продолжала смотреть Джонни в лицо.

— Если это что-то плохое связанное со мной, не страшно Тиф. Можешь сказать мне.

— Не страшно… — повторила она за ним, медленно переводя взгляд на дорогу. — Я ощущаю себя плохой подругой. Вот!

Джонни Рики заерзал на сидении, сердце тревожно забилось, но он не начал расспросов, ждал, когда Тиффани сама скажет ему. Она не торопилась, наверное, обдумывала, стоит ли вообще посвящать его в свои «тайны». Молча, девушка вырулила с обочины, и они покатились по пыльной дороге, от которой вверх поднималось дрожащее марево. Через несколько метров они резко затормозили и Тиффани, наконец, заговорила:

— Я не знаю, что важнее любовь или дружба. Мне всегда казалось, что я выберу второе, потому, что только это у меня и было, но… Я влюбилась. По-настоящему. И мне не хочется его предавать! Знаю, знаю ты, наверное, вообще не сечешь, о чем я сейчас говорю, просто знай — ты тоже много для меня значишь. И прости меня ради бога за все! — девушка встряхнула головой, будто сбрасывая все эмоции, и как ни в чем не бывало, продолжила вести машину, насвистывая знакомую мелодию.

Раньше Джонни Рики никогда не бывал в деревнях, поэтому закрыв рот, внимательно разглядывал все, что мелькало за окном машины. Множество разбросанных по периметру поселения одноэтажных домиков, (кроме главной улицы, здесь дома шли параллельно друг другу) водяные колодцы, несколько продовольственных лавок, общая стоянка, где в данный момент находилось около десятка стареньких пикапов и облезлых «Хонд». В самом конце главной улицы, почти у самого леса, возвышалась выкрашенная в белый цвет церковь, с башенкой и тем самым колоколом, который друзья слышали на обочине.

Джонни нервно сглотнул, осматривая безлюдное поселение, куда его пригласили праздновать чье-то день рождения. Это место и слово «веселье», никак не сочетались, поэтому внутри Джонни зашевелилось неприятное предчувствие.

— Где все? Тиф, какого черта… — Джонни Рики не успел договорить, все его внимание обратилось к картине у церкви: двое мужчин несут тело девушки, через дорогу к двухэтажному особняку слева.

Он обернулся к подруге, с вытаращенными от удивления и испуга глазами. Именно в это мгновение Джонни всецело ощутил желание убраться отсюда подальше, умолять Тиффани уехать, а если нужно самому сесть за руль и катить, куда глаза глядят. Словно все спасительные сигналы в его голове закричали SOS.

— Может она просто перебрала лишнего… — сама не веря в эту чушь, робко прокомментировала Тиффани.

— Разворачивайся! — прикрикнул на нее Джонни. Он нервно подергивал ногой, барабанил пальцами по ручке двери и все высматривал кого-то, в новом неприветливом месте.

— Ладно, но не ори на меня, О’кей?! Я тебе с самого начала говорила, что не уверена в этой поездке.

— Ты говорила мне, что будет охренительно весело! А теперь я вижу, как какую-то девчонку тащат, чтобы изнасиловать.

— Ричард! Что ты несешь? Какое изнасилование? Да она в усмерть пьяная, парни просто оказывают ей услугу. — Тиффани неаккуратно развернулась, кажется, заехав на чей-то газон, и уже собиралась дать деру на полной скорости, когда перед друзьями возник высокий мужчина в очках и со странной улыбкой.

Он держал руки за спиной, продолжая улыбаться, пока Тиффани не опустила стекло.

— Простите что так неаккуратно развернулась, мы просто заблудились. — солгала она.

Зачем? Она тоже почувствовала опасность и хочет убраться отсюда поскорее?

— Не думаю… Тиффани, верно? — подойдя ближе и заглянув в салон, уточнил мужчина.

— Аха, все верно! Значит мы все таки не заблудились. — повернувшись к Джонни с наигранным весельем, заключила она.

— Праздник в самом разгаре! Вы со своим другом можете к нам присоединиться.

Это самое «можете», вызвало облегчение у Джонни, потому что означало, что они с Тиф, вольны выбирать остаться им или бежать со всех ног. Волнение начало отступать.

— Ты как, Джонни? Хочешь вернуться в город или, останемся ненадолго? — вполне серьезно, без какой-либо игры спросила подруга.

— А что случилось с девушкой? Мы видели, как ее выносят из церкви.

Приятно улыбающийся мужчина, ни на секунду не перестал улыбаться, его лицо не изменилось и ничего в нем не указало на замешательство. Он, не меняясь в лице, объяснил:

— Немного перебрала, бедняжка. Такой конфуз на глазах у родных и друзей. — он всплеснул руками, что выглядело не совсем естественно, но Джонни списал это на особый менталитет людей живущих вне цивилизации.

Когда вслед за доброжелательным мужчиной с приветливой улыбкой, друзья вошли в здание церкви, то остолбенели, не успев переступить порог. Люди, сидящие в зале для проповедей, с ожиданием смотрели на двух незнакомцев из города, не готовых к такому интересу. Первые минуты горожане казалось, даже не моргали, оставили без внимания еду на двух уставленных столах, не вели бесед между собой и тайком не перешептывались за спинами. Их лица не выражали ничего, но как только Тиффани отважилась сделать несколько шагов вглубь зала, люди оживились как по щелчку; по церкви прокатилось с десяток недовольных несдержанных возгласов. А кто-то, наоборот (в большинстве сидящие ближе всего к входу и дальше от трибуны проповедника) растянули губы в абсолютно идиотской улыбке, словно каждый из них впервые пробовал улыбаться.

Зрелище настораживало и вызывало интерес. Джонни стало любопытно, что же это за община такая и какой веры все эти безумцы, отмечающие праздник в святом доме.