Шарлин Харрис - Подарок мертвеца

Поднялся гвалт, в гостиной включили большой телевизор, и все собрались перед ним, все еще с тарелками в руках или оставив их там, где только что ели.

Я молча посоветовалась с Толливером.

Брат с сожалением посмотрел на еду, и я догадалась, что он не успел наесться, пока была такая возможность. Он кивнул. Нам пора было идти.

Чтобы не быть безнадежными грубиянами, мы тихо поблагодарили Диану, которая едва поняла, что мы с ней говорим. Потом вышли из дома. Я не знала, поняли ли там, что мы выскользнули за дверь.

— Если мы вернемся в мотель, кто-нибудь захочет с нами поговорить, — мрачно предсказал Толливер.

— Поехали к реке.

Не знаю, почему движение воды действует успокаивающе, но так оно и есть, даже в холодный ноябрьский день в Теннеси. Мы отправились к прибрежному парку и, хотя на мне была обувь с высокими каблуками, наслаждались прогулкой по почти пустому парку. Миссисипи молча текла мимо утесов Мемфиса. Полагаю, она будет течь так еще долго после того, как город исчезнет, — если только не будет полностью уничтожен мир.

Толливер обхватил меня рукой за плечи, потому что было очень холодно. Мы молчали.

Было хорошо помолчать. Было хорошо убраться от толпы в доме Моргенштернов и остаться наедине с Толливером. Я не обращала внимания на двух бездомных среднего возраста, которые передавали друг другу бутылку, когда думали, что мы не смотрим. Они были так же счастливы, избегая нас, как мы — избегая их.

— Это была странная интерлюдия, — осторожно начал Толливер.

— Да. Красивый дом. Мне понравилась кухня, — сказала я.

— Я поговорил с Фредом. У него просроченный арендный договор на «лексус».

Толливер мечтал о новой машине. Нашей было всего три года, но она уже накрутила много миль.

— Видел, как ты разговаривала с Фелисией, — продолжал он.

— Фелисия упомянула, что виделась с тобой неофициально, — сказала я. То был самый вежливый способ упомянуть о случившемся. — Похоже, она считает, что ты сыт по горло беседами о том, чтобы вам больше не видеться.

— Интересно, ведь она сама продолжает мне названивать, — спустя мгновение произнес Толливер. — Я не могу ее раскусить. Никакой дом в пригороде нам с ней не светит.

Хотя он говорил легким и ироничным тоном, я поняла, что он по меньшей мере застигнут врасплох. Женщина переспала с ним, женщина активно его преследовала, но не выказала никакого желания поговорить, когда была со своей семьей. Да, это кого угодно заставило бы чувствовать себя плохо, хотел человек продолжать отношения или нет. Мои недобрые чувства к Фелисии Харт окончательно окрепли.

— Виктор что-то скрывает, — сменила я тему разговора.

— Может, он прячет под кроватью порнографические журналы. Девки с большими грудями.

— Не думаю, что его секрет заключается в этом. По крайней мере, тот секрет, который интересует меня.

Некоторое время мы шагали в молчании.

— Думаю, что он знает кое-что об одном из членов своей семьи. Но не пытается связывать это с убийством.

— Что ж, ты сбила меня с толку.

— Он вполне невинный парень, учитывая все обстоятельства. — Я очень старалась не говорить снисходительно-терпеливым тоном. — И за свою жизнь он пережил несколько тяжелых ударов.

Я очень стараюсь не связывать его со случившимся.

— Я тоже. Но дело в том, что мне кажется: Виктор может связывать какого-то члена своей семьи с…

— С чем? Со смертью сестры? Со смертью Клайда Нанли? — вопросил Толливер.

— Хорошо, это мне неизвестно. Точно неизвестно. Просто я говорю: он что-то знает, и это его мучает.

— И что мы будем делать? Ему не позволят проводить с нами время. Нам не поверят. И если он молчит… А вдруг секрет касается одного из его родителей?

Снова наступило молчание, на сей раз немного обиженное.

— Кстати, о Джоэле, — сказал Толливер. — Почему ты при виде него не задыхаешься, как все остальные женщины?

— А все женщины задыхаются?

— Ты разве не замечала, что женщина-детектив практически исходила слюнями, произнося его имя?

— Нет, — ответила я в полном удивлении.

— Ты не видела, какими оленьими глазами смотрит на него жена?

— Э… Нет.

— Даже Фелисия выпрямляется и слушает, когда он говорит. И его собственная мама глядит на него вдвое чаще, чем на своего второго сына, Дэвида.

— Итак, я делаю вывод, что ты довольно внимательно наблюдал за Джоэлом, — осторожно проговорила я.

Это было преуменьшением.

— Не столько за самим Джоэлом, сколько за тем, как на него реагируют другие люди. Кроме тебя.

— Я понимаю, он мужчина, рядом с которым нравится быть женщинам, — признала я, — но вообще-то я ему безразлична. Львиный зев — я знаю, то была его затея, и тогда я сказала тебе: он мужчина, который замечает женщин и знает, как их ублажить. Но не думаю, что его интересует кто-нибудь, кроме Дианы. По правде говоря, вряд ли он сам по-настоящему осознает свою притягательность. А может, он просто воспринимает ее как часть своего мира, как свои зеленые глаза, или отличный певучий голос, или что-нибудь в этом роде.

— Итак, у него есть харизма, действующая на женщин, но он ею не пользуется, — сказал Толливер.

— Что-то в этом роде.

— И ты говоришь, что на тебя она не действует, в отличие от остальных женщин.

— Мистер Скептик.

— Я говорю… Да, именно это я и говорю.

— Если бы он не был женат на Диане и попросил бы тебя о свидании, ты бы не ухватилась за такой шанс?

Я думала над этим вопросом дольше, чем он того заслуживал.

— Вряд ли.

— Ты непроницаема?

— Дело не в этом. Я просто не доверяю мужчинам, которым не приходится трудиться, чтобы получить желаемое.

Толливер остановился и повернулся ко мне, держа ладонь на моей руке.

— Это просто смешно, — сказал он. — По-твоему, мужчина должен трудиться, чтобы завоевать любовь женщины?

— Может быть, — ответила я. — Вероятно, Джоэл начал воспринимать свою автоматическую позицию короля как норму, как нечто ему причитающееся. Он не трудится, чтобы ее завоевать.

— Ты не считаешь его хорошим человеком?

— Думаю, он хороший человек. Вряд ли он обманщик, или тайный наркоман, или жулик.

— Итак, твоя единственная претензия к нему — то, что ему не приходится трудиться, чтобы завоевать любовь?

— Да, есть нечто неправильное в том, когда человек получает столько знаков внимания, не трудясь ради этого.

— Я все еще не уверен, что тебя понимаю, — пожал плечами Толливер.

Я не могла дать лучшего объяснения. Я не очень хорошо объясняю то, что касается чувств. Но хорошо знала одно: я не совсем доверяла Джоэлу Моргенштерну.