Ирина Мазаева - Большая книга ужасов – 66 (сборник)

Сашке ничего не оставалось, как последовать их примеру.

А утром он сказал:

– Я подумал.

И все с интересом уставились на него. Сашка неторопливо включил компьютер, а когда тот загрузился, открыл файл – отсканированный дневник художницы.

– Вот здесь, – и выделил нужную строку.

Женька с Лешкой приникли к монитору.

«14.02.

Странно, почему никто из комбинатских их не видит?»

– Тогда, пятнадцать лет назад, их видела только сама художница! – пояснил свою мысль Сашка. – Она ведь в дневнике подчеркивает, что она их видит и слышит. Единственный, кто еще знает, что творится на комбинате, – сторож Василич. А для остальных они невидимые. В этом и была вся проблема: художница не могла рассказать ничего в милиции – ей бы не поверили.

– То есть, типа, они видны только избранным? А мы кто? А мы тут вообще непонятно кто? – возмутился Лешка. – Мелкая, ну признайся, ты все придумала!

Женька фыркнула и отвернулась: сегодня у нее уже отлично получалось владеть собой.

– Пошли на комбинат. Если все было взаправду, то печь будет теплая, как в прошлый раз, – предложил Сашка.

– Ты гений! Пошли, и я вам докажу, что все взаправду!

Лешка первый собрался и в нетерпении выскочил на улицу, а Женька, как обычно, не смогла сразу найти свои теплые носки.

– А! Враги украли носки! – возмущалась она, перерывая все в Сашкиной комнате.

Тот терпеливо ждал, пока она найдет свою пропажу, а потом не выдержал:

– Жень, но ведь ты же знаешь, что врагов не существует. Ты сама просто не помнишь, куда их положила.

– Какой ты умный! – буркнула Женька.

Конечно же, она знала, что сама потеряла носки! Но ведь это было так неинтересно – просто признаться в собственной рассеянности. Бесконечная война с коварными врагами была, несомненно, более увлекательной и героической! Но как – и стоило ли? – это объяснить Сашке?

– Ура! Враги вернули носки! – не успев обдумать последнюю мысль, Женька радостно вытащила потеряшек из-под матраса. – Идем в зону!

В цехах было сумрачно и тихо. Но днем не страшно. Сашка первый вошел в коридор, ведущий в цех обжига, и включил свет. Женька не отставала от него, принюхиваясь: пахло горелым. Лешка скакал сзади, пиная перед собой пустую бутылку из-под минералки. Эхо множило звук, искажая его до неузнаваемости и превращая временами в адский грохот. Если бы в цехах был кто-нибудь кроме них, не зная причины звука, они бы уже улепетывали в ужасе.

Вошли в коридор, ведущий в цех обжига. На полу, как ни странно, не было никакой глины. Женька кинулась к печке… Печь была теплая. И даже горячая.

– Она горячая! Она горячая! – крикнула Женька на весь цех, и эхо разнесло ее голос далеко в разные концы помещения. – Она и в прошлый раз была горячая!

– Горячая, – пришлось согласиться Лешке, потрогавшему кирпичную кладку.

– И что мы имеем? – спросил Сашка. – Печь горячая, как будто и правда кто-то топил ее ночью. Но мы здесь были и никого не видели. Видела Женька. Если мы верим записям художницы, то Женька – та единственная, кто может этих таинственных видеть. А если мы не верим записям художницы, то… То тогда почему печь горячая? В общем, не знаю, как вы, а я ничего не понимаю.

– А я все равно думаю, что Мелкая заливает! А сама просто тру-си-ха!

– Я тебе сейчас как дам больно! – не выдержав, кинулась Женька на брата. – Я тебе покажу, кто тут трусиха!

– Тихо, тихо, вы что?! – Сашка кинулся их разнимать. – Женька, – он оттащил девчонку от брата, – будь умнее, не обращай на него внимания. А я тебе верю. Давайте в печь заглянем. Вдруг там что есть? Иначе зачем они ее топили? Они что-то собирались обжигать?

Втроем они направились вдоль печи, и… Женька не поверила своим глазам: один из стеллажей лежал! Разбитые миски устилали весь проход между стеной и печью.

– Что я вам говорила?! Я уронила стеллаж! Это я его уронила! Вот здесь пряталась я. Здесь шел мальчик. Все было так, как я рассказала!

Сашка с Лешкой подошли к лежащему на полу стеллажу.

– Может, кто-то из местных тут шарился на неделе и уронил его? – не сдавался Лешка.

– Ну и не верь, не верь! – снова не сдержалась Женька.

– Да мне вообще по фигу, – сказал Лешка и ушел вперед к топке печи.

Только… топки как таковой не было. Было единственное технологическое отверстие, в которое входила лента транспортера, – и все. Ведь печь была электрическая. Куда тут можно совать дрова, было непонятно. И при этом здесь гораздо сильнее и ощутимее тянуло гарью, так что не почувствовать это было невозможно.

– Ладно, пошли домой искать эту… как ее? – Филиппову, Филимонову? Художницу, одним словом. Похоже, без нее мы ничего не сможем выяснить, – решил Сашка и первый направился к выходу.

«Надежда Филиппова, Санкт-Петербург» – ввел он дома в строку поиска людей вКонтакте. И получил человек двадцать.

– Ладно, будем просматривать всех! – решила Женька.

События, описанные в дневнике художницы, происходили пятнадцать лет назад. В то время ей было двадцать три – двадцать четыре года, она была недавней выпускницей. А сейчас ей должно было быть где-то тридцать семь – тридцать восемь. По фотографиям сразу отсеяли бабушек и школьниц-студенток. Осталось всего трое и какая-то дама с кровожадным котиком на аватарке. Но у всех четверых образование было другое, а не Санкт-Петербургская государственная художественно-промышленная академия имени А. Л. Штиглица, как у искомой Филипповой.

– Посмотрим по выпускникам академии, – предложила Женька. – Может, наша Филиппова вышла замуж и сменила фамилию?

Среди выпускников 2000 года СПГХПА факультета «Декоративно-прикладное искусство и народные промыслы» легко нашлась Надежда Филиппова.

– Ура!

Но радость была преждевременной. Она не значилась в друзьях у своих однокурсников. Ее страницы не существовало.

– Может, попробуем в Одноклассниках? – предложил Сашка.

Но и на сайте Одноклассники Филиппову найти не удалось. Равно как и на Фейсбуке, Твиттере и других.

– Да напиши ты ее однокурсникам вКонтакте и спроси, где она и че с ней, – высказался Лешка. – Задолбало уже в детективов играть.

– Я? – испугался Сашка. – Незнакомым людям?

– Ладно, я из дома сама напишу, – вздохнула Женька.

– В «ФИФА»? – тут же радостно подмигнул Лешка Сашке.

Дома Женька почему-то медлила. Отчасти потому, что ей тоже было неловко писать незнакомым взрослым людям, а отчасти потому, что ее терзало какое-то нехорошее предчувствие. С одной стороны, есть ведь, наверное, люди, у которых вообще нет страниц в социальных сетях, а с другой…

Хлопнула входная дверь, и в комнату ворвался Лешка: