Алексей Самойлов - ЯКнига

— Зачем ты ему? — спросил он.

В ответ я вкратце рассказала о том, как происходит общение Читателя с Книгой, и о нашем с Мухомором удивительном контакте.

— Наверное, он хочет продолжить чтение меня в каком-либо виде, — предположила я.

— Если для тебя он — Читатель, то для меня — Игрок. Любой Настольной Игре с рождения даётся определённый смысл существования, который заключается в том, чтобы найти своих Игроков. Настольной Игре Шахматы нужно два Игрока — ни больше, ни меньше. Когда Игроки в меня играют, я испытываю предположительно те же ощущения, что и ты, когда тебя читают. То есть принцип взаимодействия с людьми у нас, Игр, и у вас, Книг, один и тот же. Понимаешь меня?

— Да. Но Книгу не могут читать два Читателя одновременно. Вернее, могут, конечно… — я на мгновение вообразила эту смешную картину. — Но нам вполне достаточно одного.

— Говорят, в Шахматы может играть один Игрок, — ответил на это Манополюс. — Но у меня такого опыта не было. Мне кажется, это перверсии — как в твоём, так и в моём случае.

— Да, мне тоже так кажется, — согласилась я, не зная смысла слова «перверсия». — Значит, Григорий — твой Игрок. А второй кто?

— А второй — Динозавр. Он был сегодня здесь, такой высокий парень в круглых очках. Это мои лучшие Игроки.

— А кто твои худшие Игроки?

— Ууу… — прогудел Манополюс. — Худшие Игроки — это Игроки, которые не знают моих Правил. Эх, дай Разработчик памяти… Это были две маленькие девочки, их звали Саша и Наташа. Одна из них — дочь Жанны, которую ты тоже могла видеть у Григория, а вторая — дочь её подруги. Мухомор гостил у Жанны и зачем-то отдал меня на время этим девочкам. Они не знали моих Правил и играли в меня просто отвратительно. Они едва не растеряли мои Фигуры и швырялись моей Доской. Это было очень больно, поверь мне. Слава Индусам, Мухомор собрал меня воедино, еле-еле найдя пятую белую пешку под диваном. Во время следующей Игры я попросил его больше никогда не давать меня детям. Скорее всего, он услышал меня. С тех пор я не люблю детей, ведь они способны причинить боль Игре.

— Но, насколько мне известно, дети людей любят играть, — неуверенно возразила я.

— Да, ты права, — вздохнул Манополюс. — К счастью, не все Игры — детские, и мне в какой-то степени повезло родиться именно Шахматами. Вообще, Игры говорят, что дети тоже разными бывают. Так что… Хорошо, что мы — не люди, иначе бы и у нас были дети.

Чувствуя, что он недоговаривает, я мило улыбнулась соседу, располагая его к доверию.

— Есть такая теория… Мы, Настольные Игры, называем её Теорией Первых Нард. Это самая древняя и самая недоказанная из всех возможных теорий в Мире Настольных Игр. Звучит она просто и страшно: «Смысл Игры — это боль».

— Но… почему так жестоко? — я растерянно захлопала глазами и прониклась сочувствием к Манополюсу.

— Тебе не понять, в тебя никогда не играли.

— Если мы похожи принципом взаимодействия с людьми, то для Книг эта теория звучала бы так: «Смысл чтения — это боль». Но это неправда. Чтение — далеко не всегда боль.

— Если честно, то я тоже не совсем согласен с Теорией Первых Нард.

— Тогда расскажи, что ты испытываешь, когда в тебя играют.

— Ууу… как бы покороче выразиться да попонятнее…

— Можешь не экономить время, полагаю, Григорий сделал нас соседями надолго. Ведь экспедиция ещё даже не началась, а длится она не один день, ведь так?

— Так-то оно так. С тобой почему-то легко быть откровенным, дорогая Книга. Дело не в этом, дело в том, что я затрачиваю много энергии, чтобы понимать твой язык, и предполагаю, что ты тоже…

— Да нет, у тебя очень простой язык. Просто я полностью поглощена общением, и мне не нужно напрягаться.

— Научишь?

— Научу.

— Спасибо. Впрочем, я так и не ответил на твой вопрос, а это не в моих правилах.

— Может, в твоих правилах не сразу отвечать на вопрос?

— Хм.

Какой чудной Манополюс! От восторга я прыснула в обложку. Он тоже заулыбался и демонстративно почесал себя по крышке коробки.

— В общем, это похоже на… на парение. Представь, что Григорий взял тебя и несёт, и ты как бы летишь.

— Представила.

— А теперь представь, что ты летишь без посторонней помощи.

— Представила.

— Примерно так я себя чувствую, когда в меня играют любимые Игроки.

— А ты умеешь передавать чувства в процессе эмпатии? То есть невербального сопереживания?

— Возможно, если я верно тебя понимаю…

— Может, попробуем?

— Прямо сейчас?

— Ага!

— Ну, давай.

— Тогда обними меня крепче, тактильный контакт крайне важен.

Но всё оказалось не так легко. Манополюс — Существо другого мира, и нам никуда не деться от страха перед неизвестностью. Открыться Книге мне было проще, но возможность нового опыта… это похоже на весы, где страх на одной чаше, а жажда близости — на другой. Манополюс, несмотря на оброненную фразу «с тобой легко быть откровенным», сразу же «захлопнулся», попав в мои объятия. Немудрено — ведь невербальный контакт глубже, и для него нужна совсем иная степень свободы.

Правда, некоторое время я тоже не могла расслабить переплёт — из-за страхов, непривычности, желания всё сделать поскорее. Но, понимая, что у моего партнёра ещё больше проблем со сближением, я взяла на себя ответственность за пробивание разделяющей нас ментальной стенки.

— Закрой глаза и просто думай о том, что в тебя играют. Вспоминай свои прошлые ощущения.

Некоторое время я видела только черноту и чувствовала приятные покалывания между страничек. Затем появилось ощущение падения, будто бы из-под ног выбили книжную полку. Затем случилось резкое приземление, словно меня кинули на диван с метровой высоты, и я почувствовала себя открытой на середине. По обе стороны от меня находились люди — Григорий и его друг Динозавр, оба сверлили меня глазами, причём Динозавр делал это вверх ногами! Такое впечатление, что он сидел на потолке и почему-то не падал, хотя, по закону Книжной Манны, был обязан грохнуться на пол.

— Твой ход, — безмолвно произнесли губы Григория, но я разобрала слова.

Динозавр положил свою руку прямо на меня, и всё вокруг закружилось с бешеной скоростью. Люди и незнакомая комната пропали, началось что-то совсем неописуемое. Кружение, в разные стороны одновременно и без малейшего намёка на дискомфорт, сменилось ощущением нежной обволакивающей теплоты, обладающей совершенно невыносимым ароматом. Я испытала что-то запредельное, неописуемое, я даже не знаю, как это назвать и есть ли этому аналог в мире Книг. Нет, когда меня читали, было совсем иначе, действительно больше похоже на парение. Вот, если бы каждую мою страничку взяли, погладили, прикоснулись к ней с огромной любовью, а затем сделали то же самое с кем-то очень близким мне, а я искренне порадовалась счастью этой любимой подруги-Книжечки… Или лучик Солнца скользнул по моей обложке, а я превратилась в частичку лучика, слилась с ним и потекла обратно, навстречу Звезде… Или я поймала на себе чистый, проникновенный, изумительно нежный взгляд Учителя…