Максим Маскаль - Пазл

– Ну… давай лечиться, – пробормотал наконец он, чувствуя себя при этом донельзя глупо. От чего лечиться, если анализы чистые? Ладно, там видно будет, сказал он себе. Главное, сейчас ее успокоить. А утром, может, и сама поймет, что все в порядке.

– Лечиться… – усмехнулась Лиля. – Этих гадов анкилостом, нафтамоном выгоняют. А дают его только в больнице. Кто ж меня положит с такими анализами… да и печень он сажает, нафтамон этот. Девчонки говорили… – Она замолчала, продолжая гладить живот.

Анкилостомы.

Неделю с небольшим назад, когда красноватые, страшно зудевшие прыщики появились и на других пальцах, а вслед за этим стали страшно отекать руки и ноги, Лиля снова полезла на любимый форум. Забила симптомы в поисковую строку, нажала «ввод» и увидела перед собой ту самую тему, про глистов.

Все сходилось. И раздражение, и отеки. А вчера днем, убравшись в квартире, она ощутила, что ей стало трудно дышать. И если до этого еще сомневалась, еще пыталась себя убедить, что ничего нет и надо верить анализам, то тут поверила окончательно. Одышка. Значит, черви уже ползут из легких наверх, чтобы она, Лиля, сама их проглотила, отправив жрать ее кишки. И ничего, совсем ничего нельзя сделать!

– Ложись, Стас, – сказала она. – Тебе на работу утром.

И легла сама, уставившись в потолок.

Посмотрев вокруг, Лиля ойкнула.

Полупрозрачные, влажно поблескивающие стены с темными прожилками. Странный красноватый полумрак вместо уютного апельсинового света от старого бра. Там, впереди, где должен быть поворот на кухню, тень гуще, но угол все же еще чуть виден.

А на кухне… бабушка?

Восьмиклассница прислушалась.

До ее слуха донеслось глухое пение. Разобрать слова не удавалось, но тембр вроде бы был знаком. Вот только пела бабушка странно: словно мучилась от невыносимой боли и ею же наслаждалась.

В такт заунывной мелодии стенки коридора принялись ритмично колебаться. Пол под ногами Лили прогнулся, девочка поскользнулась и упала на бок.

Справа, совсем рядом с головой, раздался тихий шелест. Лиля дернулась, но успела лишь краем глаза заметить какую-то бледную тень, скользнувшую вниз.

Обнаженной кожи живота, высовывавшегося из-под коротенькой домашней маечки, коснулось что-то холодное, липкое. Девочка взвизгнула и перекатилась на левый бок, оказавшись еще чуть ближе к кухне.

– …Все в порядке? Лилия?

Она какое-то время смотрела на пожилую женщину в белом халате, склонившуюся над ней, не понимая, что же от нее хотят.

– Вам нехорошо? Я тут оформляла родовой сертификат, а вы, наверное, задремали и вдруг как крикнете…

Анна Васильевна, гинеколог, вспомнила наконец Лиля. А она пришла за этим сертификатом для роддома.

– Я кричала?

– Тихонько так, тоненько. Прямо девочка. Может, вам приснилось что-то?

– Не помню…

– Ну, и хорошо, что не помните, и не надо такие вещи помнить, – обрадованно зачастила гинеколог. – Ну их, кошмары эти! Как будто нам жизни мало. Вот, держите. – Она протянула Лиле сертификат.

– Анна Васильевна… – Лиля держала руку на животе, и ей снова, уже в который раз за последние дни, казалось, что она чувствует под ладонью какое-то странное шевеление. Словно живот начал закипать, как вода в чайнике. А еще порой внутри становилось щекотно. – А кто может дать направление на гемосканирование?

– Гемосканирование? Помилуй бог, откуда ты про этих шарлатанов узнала? – забыв про «выканье», изумилась Анна Васильевна.

– Шарлатанов?

– Конечно! Конечно, шарлатанов, девочка моя! Дурят людям головы, чтобы их обчистить, только и всего. Наговорят, напугают, а потом давай свои добавки подсовывать.

– Но я читала…

– Не верь! – махнула рукой Анна Васильевна. – Не могут они увидеть того, о чем болтают. Врут напропалую. – Она перевела дух и поинтересовалась: – Да и вообще, на кой оно тебе понадобилось?

Лиля молчала, глядя в пол.

– Опять ты за свое, – вздохнула Анна Васильевна. – Да нет у тебя никаких паразитов. Не-ту. Ты же все анализы сдала.

– А коагулограмма?

Врач осеклась. За последние недели Лиля несколько раз сдавала кровь на коагулограмму – с тех пор как самый первый анализ показал низкую сворачиваемость крови. Явление, конечно, не уникальное, но куда чаще у беременных этот показатель, наоборот, повышался. Да и предпосылок у Лили не было.

– А что коагулограмма? Ну да, сворачиваемость у тебя понизилась. Так это бывает. Ты зернистый творог ешь, как я тебе сказала? А рыбу? Отвары пьешь? Ту же крапиву двудомную, например.

– Ем и пью, – усмехнулась Лиля. – Но это без толку. Ладно. Спасибо, Анна Васильевна. Пойду я.

Она поднялась со стула и направилась к выходу.

– Да погоди ты! Вот упрямая, – проворно схватила ее за руку гинеколог. – Ну, нельзя же так. Ты себя изведешь. Доходить-то осталось десять недель, а ты посмотри, на кого стала похожа! Вбила в голову невесть что. И себя мучаешь, и малыша своего. Опомнись, пока до беды дело не дошло!

И отдельными словами, и интонациями Анна Васильевна вдруг до того напомнила Лиле ее бабушку, что она даже вздрогнула. Почему-то стало неуютно, хотя раньше мысли о бабушке неизменно рождали внутри волну тепла.

– Анна Васильевна, а вот это куда деть? – резким движением Лиля сунула гинекологу под нос кисти рук, которые до сих пор постоянно отекали. – А то, что я блюю то и дело? А…

Она вдруг оборвала себя и вышла из кабинета.

Лиля встала на ноги, одернула халатик, который на днях подарила ей мама – за то, что хорошо закончила третий класс. Ощутив, как по босым стопам что-то струится, посмотрела вниз. Оказалось, она по щиколотку стоит в ручейке, который неторопливо тек по дну тоннеля.

В красноватом свете, заполняющем все вокруг, жидкость казалась черной. Лиля нагнулась и, обмакнув пальцы, поднесла их к глазам. С мизинца упала вниз блеснувшая на краткий миг багряным большая капля.

Девочка облизнула палец и ощутила на языке соленый привкус. Такой же был у ее крови, которую Лиля попробовала, когда расшибла коленку, упав с качелей.

В ручейке что-то плеснуло. Лиля успела заметить, как на поверхности показалась бледная продолговатая тень, которая тут же снова скрылась в глубине. Девочка опрометью выскочила на берег.

Из ручья, на том месте, где только что были ее ноги, медленно поднялась змея, казавшаяся бледно-розовой. Толстое туловище плавно сужалось к безглазой голове. Змея повернулась к девочке, несколько раз раскрыла и закрыла пасть, и Лиля, застывшая от ужаса на месте, увидела четыре треугольных зуба, росших из верхней челюсти. По шее твари стекала кровь.