Фрэнсис Вилсон - Рожденный дважды

Беккер посидел еще немного, наслаждаясь ощущением весны, исходившим от ясного мартовского неба, пока диск-жокей не поставил «Он верит в мечты» в исполнении «Монков». Четверо придурков прямо с улицы, эти «Монки», получили деньги и славу на блюдечке. Точно как Джим Стивенс. Обидно!

Он решил: хватит тянуть, пора приниматься за дело, надо довести до конца задуманное.

Придется поесть дерьма.

Он толкнул ворота, прошел по дорожке, поднялся на крыльцо и, собравшись с духом, позвонил.

Ему ужасно не хотелось все это затевать. Ведь этот псих вчера набил ему морду. Возможно, с его стороны было не очень тактично подать результаты своих трудов, на которые он убил целый день, именно в такой форме. Но это не давало Стивенсу права бросаться на него с кулаками. Что же, он думает, ему все дозволено, раз он теперь богат?

Но он, Джерри, должен сохранить хорошие отношения со Стивенсом. Он не собирается из-за одного недоразумения отказываться от своего очерка и возможности попасть в сообщения пресс-агентств. Если ему придется съесть сегодня немного дерьма, чтобы получить эксклюзивные права на эту историю, что ж, передайте горчицу.

Но когда все это кончится и очерк будет напечатан за его подписью, он пошлет Джима Стивенса куда подальше.

Тяжелая дубовая дверь распахнулась, и на пороге появился Джим Стивенс.

— Какого черта тебе нужно? — спросил он.

Тон его был враждебным, но в глазах стояло что-то другое. Беккер не совсем понял, что именно.

— Я приехал извиниться.

— Все уже забыто.

— Нет, послушай. Я вел себя очень глупо, просто невероятно бестактно.

— Выбрось это из головы, — произнес он ровным тоном, почти равнодушно.

Смотри-ка, все идет лучше, чем он мог надеяться. Вполне гладко и особо унижаться даже не надо. Хорошо бы войти в дом — на улице холодновато, но Стивенс лишь чуть приоткрыл дверь и не собирался приглашать его войти.

— Спасибо. Очень благородно с твоей стороны, Джим. Нашел ты что-нибудь новенькое для нашего очерка?

В глазах Джима снова появилось это странное выражение. Он сказал:

— Можешь выбросить из головы мысль об этом очерке, Джерри.

Беккер онемел.

— Не понимаю тебя, — проговорил он, обретя дар речи.

— Я хочу сказать, что не желаю больше видеть тебя здесь.

— Но мы же договорились!

— У тебя уже есть материал для очерка.

— Только половина.

— Это все, что ты можешь получить. Об остальном забудь!

— Мы ведь собирались выяснить, кто была твоя мать! Без этого очерк получится незаконченным.

При упоминании о матери странное выражение в глазах Стивенса стало еще заметнее.

— Мне очень жаль. Тебе придется обойтись тем, что ты имеешь. Или еще лучше вообще откажись от этого очерка.

— Ни за что на свете, сукин ты сын! Этот очерк — мой счастливый билет, возможность бросить к чертовой матери «Экспресс». Ты не отнимешь ее у меня!

— До свидания, Джерри!

Он захлопнул дверь. В ярости Беккер пнул ее ногой и поспешил назад через ворота к своему «битлу», готовый заорать от бешенства. И тут он понял, что было во взгляде Стивенса.

Он боится меня?

Эта мысль ему сразу понравилась. Он не мог вспомнить случая за всю свою жизнь, чтобы его боялись. Было так приятно почувствовать себя сильным.

Поведению Стивенса могло быть лишь одно объяснение: он нашел в своем прошлом какие-то факты, которые не хотел разглашать. Все дело в этом.

Джерри Беккер поклялся не мытьем, так катаньем добраться до этих фактов.

4

— Джим?

Никакого ответа.

Похоже, дома его нет. Кэрол поняла это, как только вошла, но все же окликнула Джима.

Так тихо! В лучах послеполуденного солнца, светившего в окна фасада, блестели и кружились пылинки. Кэрол поискала записку. Не найдя ее, она сразу направилась к телефону звонить в особняк.

Кэрол по-настоящему рассердилась. Она не в силах больше все это переносить. Этот день должен был стать одним из самых радостных в ее жизни. Она проводила счастливого и благодарного Додда и его дочерей домой — он будет жить у Морин, а Кэтрин будет брать его на уик-энды. Кэрол чувствовала бы себя на седьмом небе, если бы не все эти тайны и увертки Джима.

Она уже хотела набирать номер, когда услышала какой-то шелест из кабинета.

Сделав всего один шаг и вытянув шею, она увидела профиль Джима: он сидел на диван-кровати.

Джим смотрел в пространство. Он выглядел таким потерянным, таким несчастным, что она чуть не расплакалась. Шагнув к нему, Кэрол увидела, что он закрыл глаза и откинул голову на спинку дивана. Дыхание его замедлилось и стало ровным, с лица исчезло напряженное выражение — он уснул.

Несколько минут Кэрол смотрела на мужа. У нее не хватило духу разбудить его. По крайней мере на время он убежал от тех демонов, что преследовали его.

А потом она увидела, откуда взялись эти демоны — дневники из сейфа лежали на подушке рядом с Джимом. Ее первым движением было схватить их и самой выяснить, что могло так потрясти его, но она заколебалась. Вдруг он проснется и увидит, как она крадется из комнаты, унося эти дневники? Что он тогда подумает о ее попытке вторгнуться в нечто глубоко личное для него?

Но, черт возьми, это ведь касается и ее!

На цыпочках она подошла к дивану и тихонько стащила папки с подушки. В какой-то момент, когда она поднимала всю кипу папок, маленькая черная книжка почти выскользнула у нее из рук и чуть не упала на колени Джиму, но она удержала ее и бесшумно выскользнула из комнаты, не разбудив его.

Она понесла дневники в спальню и дрожащей рукой стала перелистывать одну из серых папок.

5

Джерри Беккер остановился у тротуара через улицу примерно в пятидесяти футах от дома Стивенсов. До этого он ехал за Джимом, когда тот шел пешком из особняка Хэнли. Беккера так и подмывало разогнать машину и переехать чванливого ублюдка. Это положило бы конец всему дерьмовому делу. Он мог завершить свой эксклюзивный очерк некрологом.

Но тогда слишком много вопросов осталось бы без ответа.

Поэтому он немного поездил после того, как жена Стивенса вернулась домой, а теперь, когда хорошенько стемнело, вернулся на прежнее место. Он решил сидеть здесь на холоде и наблюдать за домом, пока не станет ясно, что супруги отправились спать. А потом на рассвете он вернется с термосом кофе, чтобы вести слежку, ездить вокруг, не теряя Стивенса из виду и терпеливо ожидая, не выдаст ли он себя чем-нибудь.

Джерри закурил сигарету с марихуаной и завернулся во взятое с собой шерстяное одеяло. Он не спускал глаз с освещенных окон, убежденный, что, если будет здесь рядом достаточно долго, его время придет. Он был уверен, что стоит ждать.