Кэт Патрик - Воспоминания о будущем

Я держу металлическую дверцу таким образом, чтобы наблюдать за расположенным напротив шкафчиком Джейми Коннор и при этом оставаться незамеченной. Я смотрю в зеркало на двери и жду. Между прочим, сегодня я выгляжу так, что сама собой любуюсь, но никто все равно не обращает на меня внимания.

Поскольку теперь мне видно все, что происходит у меня за спиной, я знаю, что мальчик с утренних фотографий недавно прошел мимо — медленно, неуверенно, словно хотел, чтобы его остановили.

Но никто его не остановил.

А он все-таки ждет — и это хорошо.

Наконец я узнаю в толпе пышную светлую прическу и оборачиваюсь, желая убедиться, что это действительно Джейми. Она сегодня в слишком узких выцветших джинсах и ярко-розовом топике, который выглядит вполне невинно со спины, но я-то знаю, насколько глубокий у него вырез спереди.

Я с такой силой шарахаю дверцей, что замок защелкивается сам собой, и начинаю проталкиваться между двумя рядами учеников, не сводя глаз с Джейми. Когда я добираюсь до нее, мне приходится несколько раз кашлянуть, чтобы Джейми заметила мое присутствие.

— Привет, Джей! — весело говорю я.

— Привет, — цедит она, поворачиваясь спиной к своему шкафчику.

— Как дела?

— А тебе не все равно? — спрашивает она, глядя прямо перед собой.

— Конечно же, нет, Джейми, ведь ты моя лучшая подруга! — с нажимом заявляю я. На этот раз она переводит взгляд на меня, но тут же отворачивается к шкафчику.

— Неужели? — переспрашивает она, захлопывает шкафчик и, бросив на меня последний взгляд, удаляется на свой первый урок.

Взвесив свои возможности, я решаю отправиться в класс, вместо того чтобы броситься догонять Джейми и предпринять еще одну попытку договорить с ней, рискуя заработать штрафные часы после уроков. Честно говоря, я не уверена, что смогу находиться в одной аудитории с мистером Райсом.

Джейми продолжает демонстрировать мне свою неприязнь, но у меня все-таки появляется надежда. Где-то в глубине души я чувствую, что смогу изменить будущее к лучшему. Пускай эти изменения не помогут мне спасти Джейми прямо сейчас. Но все равно что-то изменится. Мне нужно хотя бы одно маленькое изменение, которое даст мне силы, необходимые для попытки изменить что-нибудь большее.

Например, выяснить, что со мной произошло на самом деле.

Узнать своего отца.

Вспомнить Люка.

Помочь Джейми.

Спасти ребенка.

Звонок, оповещающий о начале урока, выводит меня из оцепенения, и вскоре я уже влетаю в библиотеку и спешу к партам для самостоятельной работы. Миссис Мэйсон поднимает глаза от своей работы, чтобы безмолвно сообщить мне, как она огорчена моим опозданием. Я кротко улыбаюсь и поспешно семеню к единственному пустующему месту — наискосок от этого парня.

Люка Генри.

— Привет, — улыбаясь, здороваюсь я, и его унылое лицо мгновенно светлеет.

— Привет, — шепчет он в ответ и улыбается, демонстрируя ямочку на правой щеке. Он вопросительно смотрит на меня, ожидая, что будет дальше. Но я разочаровываю его, вынимая из сумки учебник испанского.

— Домашка, — сообщаю я, кивая на книгу.

— Хорошо, — отвечает Люк Генри. Он уныло втягивает голову в плечи и вновь впадает в уныние, в котором я его только что застала.

Мне становится стыдно, но я напоминаю себе об утренних записках. Этот милый мальчик врал мне целых четыре месяца. Он заслужил немного потомиться в неизвестности. Пускай помучается.

Через полтора часа я сижу на испанском и смотрю на дверь. Звенит звонок, но парта Джейми пуста.

Проходит еще десять минут, но ее все еще нет.

Тогда я понимаю, что она или прогуляла урок, или заболела, или удрала на свидание, и меня охватывает тоска.

Понимаете, я всю жизнь буду делиться своими мыслями и чувствами с Джейми. Всю жизнь — за исключением нынешнего периода.

Джейми должна сейчас быть здесь, чтобы я могла обменяться с ней записками и обсудить, что же мне делать с Люком. Она должна быть здесь, чтобы шептаться о моем отце. Она должна утешить меня — одним своим присутствием, — должна успокоить мои страхи перед событиями, слишком чудовищными для того, чтобы человек мог знать о них заранее. Перед смертью детей, например.

Но мне нужно браться за отработку произношения в паре, поэтому я с надеждой смотрю на пустующую парту Джейми, как будто она может вдруг материализоваться из разреженного воздуха, сесть и повернуться ко мне.

Но ее нет, и я чувствую себя брошенной — не только на парном занятии, но вообще в жизни.

Я понимаю, что она переживает. Знаю, что ревнует. И даже понимаю, что она срывается на мне только потому, что злится на себя.

Да, я все понимаю, но мне все равно больно.

И каждое следующее утро, когда я буду заново узнавать об этом, рана будет открываться вновь, пока не наступит день, когда Джейми решит меня простить за вину, которой я не помню.

И тогда у нас снова все будет замечательно.

Потому что я так помню.

Глава тридцатая

Городской телефон успевает прозвонить дважды, прежде чем мама снимает трубку. Я слышу ее приглушенный голос, доносящийся снизу из кухни, а примерно через минуту раздается негромкий стук в дверь моей спальни.

— Лондон, ты встала? — шепчет мама в щелку двери.

— Да, мам, я проснулась. Заходи, — отвечаю я из-за стола. Странно, что она не слышала, как я топаю у себя наверху. Я давным-давно проснулась.

— Какая-то женщина просит тебя к телефону, — говорит мама.

— Странно, — бормочу я, но все-таки встаю с рабочего кресла и иду к телефонному столику в коридоре. Здесь я беру телефон и, прикрыв ладонью микрофон, дожидаюсь, пока мама спустится на кухню и положит вторую трубку.

— Алло?

— Лондон?

— Да, это Лондон. Кто это? — спрашиваю я, наматывая телефонный провод на указательный палец.

— Это Эбби Бреннан. Помните, мы встречались несколько месяцев назад?

Ничего не помню. Поэтому молчу.

— Вы приходили ко мне домой, вспомнили? Вы искали свою бабушку, Джо Лэйн.

—Ах, да, — вру я в трубку. На самом деле я понятия не имею, о чем она говорит. В моих записках ничего об этом не сказано. — Как поживаете?

— Замечательно, спасибо, — любезно отвечает незнакомая женщина. Я слышу на заднем плане детский голосок, распевающий песенку про змеек на параде. — Челси, детка, мама разговаривает.

Я слышу, как девочка что-то говорит в ответ, однако змеиная песня смолкает.

— Извините, Лондон.

— Пустяки!

— Так вот, я звоню вам потому, что вспомнила название дома престарелых, в котором живет ваша бабушка. Да-да, это здесь, в городе. Ох, вы не представляете, несколько месяцев это название вертелось у меня в голове, но я никак не могла его вспомнить, но на этой неделе меня вдруг осенило!