Лана Синявская - Невеста с Бесовского места

– Думаю, что ответ очевиден.

– Для кого как. Просвети меня…

– Просветить тебя может другой человек, тем более, что он уже, кажется, выписался из больницы, – перебил он, так как мы уже поднимались на крыльцо. Потрясенная, я так и не сообразила, кого он имел в виду.

Дверь была закрыта, но слышно было, как внутри дома – кажется, на втором этаже, – кто-то переговаривается и ходит по комнате.

Крылов постучал. Дверь немедленно открылась. В узкую щель просунулось бледное лицо сиделки. Нервно покосившись в мою сторону, она быстро сказала:

– Господин Крылов, их нельзя…

– Госпожа Шутова, их можно и нужно… – Поднажав, Захар отодвинул дверь вместе с вцепившейся в нее женщиной и втащил меня внутрь за собой.

Старик сидел в сумерках во главе стола очень прямо. Плотные шторы на открытом окне трепетали от ветра. В комнате было темновато. На столе почему-то горели свечи. За спиной старика располагалась огромная низкая дубовая полка с оловянной посудой. На столе перед ним был сервирован обед: суповая тарелка на полотняной салфетке, столовые приборы, фужер и графин с водой.

Несколько человек сосредоточенно занимались своей работой, не обращая никакого внимания на труп. Зато я смотрела на него во все глаза.

– Катя, что с тобой? Тебе плохо?

Голос Захара звучал в голове как будто сквозь слой ваты.

Мне потребовалось усилие, чтобы сделать то, что я сделала. С трудом ворочая языком, я выдавила:

– Это не он.

Захар обеспокоено заглянул мне в лицо:

– Ты о ком?

– Вот о нем. – Для верности я показала пальцем. – Это не тот человек! Не Сальников!

Глава 24

– Как вы можете верить постороннему человеку?!

Тело давно увезли. Опергруппа тоже уехала. Естественно, никто не принял мои слова всерьез, и больше всех возмущалась сиделка. Даже сейчас она не могла успокоиться, глядя на меня с высокомерным удивлением.

– Я знаю, что я видела, – продолжала я упираться.

– Да что вы видели?! Без году неделя в доме и туда же!

– Полегче, – предостерег Захар, заметив как я побледнела. Не знаю, чего в его взгляде было больше сочувствия или беспокойства. Похоже, он начинал склоняться к тому, что у меня разыгралась фантазия, хотя это лучше, чем если бы он считал меня сумасшедшей.

– Я утверждаю, что эта женщина никогда не встречалась с моим пациентом, – резко заявила Елена Николаевна. – Ни-ког-да! Я нахожусь при нем неотлучно, и вряд ли просмотрела бы появление такой… крупной фигуры.

– Я его видела, – упрямо сказала я, глядя в пол.

– Где? – спросила она, насмешливо приподняв бровь.

– В саду. Ночью. Вы, наверное, забыли, но в тот день, вы куда-то отлучались. Игорь Владимирович попросил меня приготовить обед для своего отца и принести сюда…

– Ну и что? Я ответственно заявляю, что мой пациент никогда не спускался вниз при посторонних.

Чего ж это она так бесится-то? – подумала я устало. – Кидается на меня, как на врага, а ведь я не хочу ничего плохого. Я хорошо помню, кого видела в тот вечер, и это уж точно был не тот человек, чей труп мы застали сегодня сидящим за столом. Но кто же это был? Если вся семья опознала в покойном Владимира Петровича, то кто расхаживал ночью по хорошо охраняемому саду в халате и домашних тапочках?

– Что вы молчите? – поторопила меня Елена. – Сказать нечего?

– Сказать есть чего, хотелось бы понять… – вздохнула я устало. – В тот день в лесу я говорила с человеком, который назвался именем вашего пациента. Понятия не имею, кто это был и как он попал сюда, но мне все это не нравится.

– Не знаю, с кем вы говорили, – передернула плечами Шутова, – но, на мой взгляд, вы все это выдумали. В конце концов, привлечь внимание мужчины – она многозначительно покосилась в сторону Крылова – можно и другим способом. Хотя… – она смерила меня презрительным взглядом, – в вашем случае набор средств явно ограничен.

Это было уже слишком. Захар молчал и не смотрел на меня. Я резко встала и быстро вышла из комнаты, а потом опрометью бросилась вон из дома. Меня оскорбили не столько слова этой цирковой лошади предпенсионного возраста, сколько равнодушие Захара. Уж он-то мог бы мне поверить. Хотя…

– Ничего не понимаю! – услышала я, едва открыв дверь, и чуть не сбила с ног Розалию Львовну с мобильником в руке, на который она смотрела, как на дохлого таракана.

– Что они сказали, мама? – Татьяна куталась в шаль, хотя градусник, несмотря на вечер, показывал почти двадцать пять градусов выше нуля.

– Они провели вскрытие…

– Оперативно, – пробормотала я тихо. Убежав из домика отшельника, я несколько часов просидела в глубине сада, обдумывая свое положение. За это время милиция наверняка успела убраться восвояси и увезти тело, но вскрытие…

– Они провели вскрытие в экстренном порядке, – словно прочитав мои мысли, повторила старуха, – и выяснилось, что Владимир Петрович не принимал яду.

– Не принимал?! – вскинула брови Татьяна. – Отчего же он умер?

– Какие-то неполадки с сердцем, – я не запомнила все, что говорил этот салдафон, – но, проще говоря, от старости.

– Бедняга! Он так боялся стареть.

– Подождите, но если смерть была естественной, то Карина не имеет к этому отношения! – воскликнула я, однако Розалия и ее дочь моего энтузиазма не поддержали.

– Как бы не так, – усмехнулась старуха, – в супе, который стоял на столе, яду было предостаточно, а в пузырьке, который держала в руках эта стерва, находился атропин в чистом виде. Скорее всего, Владимил Петрович просто не успел отведать отравы, но, застав в своем доме совершенно постороннего человека, так испугался, что… что…

– Отдал концы, – подсказала я. – Стройная версия, но отчего-то мне в нее не слишком верится. Карина не идиотка, уж сообразила бы избавиться от улик заранее, не дожидаясь вашего прихода.

– Почему вы ее защищаете? Не замечала между вами особой любви, – едко заметила Татьяна.

– Так и есть, она мне не нравится. Впрочем, это взаимно. И, тем не менее, нельзя, чтобы человек отвечал за чужие преступления. Кроме того, для преступления нужен мотив, убийце должно быть выгодно, а Карине от смерти старика ни холодно ни жарко. Вряд ли его деньги достанутся девчонке, которую он, подозреваю, и в глаза-то не видел. – Сказав это, я тут же вспомнила детали нашей встречи с человеком, который выдавал себя за Владимира Петровича и его странное предложение насчет завещания. То есть, это был совсем не Владимир Петрович… В общем, я окончательно запуталась и, торопливо пробормотав «я скоро вернусь» в сторону окаменевших от моей наглости хозяек, вновь выскочила за дверь.

Идея, неожиданно возникшая в голове, заставила меня сбежать с крыльца и даже резво проскакать вперед с десяток метров, однако тут мой порыв слегка поостыл. Куда меня понесло? Вокруг творится черт знает что, а меня не ко времени обуяла жажда справедливости. Я вдруг заметила, что на улице стало совсем темно. Вот только что еще светило солнце, а теперь небо заволокли тяжелые тучи. В наступившей тишине испуганно пискнула какая-то птаха, и все вновь затихло.