Джо Хилл - Коробка в форме сердца

Джорджия подняла голову и снова просияла улыбкой.

Ее глаза блестели радостно и задорно. О таких ее глазах Джуд и говорил несколько минут назад.

– Знаешь, Джуд, – произнесла Джорджия, потянувшись к своей чашке перевязанной рукой. У нее за спиной остановилась официантка с кофейником, чтобы подлить еще кофе. Но она не следила за тем, что делает, проверяя что-то в блокноте заказов. Джуд видел, что может вот-вот произойти, но не успел вовремя предупредить Джорджию, которая продолжала: – Иногда ты ведешь себя как очень порядочный человек, и я даже забываю о том, какая ты зад…

Официантка наклонила кофейник как раз в тот миг, когда Джорджия передвинула чашку и кипящий кофе полился прямо на бинты. Джорджия взвыла и отдернула руку, прижала ее к груди. Гримаса боли исказила лицо девушки. В глазах на мгновение появился стеклянный блеск – пустое тусклое сияние, обычно предваряющее обморок. Но уже в следующий миг Джорджия подскочила, сжимая здоровой рукой больную обожженную ладонь.

– Ты не видишь, что делаешь, сука безмозглая? – заорала она на официантку. В голосе ее вновь зазвучал густой южный акцент.

– Джорджия, – пробормотал Джуд, приподнимаясь.

Она скривилась и махнула, чтобы он сел на место. Потом двинулась в сторону туалета и намеренно толкнула плечом официантку.

Джуд отодвинул свою тарелку в сторону.

– Ладно, принесите нам счет.

– Извините, – буркнула официантка.

– Что ж, бывает.

– Извините, – повторила официантка. – Но она тоже не должна так кричать на меня.

– Она получила ожог. Я удивлен, что она не сказала ничего похуже. – Официантка поджала губы:

– Тоже мне, парочка. Я сразу поняла, что вы за публика. Но все равно обслужила вас вежливо, как всех.

– Да? И что же мы за публика такая?

– Оба хороши. Ты – вылитый торговец наркотиками. – Джуда это насмешило.

– А на девицу достаточно посмотреть – сразу ясно, кто такая. Как ты ей платишь, за час или за ночь?

Смех застрял у Джуда в горле.

– Неси счет, – сказал он. – И чтобы я твою жирную задницу больше не видел.

Она смерила Джуда злобным взглядом, скривила губы, будто собиралась плюнуть в него, потом молча развернулась и ушла. Люди за другими столиками прекратили разговоры и с раскрытыми ртами следили за происходящим. Джуд зыркнул в одну сторону, потом в другую, задерживаясь на лицах тех, кто посмел не отвести глаз, и посетители один за другим вернулись к своим тарелкам. Джуд не боялся смотреть людям в глаза. За многие годы он перевидал столько публики, что без труда выигрывал игру в «гляделки».

Теперь на Джуда смотрели лишь старик, сошедший с «Американской готики», и его толстая жена, которая по выходным могла бы подрабатывать в цирке уродов. Женщина хотя бы пыталась скрыть свое любопытство и поглядывала на Джуда искоса, притворяясь, что читает газету. Старик же откровенно пялился блеклыми глазами цвета спитого чая. Вид у него был осуждающий и в то же время довольный. Одной рукой он прижимал к горлу свой приборчик. Машинка тихо гудела. Старик как будто намеревался что-то сказать, но молчал.

– Чего надо? – спросил Джуд, когда понял, что грозный взгляд не смутит старика и не заставит заняться собственными делами.

Старик поднял брови, потом покачал головой из стороны в сторону: нет, ничего не надо. Забавно фыркнув, он, все-таки отвел глаза. Свой громкоговоритель он положил рядом с солонкой. Джуд уже отворачивался, но его внимание привлек внезапно оживший приборчик. Машинка завибрировала, и раздался громкий безжизненный голос:

– ТЫ УМРЕШЬ.

Старик замер в своей инвалидной коляске. Он, не веря ушам, непонимающе уставился на прибор. Его толстая жена выглянула из-за газеты и глянула туда же. На ее круглом и гладком лице отразилось слабое удивление.

– Я МЕРТВ, – гудел прибор, подпрыгивая на столешнице, как дешевая заводная игрушка. Старик неловко схватил приборчик, но и из-под дрожащих пальцев неслась электрическая речь: – ТЫ УМРЕШЬ. МЫ ВМЕСТЕ УПАДЕМ В ПРОПАСТЬ СМЕРТИ.

– Чего это он? – спросила толстуха. – Опять ловит какое-то радио?

Старик качнул головой: не знаю. Его взгляд переместился с громкоговорителя, лежавшего в его ладони, на Джуда. Линзы очков комично увеличивали удивленные глаза. Старик вытянул руку вперед, будто предлагая прибор Джуду. Маленький механизм не унимался:

– ТЫ УБЬЕШЬ ЕЕ УБЬЕШЬ СЕБЯ УБЬЕШЬ СОБАК СОБАКИ НЕ СПАСУТ ТЕБЯ МЫ ПОЕДЕМ ВМЕСТЕ СЛУШАЙ СЛУШАЙ МОЙ ГОЛОС МЫ ПОМЧИМСЯ В НОЧИ ТЫ НЕ ВЛАДЕЕШЬ МНОЙ Я ВЛАДЕЮ ТОБОЙ. ТЕПЕРЬ Я ВЛАДЕЮ ТОБОЙ.

– Питер, – булькнула толстуха. Она говорила шепотом, но голос ее сорвался, и, когда она сумела выдохнуть, воздух вырвался из ее горла с шипением и свистом. – Выключи его.

Питер же сидел неподвижно и протягивал прибор Джуду, словно передавал телефонную трубку.

Все взоры снова обратились на Джуда. Комнату из конца в конец пересекали волны обеспокоенного шепота. Кое-кто из посетителей даже поднялся с места, не желая пропустить ни единой детали. Джуд тоже встал, пронзенный краткой мыслью: «Джорджия». Он пошел через холл к туалету. Но вид, открывшийся из большого окна холла, заставил его позабыть обо всем. На парковке перед закусочной, почти у самых дверей, стоял пикап покойного Крэддока. Мотор работал на холостом ходу, фары на бампере включены. За рулем никого.

Опомнившись, Джуд растолкал сгрудившихся вокруг него зевак и бросился к туалетам. Найдя табличку с фигуркой женщины, он толкнул дверь.

У одной из двух раковин стояла Джорджия. Она не обернулась, когда дверь стукнула о стену. Девушка не отрываясь смотрела на свое отражение в зеркале, но ее глаза не были сфокусированы. Такие неподвижные серьезные глаза бывают у ребенка, засыпающего в кресле перед телевизором.

Джорджия отвела сжатую в кулак больную руку назад и резко ударила ею по зеркалу. Изо всех сил, как только могла. В месте соприкосновения с кулаком стекло разбилось вдребезги, во все стороны побежали зигзаги трещин. Мгновением позже серебряные кинжалы зеркала с музыкальным перезвоном осыпались на раковину.

В ярде от Джорджии, возле раскладного пеленального столика, стояла невысокая светловолосая женщина с малышом на руках. Она прижала младенца к груди и завопила:

– О боже! О боже!

Джорджия тем временем схватила восьмидюймовый серебристый осколок – сияющий полумесяц – поднесла его к горлу и закинула голову, чтобы вонзить самодельное оружие в плоть. Джуд в шоке замер у двери, но усилием воли выдернул себя из этого состояния. Он поймал Джорджию за запястье, вывернул его, заломил руку назад, так что девушка вскрикнула и выпустила осколок. Зеркальный нож упал на белый кафель и разбился с красивым мелодичным звуком.