Светлана Смирнова - Тринадцатый

Тринадцатый сразу же поднялся к Алёнушке. Мама не спала. Она ждала своего мужа, сидя на кухне. Её глаза припухли от слёз. Она вязала мужу новый свитер.

Ваня открыл дверь своими ключами. Снял ботинки. Когда снял шапку, то глянул на себя в зеркало. Его волосы стояли дыбом. Не снимая пальто, он прошёл в кухню.

Алёнушка подняла на него глаза, но ни сказала, ни слова.

Постояв несколько секунд, Ваня встал перед ней на колени, склонил голову. Посередине лопаток, в пальто торчал окурок.

— Прости, меня. Слышишь?

— И, ты меня тоже прости. Я тоже…

— Я хотел напиться, назло тебе. И, представляешь, так отравился, что чуть не умер. А выпил всего лишь сто грамм. — Лепетал Иван.

— Солнышко моё. Пойдём, тебе надо принять душ….

«И, мама туда же. Все вы одинаковые». — Махнул мантией Тринадцатый, и полетел к месту встречи. У него было много дел.

Стерва

Не смогла сдержать Стерва своего любопытства, и, нарушив запрет, вылетела из маленького тельца. Плоть была розовой, довольно упитанной, и даже показалась ей симпатичной на личико. Тут же Стерве захотелось посмотреть на родителей.

Алёнушку она нашла на кухне. Мамаша готовила себе обед по кулинарной книге. Отец в соседней комнате лежал на диване, и читал объёмную книгу. По иллюстрации на обложке книги, Стерва поняла, что книга посвящена воспитанию детей.

Она довольно хмыкнула, и полетела осматривать квартиру. Осмотром квартиры она осталась довольна. Если не будет больше детей, то тут можно будет жить припеваючи. Главное отец — достойный семьянин. Надо будет обязательно сказать Тринадцатому, что он не промахнулся. А, если они не смогут вытащить Неприятного из Отстоя, то забрать его место. Уж Судьбу я всегда смогу получить. Только жалко, что мальчик. Но, и на это можно, что ни будь придумать. Всегда надо иметь запасной вариант. Мне без Неприятного на воле делать не чего.

Отстой

Меченый и Тринадцатый распрощались с Семейкой в начале болота, там где провели последние три дня.

— Если мы не вернёмся через трое суток, сразу же лети к Стерве. Ей необходимо будет покинуть тело. Или она застрянет там навсегда. Понял.

— Ну, и пусть. — Не сумела скрыть Обманутая Жена своего ехидства. — Пусть поработает.

— Я, не о том. — Перебил её Меченый. — Она останется в теле без Судьбы. Если ей понравилось необходимо взять Судьбу, а так плоть сойдёт с ума. — Сделаешь? — Приказным тоном обратился он к Мужу — Рогоносцу.

— Сделаю. — Вяло пообещал рогоносец.

— Ну, тогда мы полетели.

Махнув на прощание мантиями, они двинулись вглубь болота. Первым парил Меченый. За ним увешанный нитями Эмоций тащился Тринадцатый.

Какое-то время они шли молча. Тринадцатый очень сожалел, что так и не сумел увидеться с Лоттой. Её образ запал ему в нимб. Теперь оставалось надеяться на одно: что они быстро сделают дело, и до вселения с Судьбой в плоть, он сумеет побыть с ней.

— Стой! — Вдруг, прошептал Меченый, и сам замер в неестественной позе. Тринадцатый от неожиданного приказа, чуть было не столкнулся с другом.

— Что случилось? — Прошептал Тринадцатый.

— Надо переждать. Лучше здесь. Видишь свечение?

Тринадцатый вгляделся вдаль, куда показывал Меченый. Сначала, он ничего не за метил. Но, присмотревшись внимательнее, увидел тоненькие искрящиеся струйки. Они исходили из самого болота. Струйки, длинной примерно с метр, поднимались к звёздному небу параллельно болоту. Они искрились под небесным сводом, на фоне непроглядной тьмы. Их цвета завораживали. Вряд ли существовала такая яркость и сочность цвета под голубым небосводом днём.

— Вижу. Как красиво. Что это?

— Людские Пороки. — Вздохнул полной мантией Меченый.

— Людские Пороки? — От удивления у Тринадцатого нимб съехал на бок. — Не может быть. Разве могут людские Пороки быть так, прекрасны?

— Конечно, не могут. Но сначала, в чистом виде, когда выходят из недр Отстоя — они прекрасны. Как же по-другому заставить человека обратить на них внимание?

— А, почему мы ждём, то есть, пропускаем их?

— Мы можем, не устоять, и полететь за ними. Ты хочешь попасть под их власть?

— Нет.

— Будь всегда осторожен. Красота это игла с остриём о двух концах. Что для одних прекрасно, у других вызывает отвращение, и не восприятие.

— Почему? Разве Добро ни есть вечная Красота?

— Невозможно познать рубеж между победой и поражением. Не дано понять, где заканчивается восхищение и начинается презрение. Когда вспыхивает Любовь, и, вдруг вырастает стена Ненависти. Но.. — Меченый замолчал.

Свечение исчезло. Путь для прохода был открыт.

— Заговорились мы. Летим быстро. Надо успеть пока не закрылись каналы.

Они взлетели. Нити Эмоций мешали набрать скорость. Тринадцатый испугался, что они не успеют, и придется ждать ещё сутки. Ждать — значит, подвергать опасности плоть — сына Алёнушки. Теперь у него на первый план под нимбом всплыло лицо Алёнушки. Как она мучалась, рожая для него плоть, но, ни разу не заплакала. Даже не показала, как ей больно.

Внезапно Меченый завис на поверхностью болота. Он что-то искал.

— Вот! — Радостно прошептал он. — Сложись вчетверо, и ныряй за мной. Ничего не бойся, и ни на что не реагируй, пока не покажется первый зеркальный коридор. Понял?

— Да.

— Тогда, я ныряю. Следом ты. — Приказал Меченый, и исчез в канале.

Сложившись вчетвёро, Тринадцатый нырнул в канал. Его мантию стразу же сдавило со всех сторон. Канал не был рассчитан на впуск. Из него только выпускали. Поэтому, сейчас Тринадцатому пришлось пробираться «против шерсти» канала.

А, канал жил своей жизнью. Существовал, дышал, волновался, и пытался исторгнуть прочь, не пропустить не званных гостей. Журчание, шипение, смрад — всё бросилось на помощь каналу.

В какой то миг Тринадцатому показалось, что он сейчас сгорит, вспыхнет от нещадной жары. Но, он сумел побороть в себе Страх, и следовать за Меченым.

За очередным поворотом на них повеяло ледяным холодом. Холод проник под мантию, и Эмоции превратились в сосульки. Тринадцатому от перепада температуры очень захотелось спать. И, когда он решил, что уже больше не в силах нести на себе груз обледеневших сосулек, и сейчас остановится и заснёт, в нимб ударил Стон. Стон тысячи голосов. Стон-шёпот. Тринадцатый тряхнул нимбом, и увидел, что очень отстал от Меченого. Прогнав остатки сна, он прибавил скорость и догнал друга.

— Потерпи, скоро прибудем на место. — Услышал он крик Меченого, через раздающийся Стон.

Он не солгал, через некоторое время, они долетели до первого поворота. Меченый притормозил, и достал из-под мантии нить Радости. Отмотав несколько сантиметров от целого куска, и оторвал отмотанные сантиметры, а остальной моток спрятал под мантию. Взглянув на Тринадцатого, он нимбом приказал лететь дальше по расширенному каналу. Этот промежуток вывел их в просторный коридор. Стоны, сопровождавшие их полёт весь расширенный канал, в коридоре прекратились так же внезапно, как и начались.