Валерий Ковалёв - Рукопись из Тибета

На ее сумму, в одном из городских банков, племени был открыт счет, распорядителями которого стал вождь и твой покорный слуга, читатель.

Поскольку же страсти к обогащению у нас не было, мы решили использовать его для пираха. Но, не предоставляя им блага цивилизации, что могло убить индейцев, а как страховку. От наводнений, пожаров и других природных катаклизмов.

— Ну вот, — подумал я, — хорошее начало для проповедника.

В очередное посещение фактории — это было в конце осени, мы снова зашли в бар к чернокожему Бобу, где по телевизору увидели репортаж из Каракаса о расследовании того крушения. При этом упоминалось, что о месте катастрофы сообщил шаман племени пираха Уваата.

— Ты становишься известным, — подмигнул мне вождь. — И поднял свой бокал — «Наше здоровье!»

В течение зимы, здесь она напоминала крымское лето, я по той же схеме (через Каймана), уведомил власти о предстоящем небывалом наводнении в Венесуэле с Бразилией. На что те не обратили внимания и жестоко поплатились.

Разлившиеся в сезон дождей Амазонка с Ориноко затопили множество прибрежных городов с поселками, причинив значительные разрушения и ущерб обоим странам. Наше же племя не пострадало, поскольку до начала наводнения мы с Кайманом увели его в горы.

Этот факт раскопали досужие журналисты, и теперь имя Уваата возникло в прессе. А венесуэльская оппозиция обвинила во всем правительство. Мол, знали и не приняли меры.

— Так, — довольно потирал я руки, сидя в новой хижине, поскольку деревню смыло водой, и мы возвели другую. Воспользовавшись страховым фондом.

Она стояла чуть выше по реке, в живописном месте, с четко спланированными улицами, новой пристанью, а также школой. В которой Кайман обучал детей русскому языку и песням.

Успех следовало закрепить, и я напряг мозги, что бы такое выдать из ближайшего будущего? В мировом, так сказать, масштабе.

Они, в свою очередь, дали посыл составляющим, а те озвучили целую кучу событий. Там были войны и очередные катаклизмы, политические баталии и все растущие выступления пролетариата, а также другие победы цивилизации гомо — сапиенс.

За грядущие месяцы 1982-го я выбрал два. Поскромнее.

О победе сборной Австралии во всех двадцати двух матчах по регби во время турне по Великобритании и Франции, а также рекордной безработице в США (двенадцать миллионов) со времени «великой депрессии»[151].

С первым, посредством телеграммы, направленной от моего имени Кайманом, был поздравлен премьер-министр Австралии Фрейзер. А во второй американский президент Рейган предупреждался о грядущей безработице, с указанием числа несчастных.

— Думаешь, прокатит? — засомневался земляк, вернувшись назад с фактории. — На телеграфе все опупели.

— Будь спокоен, — сделал я значительное лицо. — Осенение, это тебе ни хухры-мухры. Именно так и будет.

Как все моряки Кайман был суеверным и ничего не сказал, после чего мы распили бутылку текилы, переданную нам сеньором Мигелем.

Кабальеро здорово помог племени при строительстве деревни, и мы поддерживали с ним дружеские отношения.

Через месяц у деревенской пристани отшвартовался уже знакомый пограничный катер. На берег сошел сам мэр Каракаса, в сопровождении свиты.

Встретившись с шаманом в хижине при участии вождя (прочие, в том числе шустрый репортер, к аудиенции не допустились), мэр вручил мне ответное приветствие от вице-премьера Австралии, оплаченный в оба конца билет на самолет, а также озвучил его желание видеть шамана Уваату в гостях. От чего я вежливо отказался.

— Мне хорошо с моим народом, — сказал, потея под жаркой шкурой и почесываясь.

Чиновник воспринял все как должное, а потом заверил, что впредь власти будут прислушиваться к моим советам.

— Хорошо, иди, — величаво кивнул шаман. — Сейчас у меня время беседы с духами.

А когда наступил декабрь и задули сухие пассаты[152], одним утром над деревней завис вертолет. Рябя воду в заливе.

Мы с Кайманом в это время собирались на охоту, которую, естественно, тут же отложили.

Я отправился к себе, принимать соответствующее обличье, а вождь, чертыхнувшись, к гостям. Очень уж они были не ко времени.

Вертолет, тарахтя двигателем сел на берегу (что я наблюдал стоя у окна), дверь пассажирского отсека отворилась, и на берег сошли трое.

Два европейца в белых костюмах и шляпах, а с ними черномазая девица.

Они приблизились к стоящему в паре десятков метров от машины со сложенными на груди руками Кайману, за которым сгрудилась толпа пираху, разглядывая невиданную стрекозу и, судя по жестам, представились.

Затем вождь кивнул ответно, после чего стороны немного поговорили, а потом все вместе направились к хижине шамана.

Я, как и раньше, облачился в свой наряд, после чего уселся на циновку у очага, в котором воскурил душистые зерна пандануса[153]. Когда же неподалеку послышались голоса, взял в руки бубен и, отбивая ритм, заголосил мантры. В первые разы я пел, что бог на душу положит, теперь же у меня была своя фирменная мелодия. Из «Наутилус — Помпилиуса»

С причала рыбачил апостол Андрей,А Спаситель ходил по воде,И Андрей доставал из воды пескарей,А Спаситель погибших людей…

мистически тянул я, отбивая ладонями ритм и покачиваясь из стороны в сторону.

На террасе заскрипели доски, а потом в светлом проеме двери возник силуэт Каймана.

— Разреши войти, о великий Уваата! — прервал он мой вокал, просительно вытянув вперед руки.

— Угу, — кивнул я, озвучивая очередной куплет питерской рок-группы

…И Андрей закричал: «Я покину причал,Если ты мне откроешь секрет!»И Спаситель ответил: «Спокойно, Андрей,Никакого секрета здесь нет…

после чего сделав вид, что вышел из нирваны, прозрачно уставился на Каймана.

— К нам прибыли американцы. Желают с тобой поговорить, — подмигнул мне вождь. — Что им ответить?

— Уваата общается с духами, пусть ждут, — сказал я, после чего проем снова просветлел, а шаман продолжил

Видишь, там, на горе-е возвышается крест,Под ним десяток солдат, повиси-ка на нем,А когда надоест, возвращайся назад,Гулять по воде, гулять по воде,Гулять по воде со мно-ой…

Далее последовали завершающие мантры, я замолчал, и через минуту Кайман вновь заслонил солнце. — А теперь можно?

— Пусть войдут, — кивнул я оскаленной головой, бросив в очаг еще несколько зерен. Вверх зазмеились дурманящие струйки дыма.