Брэм Стокер - Логово Белого червя

Все эти душевные переживания не могли не отразиться на ее внешности: лицо ее побледнело, под глазами залегли темные тени, и она ощущала во всем теле странную слабость. Даже усилием воли ей не удавалось сдержать легкую дрожь, схожую с ознобом, но имеющую совсем иную причину. Но верной наперсницы и подруги, оберегавшей и защищавшей ее от всех напастей, к несчастью, не было рядом! Сама Лилла была абсолютно неспособна найти способ избежать нависшей над ней опасности. Вот будь здесь Мими, уже имевшая опыт сражений с Касуоллом, она бы что-нибудь придумала. И уж никак не допустила бы повторения прежних нападений!

Эдгар появился, когда ему было назначено, минута в минуту. Лилла, увидев через окно, как он поднимается на крыльцо, утратила остатки мужества. Она мысленно твердила себе, что обязана встретить гостя как ни в чем не бывало и вести себя совершенно естественно, как и положено хорошо воспитанной девушке. Больше всего она боялась того, что за хозяином, как всегда, будет следовать черной тенью этот мерзкий дикарь, и, увидев, что его нет, она с облегчением вздохнула. И леди Арабеллы, от которой ей ничего хорошего ждать не приходилось, с ним тоже, по счастью, не было.

Сервировку стола Лилла продумала заранее и чисто по-женски сделала это так, чтобы тонко подчеркнуть социальную разницу между собой и своим гостем. Посуду она выбрала самую обычную: вместо серебряного заварного чайника и тонких чашек из китайского фарфора на столе стояли обычные грубые фаянсовые кружки, из которых они пили чай каждый день. Ни сахарница, ни сливочник также не были парадными. Хлеб был хорошо пропечен, но самого грубого помола. Масло она сама сбивала и поэтому при всем старании уже не могла сделать его хуже. На простом глиняном блюде были разложены фрукты из их сада, а в небольшом кувшинчике золотился мед с их пасеки. Ее старания не пропали даром: гость окинул стол взглядом, в котором скользила легкая брезгливость. И на душе Лиллы сразу стало светлее. А что ей еще оставалось для того, чтобы хоть чуть-чуть скрасить для себя этот столь неприятный визит!

Выражение лица Касуолла стало еще более надменным. Таким она его еще никогда не видела. Его страшные глаза встретились с ее, и с этой секунды он больше не отводил взгляда. Сердце Лиллы испуганно сжалось в комок — ей было страшно подумать, что будет дальше и чем все это может закончиться. Но все только начиналось. В наивной надежде, что ее могут хоть как-то защитить фотографии Мими, дедушки и Адама Сэлтона, на которого она привыкла смотреть как на брата, она еще до прихода гостя вынула из альбома и спрятала их на груди — у самого сердца. Именно к ним инстинктивно и потянулась ее рука в попытке уцепиться хоть за соломинку, когда она начала падать в головокружительную бездну страха и отчаяния.

Если в начале визита Эдгар Касуолл был учтив и; даже любезен, то, как только он заметил, что девушка смеет противостоять его чарам, лоск хороших манер осыпался как шелуха, и он предстал перед ней в своем истинном обличье — хладнокровного безжалостного хищника. Но для Лиллы это не было сюрпризом, она уже достаточно успела его изучить за время его прежних визитов; это лишь заставило сработать ее инстинкт самосохранения, и она неведомо как сумела не потерять самообладания. Таким образом, оба противника, несмотря на разыгравшуюся между ними ментальную схватку, пока что сохраняли свои позиции.

Но затем внезапно что-то произошло, что-то изменило характер атаки, и перевес стал склоняться в пользу мужчины — слишком слаба, слишком неопытна была его противница, слишком измучена она была страхами и сомнениями. Единственное, что еще ее поддерживало, это память о двух прежних победах. Зато Касуолл был полон сил, полон решимости одержать верх, и, хотя сегодня он был лишен поддержки Ууланги и леди Арабеллы, он был полностью уверен в себе. А когда он убедился, что его тяжелый взгляд действует на девушку, он без всяких колебаний усилил давление, чтобы окончательно сломить ее волю.

С каждой секундой решимость Лиллы слабела. Она чувствовала, что силы неравны, и, как бы она ни сопротивлялась, ей не выстоять. Тем более что будучи человеком, совершенно лишенным эгоизма, она была неспособна защитить себя так, как, возможно, смогла бы защитить тех, кого любит. Эдгар заметил, что черты лица девушки начинают расслабляться, сердитые складочки между бровями разглаживаться, а веки тяжелеют, словно ею исподволь овладевает сон. Лилла делала героические попытки удержать ускользающее от нее сознание, но это было уже не в ее силах. И в этот момент пришло спасение, правда, весьма своеобразное: через окно Лилла уже как сквозь туман заметила направляющуюся к дому леди Арабеллу. Как всегда, ее стройную фигуру обтягивало облегающее белое платье.

Появление второго врага вызвало совершенно неожиданный результат: Лилла внезапно пришла в себя, у нее открылось второе дыхание, и она ощутила огромный прилив сил. И как раз вовремя, так как ее светлость, по обыкновению зайдя в комнату без стука, тут же присоединилась к Касуоллу, и они, теперь уже вдвоем, возобновили прерванную атаку. Прибывшее подкрепление придало взгляду Эдгара такую силу и мощь, что Лилла уже и не помышляла о спасении. Ее лицо поминутно то бледнело, то заливалось краской, ноги уже начали подкашиваться, страшная слабость разлилась по всему телу, и она начала медленно оседать на пол. И в эту последнюю секунду, когда сознание ее уже угасало, она вдруг увидела влетевшую в комнату запыхавшуюся Мими!

Лилла почти упала в ее объятия. И это словно разбудило дремавшие доселе в ее кузине огромные, небывалые силы. Мими улыбнулась, воздела руку и легким пассом заставила Касуолла пошатнуться и отступить на шаг. И затем все теми же мягкими движениями она стала вытеснять его из комнаты. Он пятился до тех пор, пока не споткнулся о порог распахнутой Мими входной двери и не полетел кувырком на лужайку перед домом.

И тут Лиллу окончательно покинули силы, и она беззвучно осела на пол.

Глава XXVI

Увидев, что Лилла лежит без движения, Мими сильно встревожилась. Она опустилась возле сестры на колени и всеми известными ей способами постаралась привести ее в чувство. Но ничто не помогало: сколько Мими ни растирала ей руки, сколько ни похлопывала по щекам, девушка не приходила в себя, а лицо ее по-прежнему заливала смертельная бледность. Более того, ей с каждой минутой становилось хуже — дыхание почти не ощущалось, а лоб приобрел мраморный оттенок.

Видя эти ужасные перемены, Мими окончательно перепугалась и с трудом удержалась от слез.

Касуолл тем временем поднялся на ноги, отряхнулся и, слегка хромая, зашагал в сопровождении леди Арабеллы в сторону «Кастра Регис». Мими осталась наедине с Лиллой. И тут она почувствовала, что ей самой как-то нехорошо. Накатившую внезапно дурноту она объяснила переменой погоды: приближалась гроза.