Олег Бондарь - Призрачно всё

Еще поворот, я почти не осознал его, и — свет. Не от фонарика, а — естественный, дарящий надежду освобождения. Свет, который должен избавить от мучений и прояснить разум.

Отравленный организм не воспринимал избавления. Воздух, вместо того, чтобы стать свежее, сделался совсем нестерпимым, а еще недавно дрожащее от подвальной сырости тело вдруг стало липким от пота. Не в силах больше удерживаться на ногах, я свалился на колени. Но что-то не позволило растянуться на обжигающем песке и продолжало толкать меня дальше к выходу, пусть даже на четвереньках.

А потом немного прояснилось. Нет, воздух не стал чище. Отравляющие миазмы еще больше сконцентрировались, но в глазах как будто навели резкость. Не нормальную, а — неестественную, более резкую, чем она может быть. Я плохо соображал, но видел все отчетливо, каждую песчинку под ладонью, каждый камушек, каждую крупицу грязи. И, самое страшное, я видел миллионы мух. Зеленых, синих, громадных. Они невыносимо жужжали, роем носились вокруг, облепляли меня. И это не могло быть реальностью. Реальность не бывает настолько отвратительной.

Я сошел с ума, мое отравленное сознание не выдержало нагрузки и почему-то вместо успокоения подвергло меня новым изощренным мучениям.

Завибрировал песок, вздрогнули каменные стены. Рев, тот самый, который испугал ночью. Но сейчас я его скорее ощущал, чем слышал.

— Славик, дружище, держись! Еще немного осталось.

Голос Влада доносился из неизведанных глубин, я не знал, слышу его, или он мне только кажется.

— Славик очнись!

Моя голова бессильно моталась из стороны в сторону. Влад плескал ладонями по щекам, и я начинал осознавать это.

— Ну, слава Богу!

Я смотрел на Влада. Его лицо расплывалось.

— Влад, ты слышал? Это было оно!

Язык едва поворачивался.

— Не только слышал, и видел тоже.

— Да? — признание товарища не столько испугало, сколько пробудило интерес. — Оно страшное?

Влад рассмеялся. Наверное, это был истеричный смех. Его организм тоже отравлен, и он, как и я, вел себя неадекватно.

— Славик, и ты сейчас будешь смеяться. Но, клянусь, кому-то придется горько заплакать…

Сознание возвращалось так же быстро, как раньше упорхнуло от меня. Я вдыхал тошнотворный запах, но уже свыкся или смирился с ним. Мухи тоже не исчезли. Их не породила фантазия, они существовали на самом деле и это успокаивало. И дневной свет никуда не делся.

Лицо Влада еще пару раз мелькнуло передо мной, потом исчезло. Я приподнялся на локтях, дышать старался реже, вонь была непереносимой. Оперся рукой, присел. В пещере достаточно светло, чтобы рассмотреть неровные каменные стены.

Влад насторожился, прислушался. Я не понимал, что взволновало школьного товарища. А он, убедившись, что со мной все в порядке, ничего не объяснив, вдруг быстро направился к выходу и исчез за камнем. Вскоре оттуда послышалось его грозное «Твою мать!», после чего прозвучал выстрел.

Я встал на ноги, земля качалась, подташнивало, но, придерживаясь за камни, как мог быстро, поспешил за Владом. Впереди огромный валун преграждал трещину, и увидеть выход на поверхность, можно было, лишь обойдя камень. Трещина вела в еще одну пещеру, которая уже непосредственно связывалась с белым светом. В арочном проеме я увидел отражение солнечного света и кусочек безупречно синего неба. Душа возрадовалось, сердце затрепетало, однако, дышать, по-прежнему, было невозможно.

Зажав нос рукой, я поспешно двинулся к выходу, нога наступила на что-то мягкое и скользкое, я едва сохранил равновесие. Посмотрел вниз, и меня снова стошнило. Каменный пол пещеры обильно орошен уже подсыхающей кровью, повсюду разбросаны чьи-то внутренности, облепленные мухами и толпами отвратительных насекомых.

Влад снова выругался и снова выстрелил. Потом я услышал другие голоса, чужие. О чем шла речь, разобрать не мог, но по интонации понял, что Влад контролирует ситуацию, а его противники пытаются оправдаться. Голоса их звучали жалобно с просящими нотками.

Наконец-то, мне удалось вдохнуть свежего воздуха Полной грудью. Я упивался целебным нектаром, испытывал настоящее блаженство. Оно было сродни легкому опьянению, когда тело как будто воспаряет над землей, предметы приобретают необычайную четкость, краски становятся более яркими, а окружающий мир кажется чуточку лучше, чем на самом деле.

Я словно заново родился, а, может, так и было. Ведь мог стать жертвой отравляющего разложения, а сердце могло не выдержать рева умирающей животины, которую живодеры безжалостно исполосовали ножами.

Вот и вся сказка о монстре!

Наверняка, таким образом, и рождались легенды о чудовищах. Усиленный каменной акустикой звук способен кого угодно повергнуть в трепет, даже, нас, современных, повидавших немало ужасов в кинострашилках. А каково было древним без голливудской закалки?

Место знакомое. Именно сюда вчера завело меня любопытство, именно отсюда я поспешил убраться, не выдержав запаха.

Туша коровы лежала на боку, брюхо ее вспорото, выпотрошенные внутренности разбросаны вокруг в бурых пятнах слизи и застывающей крови. Отрезанная голова валялась в стороне. Один глаз животного был приоткрыт и смотрел на окружающее безобразие с тоской и укоризной. Зрелище не для слабонервных. Но что-то в моих мозгах успело атрофироваться, и я воспринимал увиденное спокойно. Рвотные спазмы больше не тревожили, возможно, потому, что желудок заранее изверг все, все, что в нем находилось, и извергаться было нечему. Нервы тоже в порядке, я ощущал себя спокойным, как никогда. Приятно после пережитых мистических ужасов удостовериться, что монстров и чудовищ не существует, а самая страшная тварь, которую можно повстречать, передвигается на двух ногах, разговаривает на человеческой языке и внешне кажется положительной и добропорядочной.

Двое из таких тварей лежали возле грузовика и слезно умоляли Влада не убивать их. На людей они были мало похожи: измазанные в крови и прочей гадости спецовки, растрепанные волосы. У одного под глазом наливался фингал, второй лежал, подогнув под себя ноги, и держался руками за живот. Лица у обоих бледные, в глазах — обреченность. Влад возвышался над ними в образе то ли статуи правосудия, то ли гестаповского палача. Ноги раздвинуты, в руке пистолет. Ствол, правда, смотрел в землю, но запуганных жертв это мало успокаивало.

— Вы, сволочи, меня давно достали! Мне, что делать нечего, как постоянно жалобы выслушивать? У того корову украли, у того… Вообще, нюх потеряли? Да я вас сейчас на месте порешу, и мне только спасибо скажут.

Его словам внимали и, похоже, верили. И мне, почему то, тоже казалось, что он не шутил.