Игорь Каплонский - Ангелы Монмартра

Пехотинцы снова разместились в салоне. Гастон уже был готов поверить, что беседа с колдуньей – всего лишь причуда воображения.

– Огонек! – закричал пехотинец Лаваль. – Клоун не обманул!

Гастон присмотрелся и действительно увидел невдалеке яркую точку.

– Интересно, – сказал сержант. – Мы двигались по бездорожью и срезали добрую часть пути, не иначе. Тем лучше. Остановите авто!

Маранбер заглушил мотор.

– Эй, скорее сюда! – закричали вывалившие из салона пехотинцы. – Мы здесь!

Огонек качнулся и начал быстро приближаться.

– Будут неприятности, – покачал головой сержант. – Надо заранее обдумать рапорт. Ясно одно, командование нас хвалить не станет.

Огонек был совсем близко, когда им ответили…

Раздались гортанные выкрики, и темнота озарилась выстрелами.

– Всем за насыпь! – надрывно заорал сержант. – Патроны экономить!

Пехотинцы рассыпались цепью и залегли у дороги. Лишь когда пуля разбила фару, Гастон сообразил, в чем дело. Таксист упал у переднего колеса. Уши заложило от резких хлопков. С той стороны раздался залп – уже гораздо ближе.

– Никто не ранен? Влипли!.. – Сержант сорвал голос. – Немцы поперли! Брошан, где гранаты?

Из своего укрытия Маранбер успел заметить, как в воздух взметнулся темный шарик. На секунду повисла тишина, потом коротко грянул гром. Местность озарилась яркой вспышкой. Со стороны противника раздался вопль, затем крики ярости.

– Кажется, один готов, – прохрипел сержант. – Не отступать!

Немецкая граната разорвалась в нескольких метрах от такси. По капоту заскрежетало, звякнули разбитые стекла.

Маранбер почти оглох. Он перевернулся на бок, свернулся калачиком и заткнул уши склизкими от грязи руками. Рядом снова разорвалась граната, ударная волна едва не перевернула авто.

Они же целятся в меня, подумал он. Нет спасения! Но нельзя умирать, надо еще кого-то спасти… Да, колдунья?..

Одна за другой над головой свистнули две пули.

Немцев было больше, и они окружали маленький отряд. Это таксист определил по выстрелам: вспышки рассыпались полукругом, охватывая такси с севера.

– Всем отползти от машины! – приказал сержант. – Если она взорвется, мы будем как на ладони!

Не уйду, вдруг решил Маранбер. Пусть лучше убьют. Потом кто-нибудь скажет: погиб красиво, на фронте…

И всё же умирать не хотелось.

Германцы дали залп. Кто-то вскрикнул – кажется, грязнощекий. Я ведь даже не знаю его имени, вспомнил Гастон.

По отрывистой команде враги разом вскочили и, пригнувшись, с винтовками наперевес, рысью побежали к дороге.

– Оружие! – Гастон пытался перекричать грохот стрельбы. – Дайте винтовку, черт подери!

Сержант бросил таксисту револьвер. Маранбер не успел поймать оружие, ствол больно ударил в предплечье.

Прямо перед Гастоном возникли двое солдат в шинелях незнакомого покроя. Стволы их винтовок одновременно поднялись. Гастон обеими руками схватил револьвер и выпустил им навстречу три пули.

– Майн мута'! – захрипел один из врагов и всем телом рухнул навзничь.

От неожиданности второй поскользнулся, выронил винтовку и упал на колени. Он выставил перед собой руки и заныл:

– Нихт шисн… битте… нихт…

– Держи его на мушке! – закричал сержант.

Скуля, германец лег на дорогу.

Гастон проглотил горькую слюну. Убитый был пожилым и крепким, седые волосы выбились из-под серой полевой фуражки. Меж пышными бакенбардами застыл кровавый оскал.

Таксист нисколько его не жалел. Лишь противно дрожали руки, в которых он сжимал жесткую рукоять револьвера. Второй – пленник Маранбера – оказался почти мальчишкой с едва заметными усиками. Парень лежал смирно, глядя мимо таксиста бессмысленными, полными слез, глазами.

Старый волк учил охотиться молодого волчонка.

Сквозь шум боя послышалось…

Нет, не послышалось. За ближайшим холмом загудели моторы. Шоссе озарилось лучами фар.

К месту боя спешили два грузовика – но чьи?

Сержант понял первым. Он выстрелил в воздух и закричал:

– Франция здесь!

Немцы кинулись врассыпную. Еще одного настигла пуля.

Из грузовиков выпрыгивали солдаты и бросались вслед убегавшим.

– Брать в плен! – кричал чужой голос, командными нотками похожий на голос сержанта. – Ни один не должен уйти! Ни один!..

Гастон поднялся с земли и оперся спиной на вспоротый осколками капот.

Сержант уже стоял навытяжку перед двумя офицерами.

– По причине поломки автомобиля отстали от колонны в Нантей-ле-Одуэн. В связи с плохой видимостью и из-за трудноопределимых в темноте ориентиров потеряли направление и поехали через поля напрямую. Здесь дали встречный бой превосходящим силам противника…

Встречный бой, усмехнулся Гастон. Красиво звучит.

– …с малыми потерями дождались подкрепления. Рядовой Брошан ранен в бедро. Доложил сержант Пепиньер, шестая армия…

Смешная фамилия. Надо запомнить.

К грузовикам тащили пленных немцев – шестерых молодых ребят, которые отличались от героической четверки французов разве что шинелями да номерными пикастыми касками.

Один из них, плененный Маранбером мальчишка, на мгновение вырвался и подбежал к Гастону. Лязгнули затворы.

– Не стреляйте! – крикнул таксист.

Паренек с виноватой улыбкой что-то извлек из кармана и протянул Маранберу. Пленного тут же схватили за шиворот и потащили к машине.

В руках у Гастона оказалась красная книжечка с золотым тиснением на обложке. Таксист был бельгийцем и прекрасно знал немецкий.

Эрнст Гофман, «Золотой горшок. Сказка из новых времен».

В имени автора было нечто знакомое и ностальгическое, из детства, с запахом рождественской елки. Кажется, этот Гофман написал еще одну историю – о деревянном швабском уродце, который что-то не поделил с мышиным королем.

– …Ничего, разберемся, – кивнул офицер сержанту. – Пленных доставить в штаб. Оттуда сразу протелефонируйте в ставку. Скоро противник обнаружит исчезновение патруля, всем быть готовыми к бою!.. А вас, герои, с боевым крещением!

Рыжеволосая колдунья была права…

Пехотинцы Пепиньера взяли винтовки на караул.

Так начиналась битва на Марне.

Светало.

Гастон возвращался в Париж со смешанными чувствами. С одной стороны, ему придется долго латать любимый «рено». С другой – он всё же поучаствовал в войне. И в этом маленьком сражении победили французы.

Он не ощущал себя героем. Вот сержант Пепиньер и солдаты не растерялись… А что ждет того молодого немца?..

Рассвет выдался сырым и зябким. Солнце лениво пробивалось сквозь клубы летящих к востоку туч. Дорога приобрела серый оттенок. Мотор гудел ровно, воздух разносил звонкое эхо по окрестным холмам.