Алина Смирнова - Ключ Вечности

— Люди все же действительно забавны! Ниэрман, люди стремятся во, чтобы то ни стало переложить груз своей вины на кого-то другого, не зависимо от ее степени. Ребенок, разбивший в доме вазу, скажет, что это кошка, вор укравший, например сумку, что жизнь слишком жестока к нему. И так всегда, секретарша ничего не понимающая в компьютере и потерявшая документ, скажет, что виноват компьютер. Учитель, который неправильно объяснил вопрос, на «контрольной» снизит оценку и скажет, что виноват ученик не доучив. Таких примеров бесконечное число, ведь я постоянно наблюдаю за вами, анализируя ваши поступки. Вы стремитесь избавиться от вины, потому что люди трусливы и боятся наказаний. Но именно потому, что вы люди такие, существуем и мы.

Что за иллюзорная насмешка промелькнула в его глазах? И эта тварь смеется над моими словами, которые есть истина?

— Тоже самое говорил и тот…. Кого я пытался поймать, как убийцу твоих родителей. Он, как и ты презирал людей за их слабости и использовал наши страхи против нас. Я не знаю, почему он убил твоих родителей, это выяснять тебе. Это было его единственное убийство, в котором был хоть какой-то смысл, и искать его тебе. Я надеялся, что ты найдешь послание своей матери, даже когда мне пришлось скрыть его существование.

— Почему ты отказался от игры с ним? — Ниэрман ввел себя сдержано, скрывал свой страх, и уж тем более истинную причину своей взволнованности. Но ничего пять минут психологического давления и он сломается. Поэтому когда я задавала ему вопросы, я специально делала голос жестоким. Я вкладывала в этот голос, предполагаемые действия вот почему Ниэрман боялся. Он чувствовал опасность подсознательно, даже если я не говорила напрямую, он все равно ощущал, что я способна сделать с ним ужасные вещи.

— Хайт он сумасшедший, то, что началось, потом напоминало мне кошмар. Он начал использовать нас как инструменты в собственной игре. Он превратил расследование и поиск самого себя в игру.

— Значит, тогда все было, как и сейчас. Он имел доступ к ходу расследования, а уж говорить о том, что он был рядом с тобой, в двух шагах от тебя, в твоем отделе и ты не мог его поймать! Ниэрман не лги мне! Что произошло!? Ты уходишь от ответа…. Твое лицо, не опускай глаза в пол, когда говоришь со мной! — начиная выходить из себя, я пыталась уцепиться за разум, однако что-то разрывало меня внутри. Нечто пылающее, это был гнев. Ударив по столу, кулаком, я рывком выложила пистолет на стол. Сняв плащ, и оставшись в одной спортивной футболке, я пыталась глубоко дышать, чтобы подавить в себе желание…. Ниэрман шарахнулся, и начал закрываться руками.

— Нет, нет…. Я не мог, я никогда его не видел Хайт, но всегда знал, что он был рядом. Он словно нашептывал мне на ухо, я был напуган. Все мы были напуганы, мы проверяли все, каждого, семью, детей, дальних родственников, ничего, а он продолжал дергать за ниточки…. - старик заплакал. Как испуганный ребенок он заплакал, оправдываясь, значит, он не врет. Беглый взгляд Ниэрмана перебегал от меня к пистолету, от меня к пистолету….

— Что он сделал с тобой?! Отвечай мне! — почему он не говорит? Не хочет быть униженным? Это страх или профессиональная гордость?

— Мой сын…. Он угрожал мне, он хотел убить моего сына, и я сделал все в точности как он и говорил, но было уже слишком поздно. Я нашел своего сына уже мертвым, следующим был я сам, но по какой-то причине он оставил меня в живых и теперь….

Разразившись хохотом, я привела его в полный ступор.

— О! Ниэрман великолепно! Ты все-таки уплатил свою цену! Поздравляю! Теперь-то уж точно я тебя не убью, мне от тебя ничего более не надо. Ведь ты будешь с этим жить, дальше и только попробуй решиться на самоубийство, придурок. Теперь тебя изнутри раздирает не просто чувство вины. Ты отпустил гулять на свободу не только убийцу моих родителей, но и убийцу собственного сына. Ах, Ниэрман теперь мне даже убивать тебя не придется! Знаешь почему? Ты спрашивал, почему он оставил тебя в живых? Я тебе отвечу. Чтобы каждый, каждый свой день, ты жил в страхе, в боли, в отчаянии, чтобы ты знал, что в любой момент можешь умереть, и твоя жизнь уже тебе не принадлежит! — и снова, и снова я смеялась, упиваясь его безысходностью. Наверное, я и правда стала уже чем-то не нормальным…. Людская боль доставляла мне удовольствие, возможно через нее, я могла ощущать хоть какую-то связь с этим миром. Хоть какую-то связь с чем-то живым. Наверное, посредством этой боли я еще могла вообще находиться в сознании и не убивать всех людей подряд. Питаясь этой болью, отчасти я глушила свою ненависть к людям.

— Джульетт! Джульетт! — это Фрай кричал и начал стучать дверь.

Зло внутри меня, начало выползать из темных закоулков сознания. Да убивать Ниэрмана было не зачем, но, кажется, я уже не могу сопротивляться этому чувству. Оно захватывает меня, чувство необъяснимого желания пролить кровь увидеть ее цвет повсюду, чтобы глазам было легче. Рука потянулась к пистолету, Ниэрман вопит совсем как базарная баба. Идиотина, как же меня это раздражает! Я не должна его убивать, но я хочу этого? Но ведь не для меня ли убийства стали чисто механическим процессом естественной частью моей жизни? Что же за сила толкает меня сейчас разорвать его на куски, это словно голод. Неутолимый голод. Большой палец снял режим предохранения и выбор режима. Фрай выбил дверь, я поднимаю руку, чтобы выстрелить…. Я хочу его убить или не хочу? Я вижу в испуганных лишенных смысла глазах Ниэрмана свои. Они другие, они совсем другие будто не реальные, отрешенные. Мои мысли потеряли логическую упорядоченность, и в мгновение, когда Фрай бросился ко мне, а палец уже был готов нажать курок, я что-то ощутила. Реальность исчезла, точнее не совсем исчезла, а будто замедлилась. Я остановилась.

«— Эй, Джульетт мы будем всегда вместе верно? — тихий шепот внутри моей головы, и ощущение, будто повсюду свет и мне из него, улыбается он. Его силуэт почти не виден мне. Однако я чувствую эту грустную улыбку. Почему я сразу вернулась в спокойное состояние. Как хочется плакать, как же хочется протянуть к нему руку.

— Да, всегда — отвечаю я, и тоже улыбаюсь, переполненная необъяснимой силой любви.

— Тогда не делай глупостей, пока мы не связаны….» — почему я даже не удивляюсь такому почти приказу. Хотя это была скорее просьба. И голос мягкий, нежный, и в тоже время очень четкий, мелодичный. В нем есть сила и стойкость, и он легкий, он так ласкает мой слух, как дуновение ночного ветра….

Фрай поймал меня ровно в тот момент, когда я опустошенная упала на колени, пистолет выпал из охладевших рук. Тепло, которое было во мне секунду, назад исчезло. Но, это не Фрай. Это что-то еще….