Станислав Буркин - Русалка и зеленая ночь

– Что там? – чуть слышно спросила Маша.

– Ничего, – спустя некоторое время ответил озадаченный доктор. – В том-то и дело, что ни-че-го.

Он медленно, с опаской положил руку на холодную, нет, ледяную, словно облитую жидким азотом, ручку. Превозмогая студеную ломоту в пальцах, он хотел повернуть ее и открыть иллюминатор, но вдруг испугался и отстранился. «Нет, все же надо открыть, надо открыть, – покрываясь испариной, сказал про себя Аркадий Эммануилович. – В конце концов, мы же не в космосе».

– … Живый в помощи Вышняго в крове Бога Небеснаго водворится… – только нагоняя страху, забубнил Даня девяностый псалом.

Доктор повернул ручку и, словно крышку стиральной машины, откупорил-таки массивный иллюминатор. Засвистел ветер, голубой колкий рассыпчатый снег, поблескивая, вихрями заскользил в столовую, и с ним в помещение вполз неземной жесточайший холод. Упав на пол, он покатился, расползаясь и обволакивая ледяной хваткой щиколотки. Отчаянным выпадом доктор захлопнул иллюминатор плечом и повернул ручку.

– … Не убоишься ужасов в ночи… – задыхаясь, иступлено продолжал тараторить Даня, – стрелы летящей днем, язвы, ходящей во мраке, заразы опустошающей в полдень…

Впервые за последнее время судно слегка покачнулось, точнее, чуть перевалилось с боку на бок и вновь застыло на месте.

– Да помолчи ты! – не выдержав, рявкнул доктор.

– Не приключится тебе зло… – Даня осекся, и как раз в этот момент раздался тяжелый стук.

– … И… и… рана не прибли-бли-жится теле-ле-ся твоему, – дозаикался все-таки Даня и замер, задрожав так, что громко застучали зубы. Пытаясь заглушить этот звук, он схватился за челюсть.

– Это мне одному показалось? – неуверенно спросил доктор, прислушиваясь.

«Бум, бум, бум, бум», – отчетливо повторились удары, свет дважды мигнул, откуда-то снизу донесся массивный басистый скрежет.

– Ой, – как-то уж совсем безнадежно пискнула Маша. – Мне тоже.

– Спокойно, спокойно, – поднял руку Аркадий Эммануилович, вновь подкрался к двери и прислонился ухом. Потом повернулся к ней губами и, чуть осипшим от волнения голосом, спросил: – Кто там? – и вновь приник к створке.

Оттуда, снаружи, донесся не человеческий, а, скорее, медвежий храп, низкий, на пределе восприятия, но оформляющийся в слова:

– Откройте, господа!

Доктор нервно схватился за позолоченную дверную ручку.

– Господа, откройте, – чуть более четко послышалось снаружи, – ход готов к вашему… – Дальше было не разобрать, голос перешел в сплошное басовитое фырканье.

Доктор попятился от двери, Маша с Даней шумно вскочили и прижались друг к другу у стены.

– Ну же, господа, откройте! – повторил неизвестной конфигурации монстр. – Или я вынужден буду войти, прибегнув к силе.

– Боже, что же это творится? – пробормотал Блюмкин, заходя за стол, слепо шаря по скатерти в поисках ножа или хотя бы вилки, и не в силах оторвать взгляд от входа.

Дверь заметно прогнулась внутрь, замок заскрипел, щелкнул, позолоченная ручка отскочила и со звоном упала на пол… И в столовую шагнул невероятных размеров пес. Пес этот был темно-серый, чуть меньше лошади, но побольше, чем пони. Щеки его обвисли до такой степени, что была видна розовая изнанка нижних век и красноватый белок безразличных глаз.

– Простите, господа, простите, барышня, но всем вам следует пройти со мной, – прочавкала слюнявая собака. – Не стоит медлить, проход может быть закрыт.

– А вы, простите, кто? – хорохорясь, с ноткой возмущения осведомился логопед.

Какое-то время пес смотрел на него в упор равнодушным, но очень тяжелым взглядом, затем хрипло вздохнул и сказал:

– Собака. Следуйте за мной, иначе останетесь здесь на века – призраками тосковать в этих узких покоях.

С этой фразой пес попятился, так как его размеры не позволяли ему развернуться в дверях, и углубился в коридор.

– Идемте же, господа! – послышался удаляющийся голос пса. – Иначе, повторяю, останетесь на века…

Доктор засуетился в нерешительности, но, встретив перепуганные взгляды онемевших друзей, развел руками и махнул на дверь:

– Как бы то ни было…

Даня с Машей быстро двинулись за ним к выходу. Из глубины коридора вновь донесся уже едва различимый голос четвероногого провожатого:

– Идемте!

Взбежав по узкой лестнице, троица выбралась в лютую стужу и густую метель. Вся царская яхта обледенела, и перила покрылись ворсистым, как паучьи лапки, лазоревым инеем. Прикрываясь локтем от яростной вьюги, доктор заметался от борта к борту, разыскивая пса. Даня стоял, обнимая съежившуюся Машу.

– Здесь есть кто-нибудь? – крикнул ошалевший доктор и вдруг замер, разведя руки и открыв рот так, словно увидел нечто невероятное.

Прижимая к себе Машу и заслоняясь от ветра воротником пиджака, Даня попытался разглядеть в бушующей мгле, на что же тот уставился. Но дальше пяти шагов он ничего не видел – только мчащийся потоками снег.

– Что там? – крикнул Даня доктору.

– Корабль! – как завороженный произнес тот. – Даня, разве ты не видишь корабль?

Даниил вновь уставился туда, куда указывала рука Аркадия Эммануиловича, и словно бы прозрел. Просто объект был так велик, что воспринимался не как часть пейзажа. То темно-серое, что виделось Дане за потоками снега и казалось некоей абстрактной далью, было бортом гигантского судна, что стояло вплотную к яхте, нависая над ним, словно скала.

Вдруг раздался треск, и палубу тряхнуло. Это из-под толщи сковавшего море льда всплывала чудовищных размеров субмарина, к рубке которой, как оказалось, была прикреплена царская яхта. Да, яхта была лишь небольшой декоративной деталью огромного атомного крейсера, и со стороны выглядела так же нелепо и трогательно, как выглядело бы воздушное пирожное на крыше лимузина или кокетливая шляпка на голове глубоководного чудовища.

Но разглядывать открывшийся вид и давать ему оценку у наших героев не было никакой возможности. Не понимая, что происходит, рухнув от тряски рухнув на палубу, они кричали от ужаса и на четвереньках ползли к бортовым перилам. А яхту все возносило и возносило вверх. Это было ясно по тому, как стремительно опускался ржавый борт соседнего корабля.

Доктор первым нашел в себе силы открыть глаза и посмотреть вниз… «Это же уму непостижимо! Так вот откуда в трюме было столько помещений! – вспомнил он экскурсию, которую устроил им царь. – Похоже, он еще показал нам только малую часть».

Когда же скрывавшийся под их суденышком монстр, наконец, всплыл, оказалось, что палубы яхты и «призрачного корабля» практически сравнялись – будь между ними мост, с одного судна можно было бы перейти на другое. И этот мост не заставил себя долго ждать. Тяжеленный, как стрела подъемного крана, он рухнул с корабля на яхту, искорежив перила палубы и проломив ее дощатый пол. Взвыла сирена, и «призрачный корабль» тронулся с места. Стальной трап, громя палубу, со скрежетом пополз вперед. Тут только доктор в полной мере ощутил всю ничтожность и уязвимость их положения на этом фальшивом паруснике. Он бросил взгляд на уродующий яхту трап… Потом на сжавшихся от страха друзей… Схватил и потащил их за собой.