Джеймс Херберт - В плену у призраков (пер. Шифановской)

Он внимательно оглядел возбужденных “гостей” – главным образом это были женщины и среди них несколько пожилых или среднего возраста мужчин, которые все же сохраняли видимость спокойствия. Женщины возбужденно перешептывались, стараясь, однако, говорить как можно тише.

Эшу никогда еще не приходилось бывать на сеансах такого рода. Спиритические сеансы, как правило, были очень многолюдными и проходили в до отказа набитых помещениях. Здесь же присутствовало не больше двадцати пяти человек, не считая, конечно, медиума и ее помощников. Все приглашенные на этот закрытый сеанс сидели на расставленных полукругом скамьях. Медиум расположилась на стоявшем перед ними стуле. Все остальное пространство оставалось свободным.

Пока Эш изучал присутствовавших, сидевшая напротив, на другом конце полукруга Эдит не сводила с него пристального взгляда.

За последние несколько недель она успела отчасти – только отчасти – узнать его и начала понимать, что его скептицизм (хотя, возможно, это не совсем точное слово) происходит из искреннего желания постичь истину. Он отнюдь не считал, что выполняет некую святую миссию, – его интеллект был чрезвычайно высоко развит, и потому для него неприемлемы были столь прямые, однозначные оценки, да и не было в этом человеке ничего от евангелического проповедника. Эдит чувствовала, что им движет нечто такое, что и сам он не в состоянии пока осмыслить и понять. “Для меня это всего лишь работа, а не призвание”, – сказал он ей в одном из недавних разговоров, но она сомневалась в том, что это на самом деле так. Понять этого человека было задачей отнюдь не из легких, возможно потому, что он и сам себя до конца не понимал. Она видела, что он охвачен чувством безысходности, разочарования, хотя нет – пожалуй, это было нечто большее, чем просто разочарование, нечто более глубокое – быть может, отчаянные поиски самого себя? Вероятно, однако, что она и в этом ошибается. Сама не зная почему, Эдит подозревала, что все может быть как раз наоборот. Какая странная мысль пришла мне в голову, подумала она. Можно ли допустить, что в основе желания узнать правду лежит отрицание существования самой этой правды? Эдит сознавала, что причиной ее смущения и растерянности относительно личности Дэвида Эша является тот факт, что в какой-то момент ее разум коснулся его сознания. Все это было так странно и таинственно.

Вместо того чтобы усилиться, тихий шепот голосов вдруг почти прекратился, и это оторвало Эдит от размышлений. Она вновь обратила все свое внимание на сидевшую отдельно от “гостей” женщину в черном, которая до этого момента не проронила ни слова – словно все это время концентрировала мысленную энергию для предстоящего сеанса. Сзади к ней подошли двое мужчин, больше похожие на охранников, чем на помощников, медиум подняла голову и с надменной улыбкой оглядела собравшихся.

Когда она заговорила, все остальные звуки стихли и наступила полная тишина.

– Благодарю вас за то, что вы пришли сегодня сюда. Мне кажется, что я уже чувствую волнение и возбуждение всех тех, кого мы так любим и кто покинул этот мир. Да! Да! Они с нетерпением ждут возможности побеседовать с нами.

Она медленно скользила взглядом по лицам присутствующих, словно стараясь запомнить каждого, а те в свою очередь дрожали от удовольствия и от испытываемого ими благоговения.

Щеки Эдит вспыхнули от мучившего ее стыда за свое участие в подобной авантюре. Чуть раньше Эш спросил ее, почему она так уверена в том, что эта женщина – обманщица. “Истинный экстрасенс угадывает это совершенно безошибочно”, – ответила она тогда, и слова против ее воли прозвучали довольно двусмысленно. Эдит поняла это и тут же добавила, что за последние годы эта женщина получила весьма значительную сумму гонораров и это уже само по себе вызывает сомнения в ее честности и порядочности, ибо люди, действительно владеющие “даром”, не позволяют себе извлекать из своего таланта чересчур большие прибыли. Брать плату за столь уникальные способности – это не путь, сказала она тогда Эшу, придавая в этом случае слову “путь” скорее духовный смысл, чем некое отношение к происходящему. Он выслушал ее точку зрения, однако согласился он с ней или нет, сказать трудно.

Была и еще одна причина сомнений в честности Эльзы Бротски. Эдит объяснила Эшу, что причина эта весьма проста: эта так называемая медиум была слишком уж удачливой. Она ни единого раза не потерпела неудачи в своих попытках связаться с тем или иным духом, находящимся в потустороннем мире. В подобное невозможно поверить – каждый экстрасенс терпит неудачи, точнее, если говорить правду, их бывает гораздо больше, чем удач. А эта женщина, как выяснилось, работает совершенно безупречно. Эш поступил весьма невежливо – он принялся довольно откровенно размышлять вслух о зависти, которую испытывают друг к другу экстрасенсы, и Эдит пришлось напомнить ему, что она и Институт просят его всего лишь понаблюдать за этой женщиной, внимательно изучить ее и дать свое заключение. Иными словами – доказать их правоту или ошибочность мнения, не более того.

Попасть на сеанс не представило для них никакого труда – казалось, сюда пускали всех кого угодно (этот факт весьма озадачил Эдит: как правило, мнимые медиумы стараются вытянуть из своих потенциальных клиентов как можно больше информации, чтобы во время сеанса иметь максимально полные сведения и отталкиваться от них в полете своей фантазии; но в данном случае ни ею, ни Эшем никто даже не поинтересовался). Правда, им пришлось довольно долго ждать, пока подойдет их очередь, – список желающих стать “гостями” сеанса был длинным, эта женщина быстро набирала популярность и завоевала репутацию лучшей ясновидящей. Прошло почти два месяца, прежде чем Эдит и Эш получили отдельные приглашения (из предосторожности они воспользовались чужими именами), и Эдит пришлось придумывать повод, чтобы перенести свой визит на то же время, которое было назначено Эшу. Долгое ожидание имело и свои преимущества: у Эша было достаточно времени, чтобы узнать кое-что о прошлом Эльзы Бротски.

Эдит успела заметить в полумраке легкий кивок Эша в свою сторону. Она услышала, как ахнула сидевшая рядом с ней пожилая женщина, от которой сильно пахло мылом и пудрой. В небольшом пятне света она видела “медиума”, ее бледную кожу и кроваво-красные губы. Хотя полной темноты в помещении не было, внимание всех невольно обращалось на этот светлый крут, который тоже постепенно тускнел, словно вместе с “медиумом” погружался в транс.

Бротски вздохнула, и губы ее при этом раскрылись, став похожими на кровавые шрамы, горевшие в медленно гаснувшем свете. Вздох женщины был полон страсти. Она подняла руки, и двое ее помощников выступили вперед, чтобы поддержать их, в то время как руки почти коснулись сидевших ближе других к “медиуму” людей.