Райчел Мид - Академия вампиров. Книга 1. Охотники и жертвы

— Это неприлично, — решительно говорила Камилла, хмурое выражение портило ее хорошенькое лицо. На ней была голубая юбка из чего-то вроде бархата, достаточно короткая, чтобы демонстрировать длинные ноги и поставить под сомнение ее вкус. — Если вы делали это раньше, ничего удивительного, что у нее возникло привыкание и она позволила это Джесси.

— Она не позволяла этого Джесси, — убежденно ответила Лисса. — И у нас не было ничего похожего на секс. Просто никаких других «кормильцев» мы не имели, вот и все. — Лисса полностью сосредоточилась на Камилле и улыбнулась ей. — Ничего страшного. Все слишком остро реагируют.

Камилла выглядела так, словно всерьез сомневается в этом, но чем дольше она смотрела на Лиссу, тем больше рассеянным делался ее взгляд. В конце он совсем ничего не выражал.

— Правильно? — нежным, как шелк, голосом спросила Лисса. — В этом нет ничего страшного.

Камилла снова нахмурилась, пытаясь стряхнуть с себя принуждение. Сам факт того, что дело зашло так далеко, был совершенно невероятен. Как заметил Кристиан, использовать принуждение по отношению к мороям — дело неслыханное. Камилла, несмотря на свой волевой характер, проиграла сражение.

— Да, — медленно сказала она. — На самом деле в этом нет ничего страшного.

— И Джесси лжет.

Камилла кивнула.

— Определенно лжет.

Душевное напряжение выжигало Лиссу изнутри, когда она прибегала к принуждению. Сейчас оно потребовало от нее значительных усилий, а ведь она еще не закончила.

— Что вы делаете сегодня вечером?

— Мы с Карли собираемся в ее комнате изучать тест Маттесона.

— Пригласите меня.

Камилла задумалась.

— Хочешь изучать его с нами?

— Конечно, — ответила Лисса и улыбнулась. Камилла улыбнулась в ответ.

Лисса прекратила принуждение, и волна головокружения нахлынула на нее. Она почувствовала слабость. Камилла оглянулась, как бы в удивлении, но потом стряхнула с себя это необычное ощущение.

— Ну, значит, увидимся после обеда.

— Увидимся.

Когда Камилла отошла, Лисса подняла руки, чтобы связать волосы в «конский хвост». Пальцы слегка дрожали и не могли аккуратно захватить все волосы, но тут внезапно другие руки помогли ей, собрав их. Она резко обернулась, увидела перед собой льдисто-голубые глаза Кристиана и отпрянула от него.

— Не трогай меня! — воскликнула она с содроганием.

Он наградил ее своей ленивой, слегка кривой улыбкой и откинул с лица пряди непокорных черных волос.

— Ты просишь или приказываешь?

— Заткнись!

Она оглянулась по сторонам, избегая его взгляда и желая убедиться, что никто не видит их вместе.

— В чем проблема? Беспокоишься о том, что подумают твои рабы, увидев, как ты разговариваешь со мной?

— Они мои друзья, — возразила она.

— Ах, ну да, конечно. Судя по тому, что я видел, Камилла зачем-то тебе нужна. Друзья до гроба.

Он скрестил на груди руки, и, несмотря на всю свою злость, она не смогла не отметить, как красиво его серебристо-серая рубашка оттеняет темные волосы и голубые глаза.

— Она, по крайней мере, не такая, как ты. Не притворяется моим другом, а потом не перестает вдруг замечать меня без всякой причины.

По его лицу скользнуло выражение неуверенности. С тех пор как я накричала на него после приема, между ними нарастали напряженность и раздражение. Поверив моим словам, Кристиан перестал разговаривать с ней, а если она пыталась завязать разговор, вел себя очень грубо. Теперь, спустя неделю, она, чувствуя себя обиженной и сбитой с толку, оставила все попытки наладить с ним контакт. Ситуация становилась все хуже и хуже.

Сейчас, глядя на него глазами Лиссы, я видела, что он все еще неравнодушен к ней. Тем не менее была задета его гордость, и он не собирался демонстрировать слабость.

— Правда? — злым голосом спросил он. — А я-то думал, что именно так королевские особы и ведут себя. Ты, по крайней мере, в этом преуспела. Или, может, ты просто используешь принуждение, чтобы заставить меня думать о тебе как о двуличной суке. А на самом деле ты вовсе не такая, хотя я сильно сомневаюсь в этом.

При слове «принуждение» Лисса вспыхнула, снова обеспокоенно оглянулась по сторонам, но решила не доставлять ему удовольствия продолжать спор. Просто бросила на Кристиана последний сердитый взгляд, метнулась через весь класс и присоединилась к группе мороев, корпевших над своими заданиями.

Вернувшись в себя, я тупо оглядела класс, пытаясь разобраться в том, что видела. Какой-то крошечной, крошечной частью души я начала сочувствовать Кристиану. Но это была такая крошечная часть, что игнорировать ее не составляло труда.

Утром на следующий день я отправилась на тренировку с Дмитрием. Теперь наши занятия стали самой любимой моей частью дня, в какой-то степени из-за моей глупой влюбленности в него, но еще и потому, что при этом рядом не было посторонних.

Как обычно, мы начали с пробежки, и он бежал со мной, спокойно, почти мягко давая инструкции, видимо, из опасения еще больше расстроить меня. Он знал о слухах, но никогда не заговаривал об этом.

По окончании пробежки он позволил мне нападать на него с любым самодельным оружием, которое оказалось под рукой. К собственному удивлению, я сумела нанести ему несколько ударов, хотя они, похоже, причинили больше вреда мне, чем ему. В результате каждый раз после очередного удара я еле удерживалась на ногах, а он даже не шелохнулся. Тем не менее я продолжала бросаться на него с почти слепой яростью. Не знаю, с кем я по-настоящему сражалась в эти мгновения: с Мией, Джесси или Ральфом. Может, со всеми сразу.

В конце концов Дмитрий объявил конец тренировки. Когда мы относили использованное снаряжение на склад, он глянул на мои руки и выругался по-русски. К этому времени я уже узнавала эти слова, но он отказывался объяснить, что они означают.

— Где твои перчатки?

Я глянула на свои руки. Сегодня они выглядели даже хуже, чем в прежние дни. От холода кожа огрубела и пошла трещинами, некоторые из них кровоточили. Кое-где появились волдыри.

— У меня нет перчаток. В Портленде в них не было нужды.

Он снова выругался, заставил сесть в кресло, а сам достал «аптечку». Стирая влажной тканью кровь, он сердито сказал:

— Будут у тебя перчатки.

Я перевела взгляд на свои несчастные руки.

— Это только начало?

— Начало чего?

— Превращения меня в Альберту. В нее и… во всех других женщин-стражей. Они жесткие и мускулистые. Постоянно тренироваться, да еще по большей части на свежем воздухе — где уж тут выглядеть хорошенькой. — Я помолчала. — Такая… такая жизнь… разрушает их. Я имею в виду внешний вид.