Дом Грома - Кунц Дин Рей
Макги склонил голову набок и вопросительно посмотрел на Сюзанну.
— Ты и я предполагаем, что в основе твоего недуга лежит травма мозга, которая произошла после автокатастрофы. Так?
— Да, именно так.
— Но тогда эта травма никак не может быть связана с твоей работой в корпорации «Майлстоун». Если же твои галлюцинации связаны со стрессами на работе или с чем-то подобным...
— ...тогда надо говорить о психической основе моей болезни, — закончила она мысль Макги. — Это мог быть нервный срыв, что-то вроде этого.
— Да, именно это я и хотел сказать.
— Но никакого нервного срыва и в помине не было.
— Тогда откуда возникла связь с твоей работой в «Майлстоуне»?
Сюзанна нахмурилась:
— Не знаю.
— Значит, тебе, наверное, это просто показалось.
— Может быть. Но я все равно...
— Боишься чего-то?
— Да.
— Это вполне объяснимо, — сказал Макги. — Ты боишься корпорации «Майлстоун» примерно по той же причине, по которой ты боялась полога над кроватью Джесси. Ты не видела, что находилось за занавеской, поэтому воображение рисовало самые немыслимые картины. Твоя работа тоже таит для тебя в данный момент нечто неизвестное, забытое. Часть твоей жизни как бы закрыта от тебя занавесом, и ты начинаешь воображать Бог знает что, начинаешь пугать саму себя. Возможно, это происходит из-за того, что микроскопическая травма находится именно в той части мозга, где хранились воспоминания о «Доме Грома», об ужасах, которые тебе пришлось там пережить. Из-за этой травмы ты и зацикливаешься на этих воспоминаниях, как только твое воображение получает возможность работать свободно, без всяких ограничений. Тебя постоянно относит туда, на тринадцать лет назад. Так что твои галлюцинации никак не связаны с твоей работой, не имеют с ней ничего общего. Причина — «Майлстоун» никак не связан с «Домом Грома». Ты просто подсознательно пытаешься связать их, так как... ну, скажем, по той причине, что кошмар в «Доме Грома» был самым сильным переживанием в твоей жизни и превратился для тебя в навязчивую идею. Понимаешь?
— Да.
— Но корпорация «Майлстоун» все так же вызывает у тебя страх?
— Всякий раз, когда о ней упоминают, у меня мороз по коже.
В подтверждение ее слов кожа на руке, там, где рукав пижамы слегка задрался, покрылась мурашками.
Макги все время их разговора стоял, склонившись к Сюзанне. Теперь он выпрямился и затем сел на край кровати. Руку Сюзанны он не выпустил ни на минуту.
— Я вижу — ты сама не своя, — ласково сказал он. — У тебя даже рука похолодела. В начале разговора она была теплая, а как только мы заговорили о твоей работе, она стала ледяной.
— Ну вот, ты же сам видишь.
— Да, но все эти ощущения лишь внешние проявления твоей зацикленности на одном из эпизодов жизни. Это кошмар в миниатюре, из той же серии, когда ты видишь разгуливающих по палате мертвецов. Другого логического объяснения просто не существует, тебе совершенно незачем бояться «Майлстоуна», твоих бывших коллег.
Сюзанна в знак согласия кивнула. Новая сторона ее болезни еще больше выбила ее из колеи.
— Я понимаю, что бояться глупо, но ничего не могу с собой поделать.
— Надо переубедить себя, заставить.
Сюзанна тяжело вздохнула.
— Знаешь, до чего я уже дошла? Я начинаю жалеть, что на свете не существует таких вещей, как призраки.
Представляешь? Я уже жалею, что мертвецы не могут возвращаться из могил, как в мультиках с ужасами. То есть я хочу сказать, что в этом случае бороться мне с ними было бы куда легче. Не надо никаких пункций спинного мозга никаких ангиограмм. Не надо мучиться бесконечными терзаниями по поводу происходящего. Надо просто позвать священника и попросить его изгнать отсюда всю нечистую силу, прогнать ее обратно в ад, туда, откуда она явилась.
Макги исподлобья посмотрел на нее. В глазах у него читалась нескрываемая тревога.
— Эй, мне что-то не нравятся эти разговоры.
— Не беспокойся, — успокоила Сюзанна. — Я вовсе не собираюсь увлекаться мистицизмом. Прекрасно знаю, что никаких призраков на свете нет. Да к тому же, если бы они и были, они совсем не были бы похожи на то, что мне довелось увидеть. Призраки — это же нечто нематериальное, прозрачное. Или нечто в белых простынях с дырками вместо глаз. Вот это призраки. Они совсем не похожи на вполне реальные создания, у которых и руки-то теплые. Именно они все время посещают меня. — Тут Сюзанна улыбнулась. — Э-э, я, кажется, догадалась, почему ты так забеспокоился, когда я заговорила о призраках! Потому что, если это призраки, тогда ты больше не сможешь ничем мне помочь. Врачи ведь не занимаются изгнанием дьяволов, верно?
Макги улыбнулся в ответ.
— Верно.
— Ты испугался, что я откажусь от твоих услуг, променяю тебя на какого-нибудь священника с молитвенником и крестом.
— Неужели правда променяешь?
— Нет, никогда. Боже, не хватало мне еще понадеяться на священника. Вдруг... я буду исповедоваться священнику, который сам потерял веру в Бога? Представляешь? Или обращусь к священнику-католику, а призраки в состоянии исчезнуть только от молитв протестанта. Нет, от этого польза небольшая.
Она была уверена, что Макги прекрасно видит, как тяжело ей заставлять себя шутить. Он явно отдавал себе отчет в ее подавленном состоянии. Несмотря на это, он не показывал виду и шутил вместе с ней. Она слишком глубоко погрузилась в мрачные размышления нынешним утром, слишком близко принимала их к сердцу и поэтому остро нуждалась в разрядке, в том, чтобы сменить тему разговора. Он поддерживал ее в этом.
— Насколько я понимаю, изгнание нечистой силы происходит вне зависимости от веры, — начал он. — Ты сама подумай, какая неразбериха могла бы начаться, если бы потусторонние силы брали бы во внимание человеческую логику, если бы они разбирались, кто католик, кто протестант. Ведь в мире масса религий, и, если священник-католик не может изгнать дьявола из прихожанина-протестанта, тогда и распятие бессильно против вампира иудейской веры.
— Тогда как, по-твоему, отогнать иудейского вампира?
— Не знаю, может быть, попробовать мезузу[11].
— Или предложить этому вампиру ветчину на завтрак?
— Ну, это подействует только на истово верующего вампира из иудеев. А как же тогда насчет мусульманских вампиров?
— Знаешь, — сказала Сюзанна. — Все это так сложно. Я, по-видимому, не стану отказываться от твоих услуг и призывать священника.
— Как приятно знать, что ты нужен.
— Конечно, нужен, — успокоила она его. — Ты мне очень нужен. Ты мне необходим. — Она вдруг поняла, что голос у нее задрожал и вместо шуточного тона в нем появилась чувственная нота. — Я не могу без тебя, я это поняла. — Она сама не ожидала от себя таких слов, не ожидал их и Макги, но она уже не могла остановиться, а могла только говорить и говорить и признаваться ему в том, что она чувствовала в эти последние два дня. — Я не могу без тебя, Джефф Макги. Если хочешь, я могу повторять это целый день без перерыва, пока не охрипну.
Он смотрел на нее во все глаза, и глаза эти были в этот момент так прекрасны, как никогда.
Она попробовала прочитать, что кроется за взглядом этих синих глаз, но не смогла понять.
Она ждала от него ответа и лихорадочно соображала, не сделала ли она какую-нибудь глупость. Не ошиблась ли она, не напридумывала ли Бог знает чего, чего на самом деле нет? Может быть, все его слова и жесты — это всего лишь врачебный прием. Если это так, то ближайшие мгновения будут самыми тяжелыми и неприятными в ее общении с окружающими. Какой будет позор!
Она уже начала было страшно жалеть о том, что она только что сказала, она хотела бы вернуть назад эти несколько минут.
В это мгновение он нагнулся и поцеловал ее.
Это был совсем не такой поцелуй, какими он жаловал ее в последние дни, — нет, это был поцелуй страсти. Он поцеловал ее прямо в губы, нежно, но сильно, умоляя и требуя ответа. Она ответила на его поцелуй с такой поспешностью и страстью, какой сама от себя не ожидала. На сей раз в ней ничего не осталось от недотроги, от «железной женщины». Она ни на секунду не задумалась о последствиях своего порыва, она отдалась ему всецело. Это совсем другое, такого у нее раньше никогда не было. Она растворилась в этом поцелуе, она забыла про все на свете. Это было не только соединение губ, это было соединение страстей. Макги взял ее лицо в свои руки, словно боясь, что она отпрянет от него. Он не мог допустить и мысли об этом.
