Ведьмин смех - Лили Мокашь
Ему предоставили небольшую комнатку с кроватью и окошком, выходящим на улицу. После скромного ужина, что состоял из гренок с томатом и свиной колбасы, Рамон попробовал разговорить хмурую хозяйку, пока ее дочь помогала убирать со стола. Он начал издалека:
– Благодарю, что приютила, у вас гостеприимный дом. Давно ваша семья живет здесь?
– Я родом отсюда, – ответила Сантана, – а вот муж мой был нездешним, так и не прижился у нас в горах. Все время тянуло его вниз, в долину. Там он и сгинул. Супруг был кожевником – убили его разбойники, когда возвращался с ярмарки с кошельком, полным денег. Оставил меня вдовой с тремя детьми.
– Соболезную, – протянул Рамон, – женщине, должно быть, тяжело жить одной.
– Я привыкла, – та насмешливо посмотрела на него, – но, если ты поможешь мне починить крышу там, где прохудилась, буду признательна.
– Я найду время, – пообещал гость и перешел к главному: – Скажи, Сантана, правду ли поговаривают, что в вашем городе есть те, кто может приворожить девушку? Мне нравится одна, но она на меня и не смотрит, ведь мне нечего ей предложить.
Сантана сурово взглянула на него и промолвила:
– Ты говоришь о ведьмах, не так ли? Ты обратился не по адресу. Местные жительницы все набожны и ходят в церковь. Должно быть, ты проходил мимо и видел шпиль.
– Откуда же такая недобрая слава о вашем городе? – осмелился спросить Рамон.
Черные глаза женщины сверкнули, и она заговорила назидательным тоном, каким обращаются к неразумному ребенку:
– Как-то раз одинокий странник, спасаясь от ненастья, забрел в трактир нашего городка и попросил кабатчика принести ему что-нибудь утолить жажду. То пойло, которое ему подали вместо чая, больше походило на снадобье ведьмы. Промучившись несварением несколько дней, странник пошел дальше по городам и весям, разнося слух, что в Рупье полно ведьм.
– Так Ракель сказала, что у вас нет трактира?
– С тех пор и нет, – ответила Сантана с недоброй усмешкой, но Рамон ей не поверил.
Ночь он провел неспокойно, ворочаясь на мягкой перине, – сон не шел к нему, несмотря на усталость. На зыбкой грани дремы и яви Рамону мерещились синие глаза, а откуда-то издалека доносился звонкий женский смех.
Утром волей-неволей пришлось идти к женщине по имени Мануэла, чтобы расспросить про свою вымышленную тетку. Чем выше в горку по улице поднимался Рамон, тем плотнее смыкались дома, почти соприкасаясь балконами, на которых сушилось белье. Над черепичными крышами нависали серые ноздреватые скалы, из-за чего в этой части города стоял полумрак.
Мануэла жила в обветшалом доме, приткнувшемся к скале. Дверной молоток у нее был выкован в виде большой мухи. Еще одна вдова из города Рупья оказалась молодой женщиной лет двадцати пяти, совсем не похожей на обремененную семейством Сантану. Мануэла вышла на порог щегольски одетая в платье из голубого сукна, несмотря на ранний час. Ее пышные черные волосы закручивались в мелкие спиральки. Она взглянула на нежданного гостя с кокетством и сразу пригласила войти. Дома у Мануэлы царил беспорядок, что создавало контраст с ее ухоженной внешностью. Кровать была застелена небрежно, стол – в липких пятнах, повсюду толстый слой пыли. Тем не менее Мануэла проявила себя радушной хозяйкой и предложила Рамону чай на горных травах. Тот опасался пить что-то в незнакомых домах ведьминского оплота, поэтому лишь сделал вид, что пригубил напиток. При этом Сантана почему-то вызывала у него доверие, возможно, из-за того, что ее дети ели и пили за тем же столом. Рамон в очередной раз изложил историю о несуществующей тетке, надеясь, что Мануэла словоохотлива, и не ошибся.
– Мою тетку звали Мария-Бернарда-Мерседес-Химена, – промурлыкала та, игриво накручивая локон на палец. – Как бы то ни было, я не собираюсь делиться с чужаком ее наследством. Хотя… Если ты на мне женишься, я подумаю. Сильные мужские руки нужны в хозяйстве.
– Нет, это не то имя, – проговорил Рамон, оторопев от напора вдовушки. В другое время он, возможно, и развлекся бы с ней, но сейчас все его мысли занимала другая – девушка по имени Ракель. – Я пойду дальше, расспрошу соседей, может, и узнаю чего. А ты зови, если потребуется помощь по хозяйству.
Он поспешно откланялся и зашагал вниз по улице. Солнце поднялось высоко, но на улицах, закованных в окаменелую лаву, всегда было сумрачно. Стены противоположных зданий отбрасывали тень друг на друга, и в узкую щель между домами почти не проникали солнечные лучи. Даже в жару здесь ощущалась прохлада, временами даже пробегал озноб по коже.
Спустившись по кривой улице, Рамон набрел на мясную лавку, на витрине которой были развешаны аппетитные окороки и ароматные колбасы. Он открыл дверь, услышав звон колокольчика, и зашел. В лавке хозяйничала беременная женщина, ее высокий живот заметно выпирал под холщовым фартуком. В отличие от других горожанок волосы у лавочницы были светлые, с пепельным отливом, сколотые в низкий пучок. Несколько непослушных прядей выбивались у висков, пушистым облаком обрамляя ее миловидное лицо.
– Доброе утро, – приветствовала она посетителя с располагающей улыбкой. – Желаете мяса или наших домашних колбас?
Рамон решил взять к обеду и того, и другого. Он вспомнил о стесненных обстоятельствах Сантаны и сообразил, что ей трудно прокормить гостя.
Пока хозяйка отвешивала ему товар, дверной колокольчик вновь звякнул. Рамон обернулся на звук и увидел, как в лавку величавой поступью королевы входит Мануэла. Она была всего на голову выше хозяйки, а вела себя, будто бы выше на целых две.
– Что ты здесь забыла, Мануэла? – с явной неприязнью сказала лавочница. От ее любезности не осталось и следа.
– Забыла спросить тебя, Исамар, что мне делать и куда ходить, – пропела Мануэла. – А что, сегодня Карлос не торгует, раз ты вместо него тут, как белая ворона среди голубей?
Исамар бросила кусок мяса, который резала, на весы и вздернула подбородок, уперев руки в расплывшуюся талию.
– Раз ты признаешь, что беспамятная, скажу тебе, Мануэла: я хочу, чтобы ты, наконец, забыла сюда дорогу! Я-то знаю, что ты таскаешься сюда не за колбасой! А если сказать откровенно, не за этой колбасой! Но Карлос не свободен. Постыдилась бы – у него жене скоро рожать! Эта скамейка занята, и троим на ней не усидеть. Поищи себе холостого мужчину!
Мануэла смерила соперницу испепеляющим взглядом и изрекла:
– Еще не вечер. Может, ты еще умрешь в родах! А свято место пусто не бывает. Карлосу нужна настоящая женщина, а не такое тщедушное недоразумение, как ты!
Исамар вспыхнула и угрожающе схватилась за нож, которым разделывала мясо.
Рамон, невольный свидетель скандала, понял, что дело принимает серьезный оборот, и встал между разъяренными женщинами.
– Дамы, будьте благоразумны, – примирительно сказал он. – Мануэла, лучше уходи, пока не пролилась кровь. А в твоем положении, Исамар, не следует волноваться.
К удивлению Рамона, обе женщины послушались: Исамар положила нож на прилавок, а Мануэла направилась к выходу. Жалобно зазвенел колокольчик, хлопнула дверь, и в лавке воцарилась тишина. Исамар вытерла окровавленные руки полотенцем и прижала ладони к пылающим щекам.
– Благодарю, что выпроводил ее. Эта вертихвостка хочет увести у меня мужа, когда я жду ребенка! Приехала она, навязалась на нашу голову!
– А что думает на сей счет ваш муж? – осторожно поинтересовался Рамон.
– Идет за ней, как теленок на веревочке, – горестно вздохнула Исамар и принялась заворачивать мясо. – Ладно, я сама разберусь. Спасибо за покупку, заходите к нам еще. И извините за скандал.
Рамон занес сверток на кухню Сантаны и сразу вышел из дома. Бродить по безлюдному в час сиесты городу, присматриваться и расспрашивать о ведьмах больше не хотелось. Рамон всем сердцем жаждал увидеть Ракель. Он полагал, что девушка пасет овец на опушке леса, не знал точно где, однако его влекло в правильном направлении с неудержимой силой. Рамон не задумываясь перешел через мост под предостерегающий шепот реки, миновал городские ворота и двинулся по тропинке вдоль оборонительных стен. Вскоре дорожка привела его к лугу, где паслось стадо белорунных овец. Они мирно пощипывали свежую весеннюю траву. Апрель подходил к концу, травы зеленели, тянулись к солнцу и наливались соками. Луг усеивали белые цветы ладанника и голубые звездочки незабудок, иногда попадались и маки, багряные, точно капли крови. Рамон поискал взглядом Ракель: та спала в тени под раскидистым дубом, закинув руку за голову, прекрасная, как сон. Он приблизился неслышными шагами, чтобы полюбоваться ею, опасаясь, что блеяние овец может его выдать. Лицо спящей девушки было
