Александр Варго - Гример
«Музыка и танцы – ключевая часть ритуалов Вуду. Для церемоний выбирают обычное жилище или храм, святилище. Основные атрибуты: столб и черные свечи… – Мне тут же вспомнился смолистый столб в часовне на заброшенном кладбище. – Барабанщик, выстукивая четкий ритм, возвещает об открытии церемонии. После чего поется песня-прошение: «…отвори ворота, отвори ворота и дай мне пройти». Танцуя вокруг столба-шеста, колдун вместе со своими помощниками струйкой воды из кувшина создает магический круг, посыпает пол мукой и чертит символы. Затем обязательна пляска под звук барабанов: женщины в белых платьях, а мужчины в костюмах.
Когда публика разогрелась, запускают петуха, которому отрубают голову. После этого участники церемонии впадают в транс. Жертву подвешивают за ноги вниз головой и вспарывают живот ритуальным кинжалом. Ярые приверженцы этой религии снимают кожу со своих жертв».
Ну все. Описание для энциклопедии, слишком красочное, особенно если вплотную столкнулся с магией, побывал в их осином гнезде, населенном кровожадными летучими мышами. Мужчины в костюмах и женщины в светлых платьях вполне укладывались в рассказ дачного сторожа Михаила, когда он живописал мне о «сатанистах, которые на крутых тачках к кладбищу приезжают».
Правда, конец статьи был исполнен во вполне будничном тоне, он немного умиротворял фантазию:
«В настоящее время слово «зомби» нередко употребляется в значении человека, который под внешним воздействием теряет способность самостоятельно мыслить и действовать. Все чаще говорят о зомбировании с использованием современных методов: социального программирования, рекламы, формирования общественного мнения, религиозного, патриотического, националистического и прочего воспитания, различных психотехник. Например, нейролингвистическое программирование, шиноз». Как любят говорить журналисты: «конец цитаты». Да, ужастиков и страшилок в нашем мире хватает. Народ даже любит, когда в газетах ему щекочут нервы подобным. Но это был не мой случай. Слово «вуду» уже перестало быть для меня пустым звуком, оно наполнилось смыслом. Я представлял себе не абстрактные фигуры в экзотических странах, а людей, с которыми уже столкнулся в жизни. Я смотрел в окно. За ним виднелась россыпь огней.
Зазвонил телефон, резко и настойчиво. Звонивший явно не собирался быстро положить трубку. На дисплее высветился рабочий номер Петрухи. Я так и не ответил. У меня к приятелю накопилось немало вопросов, но я должен был задать их ему с глазу на глаз и получить честный ответ. Может, кто из вас и не согласен, но, по-моему, ночной морг – лучшее место для задушевной беседы об оживших мертвецах.
* * *Табачный дым плавал многоэтажными слоями под сводами кабинетика патологоанатома. Запах кофе перебивал все остальные. Чуть слышно гудел вентилятор компьютера, к которому владелец не прикасался уже более получаса. Петруха теребил в пальцах свой «лошадиный» хвост. Он выслушал мой рассказ внимательно, не перебивая, как хороший врач выслушивает пациента.
– Галиматья, – уверенно произнес он. – У тебя нервы разыгрались, вот и веришь во всякую чушь.
– Но я видел это собственными глазами, – возразил я.
Петруха прищурился:
– Особенно тебя, конечно, впечатлили описания вспарывания живота из Википедии. На себя примерял? А я тебе скажу так: ты бы еще справочник по венерическим болезням почитал. Обязательно пара симптомов гонореи или сифилиса отыщется. У тебя голову на зомби заклинило.
– Ты мне друг? Только честно, – я задал запрещенный вопрос.
– Друг, – поразмыслив, ответил патологоанатом.
– А друзьям не врут.
– Им не врут, но и не всегда говорят всю правду, – оставил себе пути для отхода Петруха.
– Согласен. Тогда скажи мне честно: ты давно связан с Рамиресом?
– Вопросец ты задал… – закатил глаза к потолку патологоанатом, а потом перешел в контрнаступление: – Чего ты на меня так смотришь? Что, проверяешь, отбрасываю ли я тень? Отражаюсь ли в зеркале? Не зомби ли я? Так вот, скажу тебе со всей откровенностью: я живой человек, хоть и «мертвый доктор». Доволен?
– Ты не ответил на вопрос, – напомнил я.
Петруха скривил губы:
– Привязался… Даже на допросе человек может отказаться отвечать на вопрос. Отказаться и не объяснять почему.
– Мы не на допросе. Связан ты с Рамиресом или нет?
Патологоанатом глубоко вздохнул:
– Без бутылки не разберешься. Ты «Генерала Карбышева» пить будешь?
«Генералом Карбышевым» Петруха называл любую водку, охлажденную в морозилке. Вынешь ее ледяную, поставишь на стол, и бутылка мгновенно покрывается слоем инея.
– Я, как знал, что понадобится. – Петруха не спешил, тянул с ответом, косвенно подтверждая мою догадку, что «да», связан.
Он поднялся, обошел стол и открыл верхний отсек старого холодильника – морозилку, в которой обычно хранил не только закуску и спиртное, но и биологические материалы, добытые им из наших «клиентов». Соседство сомнительное, но в морге подобное в порядке вещей и никого не удивляет.
Петруха открыл дверцу и замер, округлив неподвижные глаза. В этот момент он стал похож на заправского зомби. На полке, поверх пластиковых пакетиков с примотанными к ним изолентой бирками лежал черный кот; местами иней серебрился на его шерсти.
– Твою мать, – проговорил Петруха, касаясь его рукой.
Свежемороженый кот соскользнул с горки биологического материала и упал на кафельный пол со страшным грохотом, будто камень рухнул.
– Зачем ты это сделал? – Петруха смотрел на меня.
– Это ты с ума спятил. Я только что пришел.
– И то правда. Тогда кто?
Патологоанатом поднял замерзшее до деревянного состояния животное и положил его вновь в морозилку.
– Ты что делаешь? – ужаснулся я.
– Собираешься на полу его размораживать? Потом в помойку выброшу, – криво ухмыльнулся Петруха, и тут же его лицо стало отрешенным. – Не хотел я тебе отвечать, – проговорил он. – Но после такого скажу. Да, я связан с Рамиресом. Связан! – уже выкрикнул он. – Это ты услышать хотел?!
– Ты знал, что он своим клиентам за огромные деньги обещает их родных оживить?
– А вот этого не знал! Понял? Не знал! Да и откуда мне было знать? Пришел твой гребаный латинос как-то в морг, ну и сделал мне предложение, от которого ни один нормальный медик не откажется. Все, что от меня требовалось, – сообщать ему, когда у нас состоятельный клиент появится. Я-то с родственниками умерших одним из первых общаюсь, на глаз прикинуть несложно, водятся у них деньги или нет. Никакого криминала в этом нет. Не то что наши реаниматологи. У них пациент еще жив, а они уже за деньги владельцам похоронных бюро телефончики его родственников передают. Гробовщики потом их у больницы караулят, чтобы заказ мимо не прошел…
– Ты мне про порядки в нашей больнице не рассказывай, я о них не хуже тебя наслышан, – вставил я.
– И ты бы, Марат, не отказался, предложи тебе Рамирес такую сделку. Получал я немного, по сто баксов с каждого клиента. А потом, когда уже понял, что дело нечисто, не нашел в себе сил отказаться-остановиться.
Петруха шумно выдохнул, словно из воды вынырнул. Мы помолчали. Наконец я произнес:
– Ты в самом деле не знал, что он родственникам обещает мертвых оживить?
– Откуда? Думал, у него бюро ритуальных услуг, дорогих клиентов подыскивает. Почему бы не помочь, решил, если за это мне платят? Всем же хорошо.
– Он не только обещает оживить, он их оживляет. Ты и про это не знал? – Я смотрел Петрухе прямо в глаза.
– Вот это ты брось. Такого быть не может. Да, он аферист, людям в отчаянном положении надежду внушает и на деньги разводит. Тут согласен. Но мертвеца оживить невозможно.
– А кто тогда нашего клиента на даче задушил?
– Хочешь сказать, что его покойная супруга после своей смерти придушила – та, которой я внутренности вырезал? За что потом по справедливости по морде и получил…
– Петруха, можешь верить в оживших мертвецов, можешь не верить. Твое право. Но все это криминал. Большие деньги, убийства… И следователь Быстрова многое уже раскопала. Раскопает и дальше.
Я специально не давил на психику приятеля мистикой, оперировал только тем, с чем он мог согласиться. Она, мистика, и у меня целиком в голове не укладывалась.
– Согласен, криминал, – мрачно подтвердил Петруха. – И что теперь делать? Может, позвонишь своей Ольге Николаевне и все ей расскажешь?
– То, что я знал, ей рассказал. Будет лучше, если ты сам ей свою часть расскажешь, – предложил я. – Для тебя будет лучше. Она баба настырная, дело до конца доведет.
Петруха думал натужно и трудно, морщил свой покрытый слоем сала лоб, хрустел суставами, сцепив пальцы. Однако возразить на мое предложение ему было нечего. Да и память ему наверняка подбросила то, как его избили возле самого морга.
– Ты прав, – вымолвил наконец патологоанатом. – Я эту публику как облупленную знаю. Ей, как следователю, понравится. Сварганим что-то вроде явки с повинной, мол – понял, что творится, осознал и тут же сигнализировал. К тому же уголовное дело, как я понимаю из твоих путаных рассказов, еще не заведено. Если, конечно, она тебя не брала на понт. Да и кот свежемороженый меня напрягает. Если не ты, то кто его в морозилку засунул? Короче, телефон ее знаешь? – Петруха уже держал в руке мобильник.
