Ким Харрисон - Мосты Эден-Парка

Мои брови поползли вверх. Правильно… Насколько, он думает, мы глупы? Но если он хотел убить меня там, где я была, значит, он вычислил, что здесь я, по крайней мере, частично беспомощна. Дерьмо. Было видно, что Крисси страдает, и Кистен повернулся к ней, чтобы взять Одрика.

— Просто поговори с ним, сестренка, — тихо сказал он. — ОВ обязаны появиться в конечном счете. Боже, что бы я дала, чтобы получить свою группу поддержки прямо сейчас.

Одрик легко пошел в руки Кистена, и я задумалась о безусловном доверии, которое мальчик питал к нему, в купе с его инстинктивным понимаем, как глубоко в дерьме мы все были.

Он боялся, но не было никаких слез, только вера, что мы все умерли бы за него. Хорошо. Кистен и Крисси могли бы. Но для меня «умереть» означает стать мертвой, поэтому я собираюсь быть более осторожной.

— Одрик остается, — сказал Кистен, пока Крисси медленно шла к своему бывшему, и Шон усмехнулся.

— Нельзя обвинить меня в том, что я не пытался, — произнес он.

Нельзя обвинить меня в том, что я хочу локтем залепить тебе в нос, подумала я. Мои колени начали дрожать от накопившегося адреналина.

Крисси добралась до конца моста и заорала на них, чтобы они отошли на добрые восемь футов, прежде чем она спустится. Я не чувствовала себя в большей опасности, оставшись на мосту только с Кистеном. Крисси не умела драться, поэтому ее помощь, в лучшем случае, была бы рискованной.

Кистен покачивал Одрика, когда его мать отошла на небольшое расстояние и начала переговоры под деревьями.

Мое напряжение перешло в состояние боевой готовности, и я начала замечать то, что происходило за пределами небольшого пространства вокруг нас. Парк был пуст, не считая тех двух стариков на скамейке. Ветер столь же свеж, и солнце — такое же яркое, но страха за маленького мальчика было достаточно, чтобы заставить мерзнуть самую сильную душу.

Вампиры из фургона отступили назад, и я посмотрела на них внимательнее, чтобы удостовериться, что никто не проскользнул под мостом с целью устроить нам сюрприз. Почему-то же Шон согласился на эти… переговоры.

— Где ты научился так держаться? Спорт? — спросил Кистен, посадив Одрика на широкое цементное ограждение.

Мальчик моргнул несколько раз и глубоко вздохнул, расслабляясь, специально вдыхая больше феромонов, которые испускал Кистен.

— Я боюсь, — признался он, когда смог говорить.

— Все в порядке, — Кистен положил руку ему на плечо. — Это жуткое дерьмо. Но твоя мама умна. Она хорошо заботится о тебе, правда? Он кивнул.

— Хорошо. Кистен нашел взглядом свою сестру, яростно спорящую с Шоном.

— Она очень любит тебя. Никогда не забывай об этом. Не зависимо от того, что случится.

Это походило на прощальное наставление, и я заволновалась. Велика вероятность того, что ОВ не станет вмешиваться, особенно если Пискари сам устроил похищение, — либо чтобы заставить Крисси повиноваться, либо чтобы укрепить отношения с внешней камарильей вампиров. В этом случае мы действительно могли рассчитывать только на себя. Одрик, щурясь на солнце, посмотрел на меня, потом на Кистена.

— Ты и мисс Рэйчел собираетесь пожениться? — спросил он ни с того, ни с сего. Мой рот широко открылся, а Кистен ответил:

— Ну, не сегодня. Возможно, когда-нибудь. О, Боже. Я забыла, что дети это любят. Мне стало жарко.

— Ты ее целуешь? — спросил мальчик. Кистен усмехнулся и убрал руку с плеча Одрика.

— Я использую каждый шанс.

Одрик мгновение размышлял об этом, пока отковыривал небольшой кусок строительного раствора и бросал его в воду, чтобы тролль, живущий под мостом, поел.

— Мама говорит, что если ты любишь кого-то, и тебе нравится ее целовать, и она даже никогда не причиняет тебе боль, ты должен на ней жениться. Если бы только все было так просто.

Одрик искоса посмотрел на меня, и я испугалась, не зная, что вертится в его небольшом мозгу и сейчас сорвется с языка.

— Вы раните дядю Кистена? — спросил он.

Я открыла рот, чтобы ответить — это был странный вопрос для кого угодно, кроме вампирского ребенка — но Кистен меня опередил.

— Только мое сердце, Одрик, — ответил он. — Мисс Рэйчел похожа на солнце. Видишь, как сияют ее волосы на ветру и какие искорки в глазах? Нельзя поймать солнце. Можно только почувствовать его лучи на своем лице. Но если их будет слишком много, солнце сожжет вас. Это прекрасно звучало, кроме последних слов. Я сделала кислое лицо.

— Возможно, тебе лучше целовать ее в темноте, — высказал следующую мысль Одрик, и я улыбнулась.

— Это — хорошая идея, — произнес Кистен, вручая ребенку пакет с холодной едой на вынос. — Почему ты не кормишь уток?

Неплохое развлечение, но пугающе выглядело, как храбрый маленький мальчик следил за своей матерью все время, пока подзывал уток. Он был мудр, несмотря на свои шесть лет, и я задумалась над вопросом, на что походила его жизнь до сих пор, под защитой матери, огражденная от взора мастера вампиров. Наблюдение. Знание. Беспомощность.

Я смотрела, как Кистен отломил для него кусок мягкой булки, осознавая, что связь между ними глубже, чем между дядей и племянником. Они были одинаковыми, только разного возраста, и наблюдая их вместе, и солнце, сверкающее на их волосах, и их мысли о будущем, пока они невозмутимо кормили уток, я почувствовала себя больной.

Кистен уловил мое страдание и повернулся ко мне. Увидев мое выражение, он пробормотал несколько слов Одрику и оставил его с горстью жареного хлеба.

— Солнце, да? — произнесла я, когда он встал рядом со мной. Кистен пропустил это мимо ушей, что показало мне, насколько он нервничает.

— Шерпа здесь нет?

Я покачала головой, наблюдая, как Одрик кормит уток, пока его будущее лежит на чаше весов и должно решиться в ближайшие несколько минут.

— Он очень похож на тебя, — заметила я. Брови Кистена разгладились, сделав его очень красивым.

— У него глаза Фелпсов.

— И волосы его папы, — добавила я. Задрожав, Кистен запустил руку в свои крашеные волосы.

— И ум его матери. Боже. Я ненавижу, когда так происходит. Трудно сохранить от них красивых детей. Он имел в виду мастеров вампиров, а не Шона.

Мое лицо похолодело, когда я, наконец, поняла, что происходит. Именно в этом причина интереса Шона. Не для себя, а для своего мастера. Одрик будет подарком. Гребанным даром.

— Ему шесть лет! — прошипела я, сжимая руки вокруг своей талии. Кистен кивнул.

— Именно поэтому он завел интрижку с Крисси. Хотел предложить своему мастеру симпатичного ребенка, кроме своего собственного.

В бешенстве, я сделала несколько шагов, растерянная и беспомощная. Этого не должно случиться. Этого не будет!