Клайв Баркер - Проклятая игра

Вор был уже на подходе к площади Мурановского, когда что-то мелькнуло перед ним, сзади прошелестел порыв ветра и воздух внезапно наполнился белым конфетти. Невероятно, неужели здесь могут играть свадьбу? Один из кружков опустился ему на ресницы, и вор снял его пальцами. Это не конфетти — это лепесток. Вор растер кружок между большим и указательным пальцами. Повеяло ароматом растерзанной плоти цветка.

В поисках источника лепестков он прошел немного вперед и завернул за угол площади, где обнаружил висящий в воздухе призрак дерева, усыпанного цветами. Казалось, оно не имеет корней; белоснежная крона была залита звездным светом, ствол еле различим. От этой удивительной красоты у вора перехватило дыхание, он сделал несколько шагов к дереву, будто приближался к дикому животному, стараясь не спугнуть. Вдруг что-то заныло у него в животе. Не благоговейный страх перед цветами, не остатки той радости, которую он ощущал по пути сюда; совершенно иное, новое чувство охватило его на площади.

Он так привык к жестокости и ужасу, что долгое время считал себя неустрашимым. Почему же теперь он остановился в нескольких шагах от дерева, боязливо впившись ногтями в ладони, и в тревоге пытался угадать, что скрывается под зонтом из цветов? Ему нечего бояться. Только лепестки в воздухе, тень на земле. Тем не менее он судорожно глотал воздух и надеялся, что произойдет чудо и его страх действительно не имеет под собой реальной основы.

«Ну, — подумал он, — если ты хочешь мне что-нибудь показать, я жду».

За его молчаливым приглашением последовали две вещи. Где-то позади гортанный голос спросил по-польски:

— Ты кто?

Безумно забилось сердце, дерево стало расплываться перед глазами, и тут из-под ветвей, отяжелевших от цветов, неуклюже вывалилась фигура Ее моментально озарил звездный свет. В обманчивой тьме вор не сразу понял, что он видит: забытое лицо, тупо глядящие на него глаза, обожженные волосы. Покрытый струпьями остов, огромный, как бычья туша. Громадные руки Васильева.

Это все или ничего? Фигура уже повернулась, чтобы скрыться за деревом. Качающаяся голова задела ветки и исчезла. Стайка лепестков опустилась, порхая, на древесные плечи.

— Ты меня слышишь? — произнес голос за спиной.

Вор не оглянулся. Прищурившись, он продолжал смотреть на дерево и пытался отделить реальность от иллюзии. Но человек, кто бы он ни был, исчез. Конечно, это не русский лейтенант — здравый смысл против такого восставал. Васильев мертв, его нашли лежащим вниз лицом в канализационной канаве. Его тело, наверное, уже отправили к дальней пограничной заставе Российской империи. Его здесь нет, его не может быть здесь. Но вор чувствовал острую необходимость выяснить, кто этот незнакомец, схватить его за плечо, заставить обернуться, вглядеться в лицо и убедиться, что он — не Константин. Однако поздно: вопрошавший за спиной вора крепко взял его за руку, требуя ответа. Ветви дерева перестали качаться, лепестки прекратили падать, огромная фигура исчезла.

Вор вздохнул и повернулся к тому, кто задавал вопросы.

Человек, стоящий перед ним, приветливо улыбался. Это оказалась женщина в подвязанных веревкой штанах, которые были ей чересчур велики. Больше никакой одежды. Голова полностью выбрита, ногти на ногах накрашены. Потрясение от вида дерева соединилось с удовольствием от созерцания ее наготы. Блестящие полушария грудей были совершенны, и вор почувствовал, как его кулаки разжались, а ладони затрепетали от желания дотронуться до этого тела. Однако столь пристальный взгляд мог показаться слишком откровенным Он вновь посмотрел на лицо женщины, желая удостовериться, что она по-прежнему улыбается. Она улыбалась; но вор пристальнее вгляделся в ее лицо и обнаружил: то, что он принял за улыбку, было постоянным выражением ее изуродованного лица. У женщины не было губ — вместо них обнаженные десны и зубы. На ее щеках остались ужасные шрамы от ран, повредивших сухожилия, из-за чего рот оставался открытым. Она выглядела жутко.

— Ты хочешь… — начала женщина.

«Хочу?» — подумал он, снова мельком взглянув на ее грудь.

Эта небрежная нагота возбуждала его, несмотря на изувеченное лицо. Однако мысль об обладании ею внушала ему отвращение — оргазм не стоит того, чтобы целовать этот безгубый рот. Но если она предложит, он согласится, и к чертям отвращение.

— Ты хочешь… — повторила она снова своим неопределенным голосом, ни мужским, ни женским Она не могла четко выговаривать слова без помощи губ. Однако ей удалось закончить вопрос: — Ты хочешь сыграть в карты?

Он понял все не так. Она не питала к нему интереса, ни сексуального, ни какого-либо еще. Она была вестницей. Мамолиан здесь. Возможно, на расстоянии плевка. Возможно, он наблюдает за ними сейчас.

Но поток эмоций, нахлынувший на вора, приглушил радость, которую он должен был почувствовать. Вместо триумфа он ощутил клубок противоречивых образов, копошащихся в голове: цветы, груди, темнота, приближающееся лицо мертвеца, похоть, страх, одинокая звезда в просвете между облаками. С трудом подбирая слова, он ответил:

— Да. Я хочу сыграть.

Она кивнула, отвернулась и пошла через площадь, обогнув дерево, чьи ветки еще качались от прикосновений того, кто не был Васильевым. Вор последовал за женщиной. Глядя на грациозные движения ее обнаженных ног, можно было забыть о безобразном лице. Она не выбирала, куда ступить. Она ни разу не пошатнулась, несмотря на стекло, обломки кирпича и шрапнель под ногами.

Она провела его по развалинам большого здания на другой стороне площади. Полуразрушенные стены, когда-то впечатляющие, еще стояли; сохранился даже дверной проем, однако самой двери не было. Сквозь него мерцал огонь костра. Обломки внутреннего убранства наполовину засыпали проход; женщине и вору пришлось пригнуться, чтобы забраться в дом. В темноте рукав его пальто за что-то зацепился и порвался. Женщина даже не глянула, не поранился ли он, хотя вор выругался достаточно громко. Она просто двигалась вперед по горам битого кирпича и рухнувших балок, а он карабкался за ней, ощущая себя страшно неуклюжим В свете костра он оценил размеры помещения — прежде это был шикарный дом. Однако сейчас не было времени смотреть по сторонам. Женщина уже обошла костер и стала карабкаться по лестнице. Он следовал за ней, обливаясь потом. Костер вспыхнул, вор обернулся и мельком успел разглядеть кого-то, скрытого пламенем, по ту сторону огня. Как будто человек подбросил в костер прогнивших дров, и сноп почти живых искр взвился к небу.

Женщина взбиралась по лестнице. Вор спешил за ней, и его огромная тень дрожала на стене. Женщина поднялась наверх, когда он преодолел половину пути; она проскользнула во второй дверной проем и исчезла. Он ускорил шаги и вступил в тот же проем.