Александр Черниговский - Еретик. Войны мертвых

‑ Ну где ты бродишь? ‑ проворчал Зеин, принимая инструмент в костлявые руки.

‑ Все потому же поводу, господин. Ваша паранойя никоим образом не облегчает наше существование.

‑ Оставь свои пререкания, Ангус. И будь добр, выйди за дверь. Мне бы не хотелось очередной раз выносить тебя на руках.

Вампир оскалил покосившиеся клыки, но перечить господину не стал. Вокруг чернокнижников всегда крутилась грязь иных миров, и мало кому по силам было наблюдать за изысканиями пыльных мудрецов.

Дверь захлопнулась, и некромант принялся за работу. В его холодном, кристально чистом разуме заблистал огонек любопытства. Что же скрывает это изуродованное тело, что за силы направляют это, без сомнения, мощное, удивительное создание ‑ ничто не укроется от колдовского взора старика.

‑ Ну что же, ‑ вздохнул Зеин, заливая смрадную чадящую жидкость в древнее кадило, ‑ поведай мне свои секреты, добрый друг. Ведь ты не так прост, верно?

Погасив холодный свет фонарей, маг погрузил лабораторию в темноту. Мгновение в каменных стенах звучала тишина, словно безмолвный вестник наступающей грозы.

Шипело зловонное варево, разнося по комнате клубы едкого, тягучего тумана, и в такт звону цепи Зеин шептал свою грозную песню. Его глаза видели сквозь пелену мрака, как дым сгущается над телом гостя, как неуловимые и тонкие силуэты копошатся в тяжком смраде, пронзая своими когтями искалеченную плоть.

Все громче звучала песня, все настойчивей скребли по телу злобные духи. Даже сквозь глубокий сон вампир чувствовал, что его разрывают на куски сотни алчущих демонов. Они были везде, повсюду звучал их жадный вой, и жгучая жажда пронизывала его насквозь. Картины, смутно знакомые, прекрасные, всплывают перед глазами, но боль сильнее восхищения. Он был готов кричать, биться о холодный камень, растерзать любого на тысячи частей, лишь бы это прекратить.

‑ Нет, мой друг, еще не все, ‑ шептал ему на ухо старый маг. ‑ Прошу, терпи, еще немного. Ты ничего не потеряешь, но преподнесешь подарок, как самый щедрый гость. Умоляю, еще самую малость…

Он вспомнил! Кровь, реки крови, ярость и бешенство его народа. Фабиан! Фабиан во всем виноват! Он предал всех, нас, людей ‑ все стали жертвами его обмана! Кларисса… Она лежит на белых руках, и ее жизнь утекает сквозь холодные пальцы… НЕТ, НЕТ, НЕ ХОЧУ, НЕ НАДО, ОТПУСТИТЕ‑Е‑Е‑Е‑Е‑Е‑Е!! ФАБИАН, ТЫ, СУКИН СЫН, Я ВЫРВУ ТВОЮ ГЛОТКУ СОБСТВЕННЫМИ ЗУБАМИ!!! ТЫ СЛЫШЫШЬ, УБЛЮДОК?! ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ?!

Все сущее заполонила боль, словно адское пламя вырвалось из преисподней. Кровавый занавес не желал расступиться, застилая глаза пульсирующим саваном. Сумбур, царивший в его распаленном сознании, нельзя передать словами. Казалось, еще мгновение назад он был где‑то далеко, невыносимо долгое расставание жгло его сердце, но с кем, и почему, это ускользнуло от него. Боль ‑ вот все, что осталось от него.

‑ А, вы уже проснулись, повелитель? ‑ донеслось до него откуда‑то сверху. ‑ Не шевелитесь, сейчас вам станет лучше. Чувствуете запах?

Запах… Да! Запах свежей, сильной души! Голод, он опять просыпается!

‑ Пожалуйста, наслаждайтесь. Душа дракона ‑ редкий деликатес, но ради Вас я готов открыть все свои погреба.

Постепенно боль затихла, оставив лишь воспоминания, и сладкая нега наполнила уставшие мышцы. Впервые за это время он насытился на долгие месяцы вперед.

Словно нож по слуху пронесся далекий раскат грома.

‑ Вам несказанно повезло, повелитель, ‑ спокойно произнес старик, опираясь сухими руками о каменный подоконник. ‑ В наше время дождь ‑ это целое событие. Кто бы мог подумать, что под этим сумрачным небом еще может родиться что‑то прекрасное… Хотя, нам это уже ничем не поможет. Жизнь давно ушла, и дождям теперь нечего питать своей влагой. Даже кровь давно не обагряет эти земли… Ну, в Вашем случае это не так. Как чувствуете себя?

‑ Бывало и послаще, ‑ непослушным языком прошипел вампир. ‑ Кто ты, старик? И где я?

Вновь небо разверзлось в узком окне. Старый маг, опершись на посох, тяжко вздохнул, словно не зная, что ответить гостю.

‑ Вряд ли мое имя покажется вам знакомым, господин. Меня зовут Зеин, а имя рода моего уже давно засыпал прах былых времен. И сейчас мы любуемся слезами небес в моем замке, Флаур, если это вам о чем‑то говорит.

‑ Никоим образом.

Гость был явно не в настроении болтать, а посему поднявшись на дрожащих руках он огляделся, но все было бесполезно. Хоть он и не пленник, но старику явно было что‑то нужно от него, пусть гость и не понимал, чего.

‑ Ведь Вы заметили, что мир сейчас немного… изменился, ‑ продолжил некромант, смотря на плачущие тучи. ‑ Не хочу Вас обидеть, но Вы слишком долго спали в своей пещере. Если хотите одеться, мой гардероб к Вашим услугам.

Вампиру было плевать на наготу, ведь жар и холод для него лишь эхом прошлой жизни прозвучали. Той жизни, что уже давно не мог бы вспомнить. Но все же проявить вежливость ему пришлось, и шкаф открыл ему богатые, хотя и пыльные одежды старого колдуна.

‑ Такое чувство, что ты знаешь обо мне больше, чем я сам, старик.

‑ Увы, не многим больше, чем хотелось. Да, признаться, мой племянник Вас порядком истрепал, и я боялся причинить Вам лишний вред своей наукой.

‑ И что же ты увидел во мне, колдун?

‑ Только отголоски. Но мне приятно, что даже в наше время еще что‑то способно меня удивить. Не всякий из живущих знаком с самим Фабианом Черной Кровью.

‑ Что это за тварь? ‑ огрызнулся гость. Ни одно из многочисленных одеяний не подходило ему ни по размеру, ни по фасону.

‑ Как, Вы уже не помните? ‑ удивился маг. ‑ Похоже, Катаклизм сказался и на Вас, в каком бы крепком сне Вы ни прибывали. Неудивительно, что я так и не узнал имени нашего доброго гостя.

Имя… Такое простое слово может поставить в тупик… Вампир посмотрел на свои руки, словно пытаясь найти на них подсказку, посмотрелся в зеркало. Снежно‑белое лицо, резкие черты, черные волосы, красные, переливающиеся внутренней злобой хищные глаза. Тварь из неоткуда, не знающее ничего, даже самого себя. Только жажда и обрывки умершего прошлого ‑ вот все, что было перед ним. Загнанный зверь в сети собственных грез. Нет, никаких грез, это не сны, это чей‑то голос… Теплый, сильный, звучит в его голове, сладким эхом отзывается в сердце. «Свет… свет…» ‑ говорит он.

Что это? Свет.

‑ И не узнаешь, я ненадолго наслажусь твоим гостеприимством.

‑ И куда же вы пойдете, господин? Один, в незнакомом мире, без друзей и помощников.

‑ Зверь всегда найдет свою пещеру. ‑ Все же кое‑что из ветхих старых тряпок подошло гостю. Неприметные походные одежды, серые, как все вокруг. Даже ржавая пряжка сапог смотрелась тихо и жалобно, словно сирота.