Максим Пачесюк - Гринвуд

Домой Лиам принес двух зайцев, что поймал броском стилета, и три медвежьих капкана. Часть леса, в которой они стояли, никогда не изобиловала крупным зверем, а мелкого, такой капкан просто надвое переломит. Ничего зазорного, в том, чтобы избавить неуча от его капканов, Лиам не видел.

Когда внезапно лес кончился, парень скорее почувствовал родной дом, нежели увидел его. Стемнело уже порядочно, но звезды да луна с месяцем еще не засияли. На чистом и широком лугу росли высокие, чуть ли не по пояс, травы. Лиам провел рукой по верхушкам и сорвал парочку. В руке оказалось несколько васильков, да пара зеленых колосьев одичалого ячменя. Раньше, еще до революции, в этом месте было поле, а сейчас лес медленно отвоевывал земли себе. В прошлом году, как помнилось Лиаму, маков и васильков уже было больше, чем ячменя. А молодые сосенки с тисами хаотично возвышались над травами самое дальше — в десяти метрах от края старого поля. Пройдет еще десяток лет и молодые деревца войдут в силу, начнут плодоносить, лес сожрет еще немного луга.

Проблемы в этом Лиам не видел. Он любил и уважал лес. А людям новые поля понадобятся еще не скоро. Тех, кто пережил революцию и пять страшных поветрий, осталось слишком мало, чтобы охватить все земли. Зато выжившие стали богаче и зажиточней. — Не зря, — считал Лиам, — Бримийцы прогнали колдунов-аристократов с их трусливым королем. Теперешние налоги идут в казну на развитие наук, армии и флота — таким же людям, как и Лиам, на пользу.

Парень взял левее и вскоре увидел высокий старый частокол с ошкуреных сосен. Столбы были так плотно подогнаны друг к другу, что даже днем сквозь них ничего нельзя было увидеть. Щели в частоколе просто-напросто отсутствовали. Ворота, достаточно широкие для того, чтобы в них проехала не только сельская телега, но и почтовый дилижанс, как всегда на памяти Лиама были надежно заперты и плотно подперты. Впрочем, они Лиама не интересовали, скорее парень просто проверял, не изменилось ли чего за почти год его отсутствия. Настоящий вход был еще левее, и если бы не огромный висящий замок, да кованая ручка, это место ни за что нельзя было отличить от обычной стены частокола. Кстати замок был из таких, что если бы в него засыпать хороший заряд пороха, то это бы наверняка подпортило механизм, но не помогло бы его открыть. Параноик Финли испортил два таких своим лучшим порохом. А петли, на которых он держался — крепились на металлической планке с внутренней стороны частокола — Как будто кому сдался их хутор, — улыбнулся Лиам. — Наверное, Финли просто повторил колониальный форт, в котором служил в дни своей юности, но не смог придумать, как его запирать снаружи, ведь гарнизона для охраны изнутри у них не было.

Как впрочем, не было с собой ключа у Лиама. Зато были плотные кожаные перчатки и, надев одну из них на правую руку, Лиам полез в соседние заросли высокой крапивы. Вылез он оттуда, громко матеря интендантскую службу академии, на чем свет стоит. Его тонкие бриджи совершенно не защитили ног, и они теперь покрывались быстро вспухающими волдырями ниже колен, и в нескольких неприятных местах, где иглы крапивы пробили еще и подштанники. Зато он достал сверток толстой промасленной парусины, в которую Финли прятал запасной ключ.

После дневного перехода, Лиам был жутко выжат. Отчаянно зевая, он достал скиннер и нашел силы освежевать зайцев да натянуть шкурки на специальные рамки. Выпустив им кишки, Лиам занес тушки в погреб и бросил в бочку с рапой. Пускай мясо и натянется солью, зато не испортится. Для приготовления супа — то, что надо. Последнее, что сделал Лиам перед сном, так это слазил на чердак и снял полоску копченой оленины. Как он ее ел, парень уже не помнил.

Глава 4

Посреди ночи Лиама разбудил звук взводящегося курка. — Завтра, Финли, завтра… — пробормотал Лиам и другой звук известил его, что курок вернули на место.

— Доброе утро, лежебока.

— Отстань, я же говорил утром, — пробормотал Лиам.

— Уже утро, вставай!

Все так же механически Лиам приоткрыл глаза, но все еще ничего не видя, сел и поставил ноги на пол. — Тво-ою!… - вскрикнул он, выскочив обратно на кровать. В глазах прояснилось, а сон как рукой сняло. — Что за…? — Лиам посмотрел на пол и увидел пару полос металла. Несомненно, работа довольно хихикающего Финли. Он совсем не изменился: стройный, в меру широкоплечий; с такой же, что и раньше черной и густой, но аккуратно подстриженной бородой, длинными до плеч распущенными волосами и по-детски озорным взглядом.

— Проснулся? Я это еще прошлый раз придумал. Берешь ржавый металл, мажешь его топленым салом и оставляешь на ночь в погребе, чтобы холодным был.

— Да уж, ощущения, будто на слизняка наступил. — Совершенно не обидевшись, подтвердил удачность проделки Лиам. Это можно провернуть в академии.

— Что старые шрамы уже не болят.

— А! — отмахнулся Лиам. — В этом году нас с Волчонком еще два раза пороли.

— Да!? Что натворили? — совершенно без порицания заинтересовался Финли. Лиам считал, что именно из-за своей любви к розыгрышам, его отец и не прижился в деревне. Хотя, старый охотничий коттедж графа Плю из Бериде, превращенный Финли в колониальный форт был куда, как удобнее тесной крестьянской лачуги. Да и поветрия к нему еще ни разу не добирались.

— Добавили перца в генеральский завтрак это раз, а второй раз попались на самоволке.

— Всего-то? — разочарованно протянул Финли.

— Это то, что заметили.

— Что еще было? — оживился Финли.

— Разбавили вино стрелкам…

— Мочей?

— Откуда знаешь?

— Служил. Солдаты всегда ссали в офицерское вино. Так, что ничего нового.

— Так мы ж не в офицерское.

— Все равно, это мелкая пакость элите. Стрелки еще в старой империи на хорошем счету были.

— Элита, как же… — фыркнул Лиам. — Волчонок Ратлера на последнем уроке фехтования трижды обезоружил.

— На чем дрались?

— На шпагах. К ним у Джона настоящий талант, — с нескрываемой гордостью заявил Лиам.

— Ну и, конечно же, немного твоей помощи…

— Ты не хотел, чтобы я показывал, чему ты меня учил, так я и не показываю, а старательно валяю дурака на тренировках. Хотя я до сих пор не пойму почему.

— Да потому, что учился я у аристократа, балда. У настоящего барона! Палаши и сабли еще, куда не шло, но шпаги…

— Никто не заметит, — пообещал Лиам. — Я понемногу ему приемы с первого курса показываю. А наставник честно считает, что мастерство Волчонка — его заслуга.

— Наберетесь еще проблем.

— Собственно из-за этого нам пришлось покинуть академию как можно скорее. Ратлер хоть и тупой, но памятью не страдает. Так, что в следующем учебном году он обязательно будет мстить.