Александр Галиновский - КОЖА.Коллекция рассказов

Как оглянуться на тридцать лет назад, верно? — подумалось ему. И действительно, теперешний Леня Марченко так сильно напоминал тогдашнего Леню, что казался сошедшим с фотографии, запечатленной в шестом классе. На секунду Андрееву подумалось, что он даже видел край пионерского галстука, выпирающий из кармана, и абсурдная мысль «он снял его, прежде чем врезаться в этот фургон», — забилась в мозгу. Андреев добавил горячей воды, и напор стал сильнее. Струйки пара окутывали его ноги, поднимаясь по телу выше, до самой макушки. Он стоял в живом и трепещущем коконе из призрачного материала, отрешившись от всего окружающего мира, и старался не думать больше о мертвеце. Однако мысли лезли в голову сами собой.

Ты видел когда-нибудь на той дороге машины? И почему водитель «Мерседеса» сказал, что не заметил никого на перекрестке? Андреев выдавил на ладонь несколько капель шампуня и принялся тщательно тереть голову, будто надеялся перетасовать мысли, как это с кубиками делают игроки в кости.

Леня. Леня Марченко. Это имя всплыло на поверхности сознания, как всплывает утопленник, раздутый трупными газами. Дима Гробов, Леша Сосковец, Кирилл… черт, как же его звали-то?

Внезапно Андреев понял, что стоит под струями кипятка. Его кожа стала красной, как у вареного рака, наиболее чувствительные участки обжигало огнем. Он поспешил прибавить холодной, но, казалось, из крана вместо воды вдруг полилась кислота. Он смыл остатки пены с тела, завернул оба крана, и вылез из душа.

Уже в комнатах, обернутый полотенцем, Андреев прохаживался из угла в угол и курил. С такой работой, какая у него наличестволась, трудно было оставаться сентиментальным, да он и не стремился. В доме хранилось не больше десятка фотографий — почти все семейные, и только две из них школьные. Именно на этих фотографиях был запечатлен класс, начиная от пятого и заканчивая девятым. Только где они лежали? Андреев порылся в письменном столе, затем в прикроватной тумбочке — ничего, потом вспомнил, что когда-то небрежно бросил снимки в антресоли, где хранился всякий хлам.

Там они и нашлись. Десяток глянцевых фотографий, завернутых в простой лист бумаги.

Нужная фотография оказалась третьей по счету. На ней — около двух десятков лиц, в которых Андрееву сложно было узнать даже самого себя. Шестой класс. Разве этот ушастый мальчишка — и есть он? Улыбка скользнула по серьезному лицу следователя. Рядом — такие же детские неоформившиеся физиономии Димы Гробова, Лешки Сосковца, Кирилла… как его там по фамилии-то? В нижнем ряду — девочки и пара мальчиков в старомодных школьных костюмах, третий справа…

… У Андреева перехватило дыхание. Леня Марченко. Ворот пиджака потрепан, галстук болтается как веревка на шее висельника, нестриженные волосы торчат в разные стороны. Даже сейчас его внешний вид внушал отвращение.

— Ну и урод! — Андреев не заметил, как слова сорвались с языка.

В спальне он одел свежее белье, натянул трико и майку. В домашней одежде было намного уютнее, словно ткань излучала спокойствие и размеренность быта. Через десять минут он уже сидел перед телевизором, потягивая холодный «Вайс». На экране несколько подростков задиристого вида преследовали другого — тощего и неуклюжего мальчишку, гнавшего на велике во весь опор.

Андреев переключил канал. Затем еще. Ничего интересного. При этом мысли его постоянно крутились вокруг одного-единственного имени, нетрудно догадаться какого. Леня Марченко.

Тридцать с лишним лет назад они заперли в холодильнике на свалке Мурку — Ленину кошку, а самого мальчика заставили прокатиться на велосипеде по крутому склону. В результате тот сломал себе обе ноги и руку, а кошка, не продержавшись и нескольких часов, задохнулась.

Имена тех, кто был тогда с ним, Андреев не вспоминал целых три десятка лет, но теперь они пульсировали в его сознании как старое больное сердце, вдруг давшее слабину. Дима Гробов, Леша Сосковец, Кирилл Как-его-там…

На телеэкране разворачивалось бурное действие — шел какой-то очередной бандитский сериал. Минуту-другую понаблюдав за развитием сюжета, Андреев отвлекся на свои мысли. Пиво в банке незаметно кончилось, и он откупорил еще. Хорошо, что предварительно захватил из холодильника весь блок.

Их никто не ругал за то, что они сделали. Леня так никому и не рассказал. Последнюю четверть шестого класса, все лето и осень он провел в больнице, заново учась ходить и двигать поврежденной рукой. Все забылось.

Нет, не забылось.

Андреев скомкал в руке банку и отшвырнул ее в сторону. С глухим звуком та шлепнулась о ковер.

Теперь Леня Марченко лежал в морге, только на этот раз не было крутого склона, а была дорога, где на скорости восемьдесят километров его сбил тяжеленный грузовик, груженый напитками в пластиковых бутылках. Что это? Невезение?

Пиво уже достаточно сильно ударило ему в голову, так что между тем, как телефон зазвонил в первый раз, и тем, когда он наконец-то добрался до аппарата, прошло не менее десяти вызовов.

— Алло? Бывают два варианта тишины. Первый — это когда в трубке абсолютно глухо, звонок не прошел, соединение не установилось и все такое прочее. И другой — когда не слышишь собеседника, но явственно ощущаешь, что он там. Именно это сейчас и происходило.

— Кто это? Алло? Молчание.

— Вас не слышно. Андреев уже собирался повесить трубку, как

вдруг собеседник на том конце провода заговорил.

— Привет. Это был детский голос. Мальчик лет

одиннадцати-двенадцати, может быть старше.

— Ты ошибся номером…

— Не ошибся, Денис.

Алкоголь, сигареты, все эти кровавые дела — я

просто устал. Какой-нибудь ребенок шутит или ошибся номером… Андреев посмотрел на часы. Десять. В такое время другие дети уже спят, а этот нарушает покой мирных граждан.

— Отдай Мурку. У тебя моя кошка. Ты ее взял. Отдай.

— Послушай, мальчик…

— ОТДААААЙ! — мальчик захныкал.

— Хватит шутить, парень. Я сейчас позвоню твоим родителям, и они тебя хорошенько выпорют.

Внезапно голос на том конце трубки стал необычно серьезным. Убийственно серьезным, если говорить о двенадцатилетнем мальчике:

— Никуда ты не позвонишь, Денис Андреев. Пока не отдашь мне кошку.

Мороз пробежал по коже Андреева, пальцы, сжимавшие трубку, похолодели.

— Кто это?

— А ты не знаешь? Он знал.

— Догадайся, кто должен мне две ноги и руку?

— Послушай…

— Ты знаешь, ОТКУДА я звоню?

АОН. Определитель! В самом деле, он же глядел на цифры — красные, горящие, словно глаза дьявола. Семизначный номер. И какой-то знакомый…