Хью Кейв - Шептуны

Утром Анна решила, что я еще сплю, поэтому, не желая меня будить, тихонько оделась и ушла на кухню. Но я не спал и наблюдал за ней из-под полуопущенных век.

Я вспомнил подвальные шепотки, вспомнил и то, на что науськивали меня шептуны.

Анна решила в это утро съездить в Харкнесс купить материи на занавески и еще кое-что по хозяйству. Я слышал, как она отъехала. Только тогда я крадучись выбрался из постели, скинул пижаму, нагишом подошел к зеркалу и принялся изучать свое отражение.

Ох, как мне понравилось то, что я увидел!

Одевшись, я отправился на кухню. Анна оставила мне завтрак на столе. Я ел не спеша и думал об Анне, о том, что случится — не может не случиться, — когда она вернется. Вдруг до моих ушей донесся скрип. Это отворилась входная дверь. Затем я услышал тоненький голосок Сюзи Каллистер:

— Есть кто дома?

Я позвал девочку. Она вошла на кухню и застенчиво, исподлобья, посмотрела на меня.

— Вы сказали: я могу приходить, как захочу, — напомнила Сюзи. — Приходить поговорить с папкой.

— Деточка, конечно, на здоровье!

— Если я в подвал спущусь, вы мамке не скажете? — Глубоко посаженые глазки смотрели на меня умоляюще. Губы дрожали. — В прошлый раз мне от нее ух как влетело. Она говорит, мы отсюда уедем. Может, прямо завтра. Вот я и хочу проститься с папкой.

Я улыбнулся, взял Сюзи за руку и повел через холл к двери в подвал, потом поставил ее на верхнюю ступеньку скрипучей деревянной лестницы и проследил, как девочка спускается в темноту. Конечно, она слишком мала и в ее хрупком тельце мало привлекательного. Но кожа у нее нежная, белая, ножки стройные, грудки уже проклевываются — все лучше, чем ничего.

Шепотки зашуршали у меня в голове, понукая, науськивая. Они звучали громко как никогда, они командовали, что делать дальше, эти голоса зла.

Я мягко прикрыл подвальную дверь и запер ее на ключ. Потом устроился в гостиной и стал ждать.

И вот я услышал и почуял то, чего ждал, и каждая клеточка в моем теле, истомленная ожиданием, затрепетала, как трепещут от страстной ласки. Из темноты подвала долетел тонкий заячий вопль ужаса. По ветхой деревянной лестнице протопали детские ножки. Кулачки Сюзи яростно заколотили в запертую дверь.

Вопль стих, потом возобновился с новой силой, перешел в надрывный вой, а затем смолк.

Я сидел в гостиной и улыбался во весь рот, слушая этот жалобный крик как музыку, смакуя его, как гурман смакует хорошее вино, пока не наступила тишина.

Я отворил дверь в подвал, но там было тихо. Шептуны унялись. Я спустился вниз и осмотрелся. Малышка Сюзи простилась не только с папой, но и со всем белым светом. Она исчезла.

— Ничего, — успокоил я шептунов. — Будет и другая. И не одна. Скоро. Уж подождите.

Мамаша Каллистер заявилась час спустя. Она решительно поднялась на крыльцо и заколотила в дверь, а когда я отпер, только что не накинулась на меня. С искаженным лицом она визгливо закричала:

— Где Сюзи? Она ж сюда пошла, разве нет? Где ребенок?

— Дорогая миссис Каллистер, — проурчал я, — с чего вы взяли, что Сюзи тут?

— Не лгите мне! Я дочку насквозь вижу!

— Заходите и проверьте сами, миссис Каллистер, — пригласил я, — и вы убедитесь, что ребенка здесь нет.

Она вихрем ворвалась в дом, быстро сунула нос в гостиную, затем в столовую, потом промчалась через холл в кухню.

— Сюзи! Сюзи! — выкликала она. — Ты что, прятаться от меня вздумала, бесенок? Сюзи! Куда ты подевалась?

Я следовал за ней из комнаты в комнату, исподтишка рассматривая ее. Вот уж кто понравится шептунам! Женщина в самом соку, женщина в теле. Ноги крепкие, все при ней. Платье у нее такое поношенное, что сквозь него видно, какая белая у нее кожа.

Она сбегала наверх, проверила, нет ли Сюзи в спальне, спустилась обратно в холл (я везде поспевал за ней). Наконец миссис Каллистер сунулась к двери в подвал и тут замешкалась. На какой-то миг ярость на ее лице сменилась страхом.

Я распахнул дверь.

— Не пойду я туда! — прошептала она.

— Но почему же, дорогая моя миссис?

— Не пойду, и все! — Голос ее взвился до визга. — Сюзи! Ты там, что ли, прячешься? Вот я тебе задам!

Странно, что она не слышала шептунов. Я-то их прекрасно слышал. Теперь это был уже не шепот, а громкие, настойчивые голоса, и к ним примешивалось потустороннее подвывание, будто во тьме подвала таилась стая волков — собралась пировать над добычей. Я отлично слышал, как они воют, и точно знал, чего они от меня хотят.

Я мягко отступил — так мягко, так беззвучно, что миссис Каллистер и не заметила. Я посмотрел на свои руки и медленно, медленно, чтобы не спугнуть добычу, поднял их на уровень ее плеч. Один решительный толчок — и мамаша Сюзи Каллистер с воплем скатится по ступенькам, во тьму подвала. Затем я захлопнул бы дверь, уже привычным движением повернул бы ключ и…

В этот самый миг стукнула входная дверь, и я услышал голос жены:

— Питер! Помоги мне вытащить покупки из машины. Я столько всего накупила, мне не справиться!

Я закрыл подвальную дверь и пошел встречать Анну. Миссис Каллистер как пришитая двинулась за мной. Нагруженная покупками Анна застыла на пороге.

— Знакомься, это миссис Каллистер. Она… э-э… почему-то решила, что ее дочка у нас. Увы, мне пока не удается убедить ее в обратном.

Миссис Каллистер что-то буркнула себе под нос и уже двинулась было мимо нас к двери, но вдруг остановилась как вкопанная. Слишком поздно! Я проследил ее взгляд — он упал на крошечный носовой платочек, валявшийся на столе в холле. Платочек Сюзи.

— Я так и знала! — Миссис Каллистер схватила платочек, и в глазах ее полыхнул яростный желтый огонь. — Я знала, что вы натворили! Вы превратились в одного из этих! Как Джим! — Взвизгнув, она кинулась вон из дома.

— Она определенно спятила, — обратился я к Анне. — Они тут все тронутые в этой безумной деревне. Ладно, ушла, и на том спасибо.

Анна промолчала, но посмотрела на меня как-то странно. И потом все утро не спускала с меня глаз, а днем спросила:

— Питер, не хочешь прилечь? Ляг, полежи, ты, по-моему, переутомился.

— Да, пожалуй, так и сделаю.

— Отдохни, милый. Ты сам на себя не похож, и… ты меня пугаешь.

Я поднялся в спальню и заперся. Спать? Ну нет! Растянувшись на постели, я принялся обдумывать обещание, данное там, во тьме подвала. Когда наступит ночь, я сдержу его.

Но время тянулось так медленно, так невыносимо медленно! Я лежал на постели и считал минуты, а ночь все не наступала. Я следил, как в комнате постепенно темнеет. Жена все возилась на первом этаже, все сновала туда-сюда, туда-сюда. Выжидая своего часа, я жадно прислушивался к легкому перестуку ее каблучков и к приглушенному бормотанию приемника на каминной полке. И почему она так упрямо не идет спать? Когда же она угомонится?