Алексей Большаков - Страшное Проклятие

Но первое падение не смогло раскрыть какие-либо необычные способности Феди. Оно лишь слегка изменило его характер. Федя стал нервным, раздражительным и в то же время немного заторможенным. По мнению одноклассников, Федя слегка тронулся умом, стал "придурковатым".

Его поставили на учёт к психиатру. Но учился Шкода не плохо и по окончании школы поступил в Политехнический университет. Однако к концу третьего курса Фёдор охладел к учёбе. Шёл 1992 год — время крутых перемен в стране. Карьера инженера Шкоду перестала больше интересовать. Он решил, что новый общественный строй обещает "умным людям" отличные возможности. Но прежде, чем что-то предпринять, Фёдор поехал на море, в университетский спортлагерь. Спортом он не занимался, но летний лагерь находился в окрестностях города Сочи, путёвки давали почти всем желающим, и Федя поехал посмотреть море за десять процентов от реальной стоимости путёвки.

Отдых как-то сразу не заладился. Шкоду поселили в грязный кемпинг, ближайшим его соседом оказался однокурсник Вася Шмаков, большой любитель спиртных напитков и девушек. Этот самый Вася раздобыл где-то литр чачи и уговорил Федора пойти к морю, отметить приезд. Пошли вечером, перед отбоем. Шмаков прикончил стакан чачи, сразу повеселел и, пошатываясь, пошёл знакомиться с барышнями.

Шкода выпил, вроде, не много: он не слишком уважал крепкие спиртные напитки, предпочитая сухое вино или пиво. Но его голова, вероятно, с непривычки, налилась свинцом, он плохо соображал, с трудом воспринимая действительность. Шмаков привёл двух явно подвыпивших девок, но Шкода общаться с дамами не стал. Его сморил сон.

Проснулся Фёдор глубокой ночью оттого, что кто-то орал над его ухом. Это Шмаков исполнял песню про уток. Девушки ушли, Шмаков был сильно пьян.

Нужно было идти назад, в лагерь. Шмаков сильно качался, Федя придерживал его, но однажды не удержал. Шмаков свалился на дорогу, и, твердя: "Я трезв, я трезв как осциллограф!", — попытался подняться, но не смог сделать это самостоятельно. С большим трудом Федору удалось придать товарищу горизонтальное положение и транспортировать его в направлении лагеря. Но у самого забора Шмаков снова предательски заорал свою песню: "Летя-я-ят утки-и-и и два-а-а гуся!!!"

На крыльцо служебного помещения вышел физрук. Он уставился на возмутителей спокойствия и грозно потребовал:

— Идите сюда!

— Ничего, ничего, только не подведи меня, — шепнул приятелю Шмаков и зашатался в направлении физрука. Фёдор придерживал его за руку, но чем ближе подходили собутыльники к физруку, тем сильнее качался Шмаков.

— Ничего, ничего, — твердил он, — я в порядке.

Вдруг его повело.

— Федька, держись, прорвёмся! — приказал Шмаков и упал к ногам физрука.

— Ух! — воскликнул физрук, на секунду схватился за своё сердце, потом обежал вокруг Шмакова и стал щупать ему пульс.

— Упился и без сознания, — сказал физрук. — Давай положим его на кровать.

У двери начальника лагеря стояла железная кровать. Шкоду свалили на кровать, а физрук стал барабанить в дверь начальника. Послышался шум и неодобрительные восклицания. Наконец полуголый начальник выглянул наружу.

— А? Что? Что случилось? — осведомился начальник.

— Вытрезвиловку вызвать надо, — сказал физрук.

— Кому? Тебе?

— Мне? Мне не надо! — испугался физрук. — Парню. Вон он лежит. До чертиков упился и лежит.

— Я ему сам вытрезвиловку устрою! — придерживая спадающие трусы, начальник лагеря спрыгнул с крыльца и стал стучать Шмакова ладонью по щекам. Шмаков открыл глаза. При виде полуголого начальника лагеря он очумело заикал.

— Ах, ты, гад! Сейчас ты у меня протрезвеешь! Всю чачу из тебя выбью! — злобствовал начальник.

— Я трезв как стёклышко, — сказал Шмаков и сделал попытку подняться с кровати. Однако чача сама настойчиво просилась наружу. Шмаков не смог сдержаться. Он опустил голову и издал блеющий звук.

Начальник лагеря отпрыгнуть не успел.

— У-у-у, сволочь!!! — заорал он, глядя на испачканную ногу. Начальник озверел. Вложив всю свою силу и злость в удар, он, испачканной ногой, саданул по железной сетке кровати. Кровать сломалась, Шмаков упал, а лагерь потряс душераздирающий вопль ушибленного начальника:

— А-а-а-а-а!!!

Этот бешеный вопль пронёсся по лагерю, достиг гор, отразился и эхом вернулся назад. В некоторых кемпингах зажглись окна, на улицу стали выбегать испуганные люди. Они недоуменно разглядывали прыгавшего на одной ноге начальника лагеря, который, превозмогая страшную боль орал на Шмакова:

— В зашею, в зашею гоните этого негодяя! Чтоб ноги его близко к лагерю не было! Всех, всю пьянь разгоню!

Стоявший рядом Шкода покрылся испариной, но начальник лагеря накинулся на него:

— А ты что здесь стоишь?! Места другого не нашёл? Что уставился? Ах-х, вы вместе? Вместе нажрались? Говори фамилию.

— Шкода я.

— Да я не кличку спрашиваю, а фамилию! Немедленно отвечай!

— Всё равно Шкода.

— Ах, ты — Шкода?! Пошёл вон из лагеря! Оба пошли! Чтоб духа вашего здесь не было! Будите шкодить в другом месте!

Так приятели оказались на улице. Домой ехать не хотелось и они поселились в частном секторе, сняли мансардное помещение недалеко от моря.

Как-то в один из пасмурных вечеров Федя не дождался где-то загулявшего соседа и крепко уснул.

Проснулся он от резкой боли в животе и сразу уловил, что в комнате что-то не так. Он огляделся и в слабых лучах ночного неба, проникавших через небольшое окошко, увидел, что на кровати соседа лежат двое. Боясь пошевелиться, Фёдор прислушался и ясно различил звуки поцелуев, характерную возню, лёгкий скрип кровати, сладостный женский стон. Шкоде почему-то стало стыдно. Он решил переждать.

Но в животе его кипело сражение, которое с каждой минутой становилось всё более напряжённым. Полки напирали друг на друга, одна сторона издала предупредительный гудок, другая ответила канонадой.

На кровати затихли, затем довольный голос соседа сообщил подружке: "Шум есть, сейчас будут газы", — раздалось приглушённое хихиканье и осторожные звуки любви возобновились.

А война в животе нарастала. Федя изнемогал. Схватившись руками за матрац, он сжался, обливаясь потом, прикусив язык. Сражение достигло апогея, боль становилась нестерпимой, но на соседней кровати и не думали униматься.

Не выдержав мучений, Шкода вскочил с кровати и с криком: "Ужас!" — молниеносно выскочил из комнаты, но зацепился за порог и кубарем полетел по ступенькам крутой лестницы.

Второе, более тяжёлое сотрясение мозга повлияло на дальнейшую судьбу Шкоды. Приобрёл ли он какие-либо необычные способности — доподлинно не известно. Но Фёдор решил стать дураком. Очень удобно: делай что хочешь, говори что хочешь, живи как хочешь — и никакой ответственности.