Олег Северный - 2012. Танго для Кали

— Вот и первый этап, — нарушил молчание Шаман. — Ну что, идём? Поздравим с началом переговоров.

Он выплюнул травинку и первым тронулся к месту высадки. Гунна подмигнула Единорогу и последовала за ним. Фрост усмехнулся и, поправляя на ходу рюкзак, догнал друзей.

Совещание проходило в самом узком кругу: Калина, Люминос и Баал втроём сидели на втором этаже офиса. Хотя совещание — громкое слово: ребята молчали, думая каждый о своём. Калина задумчиво созерцал знакомый пейзаж за окном.

— Скоро они будут здесь. — Он снова уставился в окно.

— Откуда ты знаешь? — уточнил Баал.

— Просто знаю. В тридцать девятом ребята вступили в переговоры. Теперь наш выход.

Чёрный открыл глаза. Сильно болела спина, как вчера, как позавчера, как неделю назад. Он уже почти привык, как привыкают к пыткам. Прямоугольник белого потолка, омерзительного коричневого оттенка стены — да, он в больнице. Промучившись двое суток подряд, вчера он всё же вызвал «скорую» и был доставлен в негостеприимный приёмный покой. Ходить он уже не мог. Цепляясь за стены, опираясь на сиденья стульев, которые поспешно освобождали перед ним ожидающие госпитализации больные, он добрался до регистрационной стойки и отдал паспорт. Не нашлось никого, кто потребовал бы от него соблюдать очередь. Но не нашлось и никого, кто бы ему помог. Мужчины неловко отводили глаза, женщины шептали про себя «какой ужас», одна старушка крестилась. Привычная ко всему врач приёмного методично занесла данные паспорта в историю болезни и вызвала санитаров. В палату его отвезли. Блокирующие боль уколы помогли очень мало, но всё-таки ему удалось уснуть. Сейчас их действие не ощущалось совсем.

Чёрный приподнял голову, огляделся. Тумбочка, на ней стакан с зубной щёткой и пастой, мыльница, знакомая кружка — видимо, пока он спал, кто-то принёс необходимый для существования в больнице набор его вещей. Вчера он ничего не смог взять. Взгляд скользнул по полу и вдруг застыл, остановившись на тапочках возле кровати. Коричневый мягкий плюш, уютные, знакомые домашние тапки. Он не отрывал от них глаз, пока тапки не превратились в два тёмных пятна, и тогда упал на подушку, давясь, захлёбываясь слезами. Тело сводило судорогой от рыданий, каждый всхлип волной жгучей боли прокатывался по позвоночнику и стекал по ноге, но сейчас он едва не приветствовал эту боль. Сильнее, ещё сильнее, — он тонул в мутно-красных волнах и едва слышно, глотая слёзы, шептал: «Папа… Прости… Прости меня, папа…»

Да, он предполагал, что издание этой книги может оказаться опасным. Но как же замечательно всё сложилось: заманчивое предложение от издательства, популярный писатель, который выразил желание взяться за необычный материал. Он десять лет держал эти знания в голове, разве можно было упустить такой шанс? «С чего всё началось, что было до создания группы „Неман“?» — как часто он слышал эти вопросы, и вот появилась возможность ответить сразу всем. Чёрный имел ещё и свою личную, заднюю мысль о том, что в процессе систематизации материала для книги он сумеет, наконец, разобраться в том, что за всё это время так до конца себе и не объяснил. Сведёт концы с концами, получит целостную картину давних событий, а может быть, и некую дополнительную информацию из «отдалённых источников», почему нет? В возможностях тех, кто называл себя Властелинами Времени, он не сомневался тогда и не усомнился теперь. Беженцы из очень далёкого мира, они потеряли, по их меркам, почти все свои способности, но, по меркам землян, превосходили всё, что принято воображать. Тогда, десять лет назад, они сами пошли на контакт и сами неожиданно его оборвали. Впрочем, они всегда действовали только в своих интересах. Сейчас Чёрный мог задеть эти интересы: он собирался рассказать о давних событиях всё. Всё, что знал, что понимал, и что не понимал — тоже.

Да, он допустил ошибку. Нет — он допустил роковой промах. Он пошёл на риск, однако он посчитал, что основная опасность будет грозить писателю. Конечно, Чёрный предупредил его об этом, предупредил сразу и однозначно, только писатель по этому поводу не беспокоился. Похоже, он просто не верил в то, о чём собирался писать. Для него главное было — развернуть тему. И Чёрный, возможно под влиянием столь лёгкого отношения, не вспомнил то, что знал очень давно и не должен был, права не имел забывать: за любую работу платит заказчик. Не исполнитель. Это закон. Закон магии, но он был магом, и то, что должно было произойти, относилось к магическому действию ничуть не меньше, чем к обычному литературному бизнесу. На самом деле — гораздо больше.

Уже при подготовке материала начались странности: время от времени в цикле телепередач об аномальных явлениях стали появляться серии с участием Чёрного. Ему рассказывали об этом друзья, а пару раз он сам с удивлением следил за трансляцией интервью, которого никогда не давал. Как правило, в этих сериях говорилось про аномалии времени. Это был повод задуматься, но он не понимал, как трактовать такой знак. Он чувствовал, что приблизился к чему-то важному: казалось, ещё чуть-чуть, и горсть эпизодов давнего контакта выстроится по логической связи, нанижется на единую нить. Может быть, это произойдёт благодаря дару и слогу писателя? Придут ответы, найдутся причины, появятся объяснения. Книга рождалась, родилась, ушла в печать. Главный герой старательно разгадывал загадки, участвовал в приключениях и выходил невредимым из передряг. А объяснений так и не появилось, и уже ничего нельзя было изменить.

Чёрный не без труда продрался через молоденький березняк и вышел на вершину холма, когда зазвонил телефон. Обычно в зоне сотовые телефоны не работали, наверно, этот холм оказался чуть выше других, и до него дотянулся сигнал какой-нибудь из ретрансляционных вышек. Чёрный посмотрел на экран — номер был незнаком.

— Слушаю вас.

— Это Антон Моршан? — Далёкий женский голос также был незнакомым.

— Да, — с удивлением ответил Чёрный и ощутил внезапный укол боли в спине.

— Говорит заведующая онкологическим отделением сороковой больницы. Вашему отцу дали направление на операцию. Вы не могли бы подойти на отделение, хотелось бы с вами поговорить?

— Я в Калининграде, — растерянно произнёс Чёрный и тут же поправился: — Я подойду, конечно, я подойду. Когда операция?

— Через два дня. Приходите в рабочее время, скажете, что вы Моршан, вас пропустят.

— Да, спасибо.

Телефон отключился. Спина болела всё сильней, видимо, от нервов. Пришлось присесть на ближайший упавший ствол. После такого известия Антону всё равно нужно было передохнуть, чтобы прийти в себя, ноги подкашивались. Как же так? У отца был обычный радикулит, они считали, что это радикулит, возрастное. Чёрный вспомнил, как всё началось.