Антон Соя - З.Л.О.

— Я? — спросил Следак, в голове которого переливчатыми бубенцами звенело только одно слово: идиот-идиот-идиот.

— Ты!

— Я тоже.

— Чего ж тогда не остановил плохого парня?

— Нам нужно было вызвать демона. То есть вас. А Сат… а он сказал, что без козла не получится.

— Ты сказал, что я демон? Я не ослышался?

— Да.

— Овцы заблудшие, вы называете меня демоном. Странно. Ваш друг произнес плохое имя. Больше так не надо.

Следак кивнул. Сестрички тоже кивнули и тихонько всхлипнули.

— А как нам вас называть? — осмелел Следак.

— Ну, вы ведь считаете, что вызвали демона. Зовите меня, например, Димон. Нравится?

Следак понимал, что над ним изощренно издеваются. Димоном звали его лучшего друга из второго подъезда. Он погиб в Афгане двадцать три года назад. А эта тварь только что откусила голову человеку. Правда, человеку никудышному, но человеку.

— Нравится, — ответил он и отвел взгляд.

— А вам, барышни, нравится? — игриво спросил новоиспеченный Димон двойняшек. — Может, снимете свои капюшоны? Познакомимся. Я вовсе не кровожадный, просто не могу видеть, как над зверюшками издеваются. Да и потом, для общения мне необходим транслятор-переводчик, запас ваших слов, ну и мгновенный адаптор в вашей реальности. Если не считать жуткой чернухи, глупости и путаницы в известных мне понятиях, мозг вашего друга пришелся мне как нельзя кстати. В данный момент я перевариваю информацию. Простите за варварские методы.

Ошарашенные неожиданной словесной эскападой, сестрички откинули капюшоны и уставились на демона своми огромными глазами, эротично приоткрыв прелестные ротики.

«Глупые куклы строят глазки демону, — подумал Следак, — а ведь эта тварь сожгла Гримуар. Как же мы отправим ее обратно?»

— Анна и Яна, — представились сестры, — мы дочери Алхимика, который ради нас продал вам свою душу.

— Какая-то нелепица, барышни, я в товарно-денежные отношения никогда ни с кем не вступал. У меня другая миссия. Ну и зачем я понадобился таким красавицам?

— Ты должен оживить нашего отца. Он один может спасти наш захваченный вампирами город. Если их не остановить, скоро они приберут весь мир к рукам, — сказала Аня и, вздохнув, добавила: — Ты поможешь нам?

— Мне надо подумать, — сказал демон Димон, — но сначала вы должны рассказать мне всю правду.

Глава 2

ХРОНИКИ ХРОНИКА

Родился Следак, а тогда Ольгерт Францевич Блок, в городе Черняевске чудесной майской ночью 1969 года. Когда Ольгерту было семь лет, он с компанией друзей играл в войнушку на пустыре за домом. Причем Олежке Блоку, как всегда, пришлось быть немцем, хотя это ему страшно не нравилось. Ребятня носилась под ЛЭПом от вышки к вышке, и никто не заметил, как лопнувший по загадочной причине провод пролетел над ними, коснувшись на долю секунды макушки «немецкого солдата». Макушка задымилась. Спасибо Димону, это он сообразил позвонить в «Скорую». Очнулся Олежка в больнице — врачи в один голос говорили о чуде. В макушку чудом выжившему пареньку вмонтировали титановую пластину — предмет зависти ребят со двора. Месяц его продержали в больнице, но никаких отклонений не нашли. Разве что он перемножал в уме семизначные числа и прочитал за месяц все книги в больничной библиотеке. С Димоном они с тех пор стали неразлучны, несмотря на то что тот был на два года старше. Но это не беда. В первом классе школы, куда Олег (кличка его теперь была Робот) пошел в сентябре, его быстро отучили «неправильно» считать и отбили на время привычку читать. Чего не смогли отбить у Робота, так это повышенного чувства справедливости и уверенности в собственной исключительности. Если бы у вас под кудрями стояла титановая пластина и вы бегали бы быстрее всех в школе, вы тоже считали бы себя исключительной особой. Мама у Олега работала на заводе «Металлист», ныне «Волна». Робот играл в футбол за команду «Металлург» и слушал тяжелый рок. Ему не приходило в голову, что в словах «Я люблю тяжелый рок» может скрываться предчувствие нелегкой судьбы. Окончил он школу в кожаной куртке с заклепками и с кликухой Хетфилд. А Димон погиб в Афгане, навсегда оставшись болью в душе Ольгерта.

Близость Европы делала музыкальную ситуацию в Черняевске гораздо более выигрышной, чем в Москве или даже в столице русского рока Ленинграде. Вся информация о прогрессивных течениях, все пласты с длинноволосыми кумирами на обложках попадали сюда раньше, чем в столицы. Ольгерт после школы никуда не поступил, устроился на конезавод кормить лошадей, много бухал с друзьями, портил нервы родителям соседских девок и мечтал попасть в Афган, чтобы отомстить моджахедам за Димона. При этом он никогда не обижал слабых, не воровал, не отбивал девчонок у друзей и пользовался уважением не только у родной волосатой металлистской братии, но и у всего Фрунзенского района. Если возникала необходимость решить какое-то спорное дело, пацаны шли к Хетфилду: его авторитет борца за справедливость был непререкаем.

Волосатые друзья Хетфилда дружно косили от армии. Не хотели попасть в Афган и Чернобыль. Мишка Черт, например, чтобы не идти на три года во флот, удачно отпустил себе в лоб с ноги растянутый эспандер и загремел сначала в больницу, а потом в стройбат. Хетфилду ничего не стоило откосить, с его-то титаном в черепушке, но он пошел служить — думал, что сможет отомстить духам за друга. Однако в Афганистан не попал. Один у матери, в голове металл, да и войска скоро вывели. Без волос Олег перестал быть Хетфилдом и стал Блокадником — за фамилию и худое, жилистое тело. Ольгерту повезло: по ошибке (кто-то сунул его документы не в ту пачку) он оказался в блатной учебке в Осиновой Роще под Ленинградом, где готовили санинструкторов.

В учебке первые две недели свободолюбивый металлист чувствовал себя так, будто его окунули головой в таз с дерьмом. Потом он понял, что только так, ежедневно унижая, нивелируя личность, заставляя заниматься заведомо бессмысленным трудом, система в мирное время может сделать из разумного человека послушного, не обсуждающего приказы бойца. Помимо унижений, Ольгерт столкнулся в Осинке с «урюками» — ребятами из Средней Азии. «Урюки», лица которых для европеоидов были совершенно неразличимы, точно так же мучились с идентификацией белых собратьев и поэтому очень радовались странному шраму Блокадника как возможности отличать его от других. Шрам вообще сослужил ему хорошую службу. Стоило продемонстрировать сидящую под кожей пластину, чтобы получить всеобщий восторг. Даже сержанты проявляли к нему неподдельное уважение.

Дрались в учебке мало: слишком замотаны были ребятишки. К тому же Блокадника сразу взял под опеку здоровенный ленинградский парень Владимир Кобылинский. Владимир, он же Кобылиныч, был не только богатырем от природы, но еще и обладателем черного пояса по карате. В первый же день жизни в учебке Кобылиныч отличился тем, что отфигачил в кровь сержанта-казаха, который решил поднять его с койки подзатыльником. Кобылиныча чуть не отправили с глаз долой в действующую часть, но за него вступился старшина, человек-гора по фамилии Козориз, сразу разглядевший в нем родственную душу. Старшина с честью представлял прапорщицкую породу. Фуражку он носил заказную, с тульей выше, чем у Штирлица, хром его сапог блестел, как ночные звезды родной Украины, а любимым занятием Козориза было общение с курсантами. Прапор принципиально не произносил букву «ф», со смаком заменяя ее на «хв», и звучало это так: «Хвесенко, хвухвлыжник, хворму поправил и мухой собрал все хвантики на территории части, хвазан».