Роберт Маккаммон. Рассказы (СИ) - МакКаммон Роберт Рик
Во что меня превратила эта коробка с гримом? Кэлвин носовым платком вытер с лица пот и опять шагнул в офис. Да. Мистер Марко по-прежнему был мёртв. В стене по-прежнему красовались два пулевых отверстия. Кэлвин задумался, где же Марко держит деньги. Раз он мёртв, сообразил Кэлвин, они ему больше не понадобятся. Верно? Он перегнулся через стол, избегая неподвижного взгляда мёртвых глаз, и принялся рыться в ящиках. В нижнем, под всевозможными бумагами и прочей дребеденью, лежал белый конверт с напечатанной на нём фамилией КРОУЛИ. Кэлвин заглянул внутрь. Сердце подпрыгнуло в груди: в конверте лежало самое малое пять тысяч долларов; «небось, та монета, которой Кроули собирались заплатить за мою смерть», — подумал Кэлвин. Он взял деньги и кинулся наутёк.
* * *Пятнадцатью минутами позже он тормозил на стоянке у «Клуба Зум». В красном свете неоновых трубок он, дрожа от радости, заново пересчитал деньги. Пять с половиной тысяч долларов! Таких денег Кэлвин не видел никогда в жизни.
Ему отчаянно хотелось пива — смыть вкус крови. Да и Дийни, должно быть, уже в клубе, танцует. Сунув деньги в задний карман, он заспешил через стоянку к «Клубу Зум». Внутри взбесившимися молниями полыхали цветные фонари-мигалки. Откуда-то из темноты гремел музыкальный автомат, дробь басового барабана болезненно отдавалась в ещё не успокоившемся желудке Кэлвина. У стойки и за рассыпанными по залу столиками потягивали пиво редкие посетители. Они смотрели на сцену, где равнодушно вращала бедрами одна из девиц. Кэлвин взобрался на табурет у стойки.
— Эй, Майк! Дай-ка пивка. Дийни уже здесь?
— Да. Она там, за сценой. — Майк подтолкнул к нему кружку с пивом, потом нахмурился. — Ты в порядке, Кэл? Вид у тебя такой, точно ты привидение увидел.
— Я в полном ажуре. Или буду в полном ажуре, как только прикончу вот это. — Кэлвин одним глотком осушил больше половины кружки, прополоскав рот. — Так-то лучше.
— Что лучше, Кэл?
— Ничего. Забудь. Мать честная, ну и холодно же тут!
— Ты уверен, что с тобой всё в порядке? — спросил Майк. Он казался искренне встревоженным. — Здесь, небось, градусов тридцать. Кондиционер сегодня под вечер опять сдох.
— Ты за меня не волнуйся. Всё отлично. А как увижу свою девчонку, станет ещё лучше.
— Угу, — тихо проговорил Майк. Он стёр тряпкой пивные брызги со стойки. — Я слыхал, ты на той неделе купил Дийни подарок, золотую цепочку. Сильно обеднял?
— Примерно на сотку. Впрочем, потратиться стоило хоть бы просто для того, чтоб увидеть, как моя прелесть улыбнется… Я хочу попросить её скатать со мной на несколько дней на юг, в Мексику.
— Угу, — опять сказал Майк. Теперь он оттирал воображаемые брызги. Наконец он поглядел прямо в глаза Кэлвину. — Ты хороший парень, Кэл. От тебя тут ни разу не было неприятностей. Могу точно сказать, ты — мужик что надо. Просто… Ну, ладно! С души воротит, как подумаю, что тебя вскорости ждёт. Нету мочи на это смотреть.
— А? Это что же значит?
Майк пожал плечами.
— Давно ты знаешь Дийни, Кэл? Несколько недель? Девки вроде неё приходят и уходят, мил человек. Нынче здесь, завтра там. Само собой, поглядеть на неё приятно: все они красотки и торгуют своей наружностью так, точно их тела — недвижимость в прибрежной полосе Малибу. Понял, к чему я клоню?
— Нет.
— Ладно. Как мужчина мужчине. По-дружески, лады? Дийни из тех, кто берёт, Кэл. Она высосет тебя досуха и пинком выкинет на помойку. У неё на верёвочке не то пять, не то шесть парней.
Кэлвин моргнул; в животе опять бурлило.
— Ты… ты врёшь.
— Святой истинный крест. Дийни играет тобой, Кэл; то вытянет, то макнет — точно рыбку с крючком в брюхе…
— Врешь! — Кэлвин с пылающим лицом поднялся со своего места и перегнулся через стойку к бармену. — Ты не имеешь права так говорить! Все это враки! Небось, хочешь, чтоб я от неё отступился, пусть тебе достанется? То-то удобный случай! Я пошёл. Сейчас же я повидаюсь с ней, а ты лучше не пытайся меня остановить! — Он двинулся от стойки. Голова шла кругом, как волчок.
— Кэл, — тихо сказал Майк, и в его тоне слышалась жалость. — Дийни не одна.
Но Кэлвин уже шёл за сцену, за чёрный занавес, к раздевалкам. Третья дверь вела в комнату Дийни. Уже собравшись постучать, Кэлвин услышал сочный, раскатистый мужской смех и застыл, сжав руку в кулак.
— Кольцо с бриллиантом? — говорил мужчина. — Ты шутишь!
— Клянусь Богом, Макс! — Голос Дийни. Такой теплоты Кэлвин никогда в нем не слышал. — На прошлой неделе этот старпер подарил мне брильянтовое кольцо! По-моему, когда-то он работал в Эн-Би-Си или Эй-Би-Си — в общем, в какой-то из этих «Си». Без разницы — теперь он все равно вышел в тираж. Знаешь, в чём он ложится в постель? В носках с резинками! Ха! Он сказал, что хочет на мне жениться. Наверное, не шутил — в ломбарде за это колечко дали шесть сотен.
— Да ну? Тогда где моя доля?
— Потом, малыш, потом. После работы буду у тебя, договорились? Можно принять душ и потереть друг другу спинку, а?
Наступило долгое молчание, и Кэлвин услышал скрип собственных зубов.
— Конечно, детка, — наконец сказал Макс. — Какой ты сегодня хочешь, чёрный или красный?
Кэлвин готов был прошибить дверь кулаком. Вместо этого он повернулся и побежал. В голове назревало извержение вулкана. Он пробежал мимо стойки, мимо Майка, за дверь, к своей машине. «Я думал, она меня любит! — бушевал он, со скрежетом выезжая со стоянки. — Обманщица! Она всю дорогу играла мной, держала за фраера!» — Стиснув руль так, что суставы пальцев побелели, Кэлвин отжал акселератор до пола.
* * *К тому времени, как он заперся в своей квартире, включил приёмник и повалился на диван-кровать, вулкан уже взорвался, наполнив жилы кипящей лавой мести. «Месть: вот сладкое слово, — думал Кэлвин. Этот боевой клич Сатаны теперь был клеймом выжжен в его душе. — Как же поступить? — недоумевал он. — Как? Как? Почему я вечно оказываюсь паскудным недомерком?»
Он чуть повернул голову и вгляделся в ящичек с гримом.
Коробка опять была открыта, серебряная скрюченная рука манила.
— Ты приносишь несчастье! — заорал Кэлвин. Но теперь он знал: тут кроется нечто большее. Гораздо большее! Набор был странным, быть может, недобрым, но в нём, в этих баночках, обитало могущество… возможно, и месть тоже. «НЕТ! — сказал он себе. — НЕТ, я не воспользуюсь им. Куда у меня едет крыша, если я думаю, будто грим даст мне желаемое? Каким психом я становлюсь?» Он расширившимися глазами уставился на футляр. Коробка была чем-то странным, жутким — товаром из волшебной лавки Люцифера. Кэлвин сознавал, что в заднем кармане брюк у него — свернутые в трубочку деньги, а рубашка пробита пулями. «От лукавого этот ящик или нет, — подумал он, — но он может дать мне то, чего я хочу».
Сунув руку в коробку, Кэлвин наугад выбрал баночку. На ней стоял номер 13. Шумно принюхавшись к крему, он обнаружил, что тот пахнет грязным кирпичом, скользкими от дождя улицами, фонарями на китовом жире. Он ткнул пальцем в красно-коричневую густую массу и на миг задержал на ней остановившийся взгляд. Запах кружил голову и рождал… да, бешенство.
Кэлвин размазал грим по щекам, втёр в тело. В глазах медленно разгоралась маниакальная решимость. Зачерпнув ещё грима, он принялся втирать его в лицо, шею, руки. Грим был жгучим, как безумная страсть.
Крышка коробки упала. Щёлкнул вставший на место замок.
Кэлвин с улыбкой поднялся и шагнул к буфету. Выдвинув ящик, он достал наточенный мясницкий нож. «Так, — подумал он. — Так, мисс Дийни-Подстилка, вот и пришла пора получить по заслугам, а? Нельзя же допустить, чтоб дамочки вроде тебя шлялись по улицам, вихляя задом и, точно уличные торговки, старались всучить свой сладенький товар всякому, кто назначит цену повыше, а, голубушка? Не-ет, ежели мне дадут хоть словом обмолвиться на этот счет, нет!»
И Кэлвин заспешил прочь из квартиры, к машине — человек, выполняющий чрезвычайно важную, не терпящую отлагательств миссию любовной мести.
