Знаки и знамения - Мара Вульф
Дамир на другом конце барной стойки протирал и так чистые пивные краны, прислушивался к нашему странному разговору, но не вмешивался.
– Что вам предложить? – спросила я, взяв себя в руки.
– Чай, пожалуйста. С молоком и без сахара.
– Чай? Серьезно? – а я ставила на крепкое красное вино. – Может, еще что-нибудь из выпечки? – В «Мерлине» было пять разных сортов пива, домашний джин и очень плохое вино.
– Нет, благодарю. Не хочется, – ответил незнакомец и облизнул чувственные губы. – Пирогов, по крайней мере.
Я закатила глаза и наконец снова полностью стала собой. С глупыми подкатами я справляться умела.
– А я ожидала чуть больше изысканности.
Его сдержанная усмешка отразилась внутри меня вибрацией и сотворила какие-то странные вещи с моим желудком. Мужчина ничуть не оскорбился из-за отказа, потому что этой фразой просто хотел помочь мне расслабиться. А когда еще и подмигнул мне, я с улыбкой покачала головой.
Дамир налил стакан воды и поставил его на барную стойку, громко стукнув по столешнице. Мутная жидкость брызнула на рукав безупречной рубашки.
– Травы можете насобирать на улице. – Не в его стиле так грубо обращаться с клиентами, но он надеялся на куда более выгодную сделку. А теперь понял, что шанс испарился. – Дайте девушке нормально работать.
– Большое спасибо, – невозмутимо ответил стригой.
– Ну, тогда я пойду, – сказала я. – И хотя в этом не было необходимости, спасибо. – Нечасто за меня кто-то заступался. Вообще-то никогда.
– Рад был помочь. – Он слегка наклонил голову на прощание.
Сделав над собой усилие, я отвернулась, но мои мысли и дальше продолжали вращаться вокруг незнакомца. Что он здесь забыл? «Мерлин» – неподходящее место для поиска того, кого можно укусить. Люди, как правило, считали, что стригои пьют кровь и обращают своих жертв без разбора. Но это не так. Они тщательно выбирают свои источники, а доноры должны предложить себя добровольно. И при этом не страдать зависимостью от грибов или алкоголя. Только в кровавом помешательстве стригои убивали хаотично, как те два кровопийцы летом. По дошедшим до Аквинкума слухам, эта болезнь поражала все больше и больше стригоев. Большинство магических существ соблюдали условия договора с людьми и оставались за туманной завесой в Ардяле. Помешавшиеся же стригои не оставляли попыток прорваться. Многие отправлялось служить на границу, чтобы там сразу их останавливать. Получалось не всегда.
Я вернулась к работе и сама не могла поверить в собственное благоразумие. Впервые за более чем двенадцать лет я встретила существо со своей родины и сдержала клятву, данную когда-то в детстве: никому не рассказывать, что я викканка. Дедушка мог бы мной гордиться, однако мне было невероятно сложно снова не подойти к стригою.
Весь следующий час я собирала кружки, оттирала липкие пивные следы с деревянных столов и стульев и выпроваживала гостей. Только после того, как все было сделано, я огляделась вокруг и потерла усталые глаза. Он исчез. Сожаление по этому поводу оказалось неожиданностью для меня самой, хотя я редко заводила знакомства. Мне лучше оставаться одной. Одиночество мне знакомо. Если держишься особняком, то никого и не потеряешь. Очень простое математическое уравнение, потому что один минус один равнялось нулю. В прошлом все было иначе. Тогда у меня была семья. Но это «прошлое» давно ушло в прошлое. Меня пугала потребность, которую пробудила во мне короткая встреча со стригоем. Я считала или, лучше сказать, надеялась, что смирилась со своей судьбой. Очевидно, это оказалось не так.
– Увидимся послезавтра, – попрощалась я с Дамиром.
– Не забудь про блины. – Он сунул мне в руку жалкое жалованье. – И тебе срочно нужно на солнце, ты слишком бледная. Со стригоем можно перепутать, – бесцеремонно буркнул хозяин заведения.
У меня вырвался удивленный смешок. Сказал бы он это громко и при свидетелях, эти слова могли бы стать моим смертным приговором.
– Обязательно, – пообещала я, однако Дамир уже отвернулся и отошел.
Совершенно вымотанная, я толкнула деревянную дверь, которая вела в вонючий переулок. Ноги болели, глаза горели, и больше всего мне хотелось уснуть стоя. Дрожа всем телом, я шагнула в темноту и лютый холод. Мне предстояло пройти пешком целую милю. Если бы я не зависела от зарплаты, то давно бы бросила эту работу. Но за вторую работу в библиотеке Аквинкума платили еще хуже, а мне нужны деньги. Я надеялась, что однажды смогу учиться в университете, и откладывала на это каждый геллер. Если дедушка не разрешит мне вернуться в Ардял, то понадобится план Б. Я никогда не соглашусь на судьбу, в которой нет ни единого лучика света. Недавно Ивана уходила с клиентом. Она всего на два года старше меня, но, когда она махнула мне рукой на прощание, безнадега в ее глазах ранила меня до глубины души.
Тяжелая дверь захлопнулась, а я слишком поздно различила три силуэта в центре переулка. В слабом свете, который падал с главной улицы, не удавалось понять, кто это: гости таверны или чужаки. Я устало прислонилась к стене в надежде, что они уйдут, не заметив меня. Тишину разорвал крик, который тут же стих.
– Если не будешь шуметь, все закончится очень быстро, – прохрипел мужской голос. – Не ломайся.
– Забери у нее деньги, и пусть валит отсюда, – произнес второй мужчина.
– Сначала я хочу немного развлечься, – заплетающимся языком заявил первый.
– Отпусти меня. – Невозможно было не услышать панику в голосе женщины, и только тогда я узнала ее. Ивана. Почему она еще здесь? – У меня нет денег.
Пьяный засмеялся.
– Мы не денег от тебя хотим. – Он придвинулся ближе к ней. – Ты же обычно перед всеми ноги раздвигаешь.
– Если они платят, – огрызнулась Ивана.
Надо ей помочь. Может, она и продавала свое тело за деньги, чтобы прокормить сына, но это был ее выбор. А то, что происходило сейчас, – это чистое насилие, и я этого не допущу.
– Лапы прочь, грязные вы свиньи, и пошли отсюда, – велела я твердым голосом
