Попутчик - Ирина Лир
— Значит, Вы часто бываете в разъездах, — спросил собеседника Петр Петрович, разливая по чашкам ароматный чай.
— Раньше да, — ответил Долговяз беря свою чашку и аккуратно отпивая из нее, — А сейчас всё больше… Как бишь ее? Офисная работа. Бумажки, знаете ли, бумажки.
— А в какой области трудитесь?
— Поставки.
— Опт или розница? — не унимался в своем любопытстве Петр Петрович.
— Опт, исключительно оптовые поставки, — тяжело вздохнул Долговяз, — О рознице мое начальство даже слышать не хочет. А вот в былые времена…
— Да уж, — вздохнул в ответ Петр Петрович, — В былые времена всё было проще и понятней.
— И не говорите! — оживился Долговяз, — Ведь как раньше было? Всё держалось исключительно на личном опыте и профессионализме работника. А для этого нужны годы наработки. Долгие годы. Умение не сразу приходит. Всё должно быть размеренно и стабильно. Вот залог успеха любого общества. А сейчас что? Сплошные реформы, реконструкции, модернизации, инновации. Тьфу ты!
— И не говорите, Владлен Самуилович! — подхватил Петр Петрович, — На таких скоростях и порядок теряется. А молодежь нынче? Наизобретали себе гаджетов и тыкают в них. Дескать, они им время экономят. А сами что? Носятся, как угорелые. Всё жить торопятся. А главное, уважение в обществе теряется, пороки людские не заметными становятся. Зла на это всё не хватает! — раздухарился он.
В пылу своей тирады Петр Петрович не заметил, как хитро прищурился господин Долговяз.
— А вот лично для Вас, Петр Петрович, — вдруг как-то тихо и проникновенно спросил он, — Какие человеческие пороки считаются самыми неприемлемыми?
— Вы о списке грехов знаете? — решил блеснуть своей эрудицией господин Барахтин, — Так вот, это и есть человеческие пороки.
— И сколько же их? — не унимался Долговяз.
— Ну как сколько… — подзавис Петр Петрович, — Пять или шесть…
— Их семь, — серьезным тоном поправил его собеседник, — Гнев, зависть, гордыня, прелюбодеяние, чревоугодие, леность и скупость.
Петр Петрович скис, понимая, что в своей попытке блеснуть интеллектом, потерпел поражение. Он отвел взгляд от собеседника и уставился на блюдо с пирожными.
— А знаете что! — услышал он воодушевленный голос Долговяза, — Я люблю собирать разного рода истории. И ко мне пришла замечательная идея. Что если я рассказываю Вам историю, а Вы говорите мне, к какому греху ее можно отнести?
— Ну что ж, извольте, — расслабился Петр Петрович и уже благодушно посмотрел на собеседника.
— Итак, — начал свой рассказ Долговяз, — история первая. Жил да был в одном провинциальном городке мужичок один. Звали его Николай. Жил он бедно на краю города, в пятиэтажной ветхой хрущевке, в двушке на втором этаже. За свои сорок с небольшим семьи и добра не нажил, перебивался шабашками. Да и не жил в общем, а, так, существовал. А всё потому, что пил крепко и, по пьяни буянил знатно. Почти каждый день собирал у себя в квартире шалман. Крики, пьянки, драки и громкая музыка не давали покоя соседям. Но сказать ему никто слово поперек не смел, так как соседи его были в основном пенсионеры, и до жути боялись Кольку. Вот только, на Колькину беду, поселилась под ним, на первом этаже, молодая семья. Муж, жена и годовалый сынок. Только парень этот, Рома, был непростой. В спецназе служил. И начались для Кольки трудные времена, так как Ромка за него взялся основательно. То наряд на его пьянки вызывает, то сам его и друзей — алкашей, как котят, раскидывает. А соседи только и рады. Улыбаются все ему, благодарят спасителя своего. И так возросла Колькина ненависть к этому Ромке, что сказать нельзя. Долго он ходил из угла в угол и придумывал страшную месть для соседа. А один раз, основательно перебрав, взял пустую бутылку, налил туда бензина и вставил в горлышко кусок старой тряпки. Подойдя к окну соседа, поджег тряпку и хотел было закинуть бутылку в Ромкино окно, но споткнулся и опрокинул содержимое бутылки вместе с горящей тряпкой на себя.
— И что? Сгорел? — открыв рот, спросил Петр Петрович.
— Не весь, конечно, — поерзал на диване Долговяз, — Но пока тушили, пока скорая приехала… В общем, помер он в больнице.
И Петру Петровичу сразу вспомнился тот жуткий мужик на вокзале и, он вздрогнул.
— Ну-с, — вывел его из раздумий голос Долговяза, — Каков будет Ваш ответ?
— Гнев?
— Верно, — утвердительно кивнул Собеседник, — Продолжим. История вторая. В одном мегаполисе жила молодая женщина. Назовем ее Инесса.
Петр Петрович хмыкнул, вспомнив ту вульгарную девицу в красном платье. Это имя ей бы очень подошло.
Тем временем Долговяз продолжал:
— Девушка она была эффектная, образованная и с большими амбициями. После окончания вуза устроилась в крупную фирму секретарем. Ее начальник, Данил Сергеевич, оказался мужчиной видным. Высокий, широкоплечий, спортивный, с копной черных волос и стальным характером. Влюбилась она в него сразу. Но, на беду Инессы, Данил Сергеевич был женат и имел двоих ребятишек. Вы думаете, это остановило нашу героиню? Ничуть. А увидев на одном из корпоратив жену своего босса, скромную, ничем не примечательную женщину, «серую мышь», как прозвала ее про себя Инесса, близость победы стала для нее весьма осязаема. Но как только не соблазняла она своего начальника, какие хитрости не придумывала, он не поддавался. А один раз намекнул ей, что если она продолжит в том же духе, то ее увольнение не за горами. Но один раз ей представился удивительный шанс. На одном из корпоративов, по случаю удачной сделки, ее босс сильно напился и ушел к себе в кабинет, чтобы отлежаться. Она незаметно прошмыгнула вслед за ним, заперла дверь изнутри и, пока он безмятежно похрапывал на диване, начала раздеваться. И тут раздался настойчивый стук в дверь и, Инесса услышала голос жены Данила Сергеевича:
— Данил! Ты там?! Немедленно открой!
С перепугу Инесса выскочила на балкон, да и свалилась с него.
— Как свалилась? — непонимающе хлопал глазами Петр Петрович.
— Вот так и свалилась. Прямо с двенадцатого этажа. Ее через час охрана нашла. Ну, и каков будет Ваш вердикт?
— Однозначно прелюбодеяние, — выпалил Петр Петрович, уже во всю заинтригованный следующими историями.
— Снова в точку — кивнул Владлен Самуилович, — И продолжим. История третья. Жила-была одна семья: отец с матерью, да дочь с сыном. Старшая дочь, Ольга недолюбливала младшенького Валерку. Ей казалось, что родители больше его любят и жалеют. И игрушек ему больше покупают, и одежды разной, красивой. И с больным с ним носились, как с писанной торбой. Видите ли слабое у него здоровье. А Оля виновата разве, что здоровье
