Уснут не все - Адам Нэвилл
Пикеринг, идущий впереди, остановился и посмотрел на следующую статую. Помню, он съежился в тени фигуры и уставился себе под ноги, будто боялся поднять глаза. Я встал рядом с ним, но тоже не смог долго смотреть на статую. Рядом с уродливым типом в накидке и большой шляпе стояла маленькая фигурка в рясе с капюшоном, из рукавов у которой торчали какие-то похожие на змей отростки.
Идти дальше мне уже не хотелось; я знал, что эти статуи еще долго будут мне сниться в кошмарах. Оглянувшись на ворота, я удивился тому, насколько сильно мы от них отдалились.
– Я, наверное, пойду назад, – сказал я Пикерингу.
Тот даже не стал называть меня трусом. Не хотел ссориться и оставаться один.
– Давай просто заглянем в дом по-быстрому, – предложил он. – Стащим оттуда что-нибудь. Иначе никто не поверит.
Одна мысль о приближении к белому особняку с его зрячими окнами заставила меня занервничать. Дом был четырехэтажным, и в нем, похоже, были сотни комнат. Окна верхних этажей были темными, поэтому за ними ничего не было видно. Нижние кто-то заколотил досками от посторонних.
– Нет там никого, зуб даю, – сказал Пикеринг, пытаясь подбодрить нас. Но на меня это не подействовало. Он уже не казался таким смышленым и крутым, как раньше. Просто глупый мальчишка, который не понимает, что творит.
– Не-а, – сказал я.
Он отошел от меня.
– Ладно, я пойду один. А потом расскажу всем, как ты остался ждать снаружи.
Его голос звучал слишком мягко для обычной угрозы. И все же я представил его ликующую рожу, когда нас с Ричи назовут зассыхами. Несмотря на то что я перелез через ворота и зашел так далеко, моя роль будет ничтожной, если Пикеринг дальше пойдет один.
На статуи мы больше не смотрели. В противном случае вряд ли дошли бы до ступеней, ведущих к огромным железным дверям особняка. Впрочем, дорога не заняла много времени. Мы шли медленно и неохотно, но все равно преодолели весь путь очень быстро. На ватных ногах я проследовал за Пикерингом.
– Зачем двери сделаны из металла? – спросил он.
Ответа у меня не было.
Пикеринг надавил обеими руками на ручки. Одна из них скрипнула, но не открылась.
– Заперто, – констатировал Пикеринг.
Но когда он снова толкнул дверь, на этот раз навалившись всем телом, я заметил, что в окне второго этажа что-то мелькнуло. Какая-то бледная фигура. Как будто она появилась из темноты и нырнула обратно, быстро, но грациозно. Словно всплывающий на поверхность темного пруда карп, который тут же исчезает, едва блеснув белой спиной.
– Пик! – прошептал я.
Тут в двери, на которую навалился Пикеринг, что-то лязгнуло.
– Открыто, – воскликнул он, уставившись в узкую щель между железных створок.
Я не мог отделаться от мысли, что дверь открыли изнутри.
– Я бы не ходил, – сказал я. Он улыбнулся и махнул мне, чтобы я подошел и помог ему. Я остался стоять на месте, глядя на окна верхних этажей. Открывающаяся дверь издала скрежещущий звук. Не говоря ни слова, Пикеринг вошел в дом.
Тишина была такая, что в ушах у меня гудело. По лицу стекали струйки пота. Хотелось убежать к воротам.
Лицо Пикеринга вновь появилось в дверном проеме.
– Давай быстрее. Посмотри, сколько тут птиц, – произнес он, задыхаясь от возбуждения, и снова исчез.
Я заглянул в дом и увидел огромный пустой холл с лестницей, ведущей на второй этаж. Пикеринг стоял посреди помещения и смотрел на пол. Деревянные половицы были устланы высохшими трупиками птиц. Сотнями мертвых голубей. Я зашел внутрь.
В холле не было ни ковров, ни штор, ни ламп – лишь белые стены и две закрытые двери напротив друг друга. Птицы были очень тощими, у большинства сохранились перья, от других остались только кости. Некоторые уже превратились в прах.
– Залетают сюда и не могут найти еду, – объяснил Пикеринг. – Нужно будет собрать черепа.
Он по очереди подошел к каждой двери и подергал ручки.
– Заперто, – сказал он. – Обе заперты. Давай поднимемся по лестнице. Посмотрим, нет ли чего в комнатах.
Я вздрагивал при каждом скрипе ступеней, поэтому попросил Пикеринга идти с краю, как я. Но он меня не послушал и побежал вверх, топая как слон. Когда я догнал его на первом повороте, меня снова посетило странное чувство. Стало душно и жарко, словно мы оказались в каком-то тесном пространстве. Преодолев всего один пролет, мы оба буквально взмокли от пота. Мне пришлось прислониться к стене.
Пикеринг посветил фонариком на второй этаж. Мы увидели лишь голые стены пыльного коридора. Откуда-то сверху проникал слабый солнечный свет, но его было недостаточно.
– Идем, – сказал Пикеринг, не оборачиваясь.
– Я на улицу, – сказал я. – Мне нечем дышать. – Но, начав спускаться, я услышал, как где-то внизу что-то со скрипом открылось и закрылось. Я замер и услышал, как в ушах стучит кровь. Меня прошиб ледяной пот. Что-то очень быстро наискось пересекло столб света, падающий сквозь открытую входную дверь.
В глазах у меня закололо, голова закружилась. Боковым зрением я видел лицо Пикеринга, глядящего на меня сверху, со следующего лестничного пролета. Он с громким щелчком выключил фонарик.
Существо в холле двинулось снова, в обратном направлении, но задержалось у края полосы света. И принялось нюхать грязный пол. От одной его манеры двигаться мне стало дурно, и я готов был упасть в обморок. Мне показалось, что это женщина, хотя у людей в таком преклонном возрасте сложно определить пол. Голова была почти лысой, а кожа – желтого цвета. Существо больше походило на куклу, сделанную из костей и облаченную в грязную ночную рубашку, чем на пожилую даму. Да и как пожилые дамы могут двигаться так быстро? Оно перемещалось боком, как краб, все время глядя на дверь, поэтому лица я разглядеть не мог. Что, впрочем, к лучшему.
Я был уверен, что если побегу, существо непременно посмотрит наверх и увидит меня. Поэтому я сделал два осторожных шага и зашел за угол следующего лестничного пролета, где уже прятался Пикеринг. У него был вид, будто он изо всех сил пытается не
