Абрахам Меррит - Гори, ведьма, гори!

И затем он добавлял просто, что он может “всадить шесть пуль подряд в одну точку на расстоянии 100 футов”.

Я не знаю, в шутку он говорил это или серьезно. Во всяком случае, Рикори никуда не выходил без него, а то, что он оставил его охранять Питерса, показывало, как он ценил погибшего друга.

Я позвонил Рикори и пригласил его пообедать с Брейлом у меня вечером. В семь он приехал и приказал вернуться шоферу за ним к десяти. Мы сели за стол, а Мак-Кенн остался на страже в гостиной, приводя в волнение двух ночных сиделок – у меня был маленький частный госпиталь рядом с квартирой.

После обеда я перешел к делу. Я рассказал Рикори о вопроснике и о семи аналогичных нашему случаях.

– Вы можете выкинуть из головы все подозрения о том, что смерть Питерса как-то связана с вами, Рикори,– сказал я. – За одним возможным исключением, ни один из семи не принадлежит к тому, что вы называете вашим миром. Если этот единственный случай и затрагивает сферу вашей деятельности, он не меняет моей абсолютной уверенности в том, что вы никакого отношения ко всему этому не имеете. Знали ли вы или слыхали о женщине по имени Гортензия Дарили?

Он покачал головой.

– Она жила напротив Питерса.

– Но Питерс не жил по этому адресу,– сказал Рикори, улыбаясь несколько смущенно. – Видите ли, я не знал тогда вас так хорошо, как теперь.

Я немного растерялся.

– Ну, хорошо,– продолжал я,– а вы не знали некоего Мартина?

– Как вам сказать,– я знаю нескольких Мартинов. А как его имя?

– Джеймс.

Он покачала головой.

– Может быть, Мак-Кенн помнит его,– сказал он наконец.

Я послал лакея за Мак-Кенном.

– Мак-Кенн, ты знаешь женщину по имени Гортензия Дарили? – спросил Рикори, когда тот пришел.

– Конечно,– ответил Мак-Кенн,– беленькая куколка. Она живет с Мартином. Он взял ее из театра Бенити.

– А Питерс знал ее? – спросил я.

– Да, конечно, она была знакома с Молли, вы ее знаете, босс,– маленькая сестра Питерса.

Я внимательно взглянул на Рикори, вспоминая о том, что он говорил мне об отсутствии родственников у Питерса. Он ничуть не смутился.

– А где сейчас Мартин? – спросил он.

– Уехал в Канаду, как я слышал. Хотите, чтобы я разыскал его, босс?

– Я скажу тебе об этом позже,– сказал Рикори, и Мак-Кенн вернулся в гостиную.

– Мартин ваш друг или враг?

– Ни то, ни другое.

Я помолчал, обдумывая то, что услышал. Связь между случаями Питерса и Дарили исчезла, но появилось другое. Гортензия умерла двенадцатого октября, Питерс – десятого ноября. Когда Питерс виделся с ней?

Если таинственная болезнь была заразной, никто, конечно, не мог сказать, сколько длится инкубационный период. Мог ли Питерс заразиться от нее?

– Рикори,– сказал я,– дважды сегодня вечером я узнал, что вы сказали мне неправду о Питерсе. Я забуду об этом, так как думаю, что это больше не повторится. Я хочу верить вам, даже если мне придется выдать вам мою профессиональную тайну. Прочтите эти письма.

Я передал ему ответы на мой вопросник. Он молча прочел все, потом я рассказал ему то, что передал мне доктор У., рассказал ему все, вплоть до светящихся шариков в крови Питерса.

Он побледнел и перекрестился.

– Sanctus! – пробормотал он. – Ведьма! Это ее огонь!

– Чепуха, друг! Забудьте о своих проклятых суевериях. Они не помогут.

– Вы, ученые, ничего не знаете. Есть некоторые вещи, доктор… – начал он горячо и замолчал. – Что вы хотите от меня, доктор? – спросил он наконец.

– Во-первых,– сказал я,– давайте проанализируем эти восемь случаев. Брейл, у вас есть ли какие-нибудь соображения?

– Да,– ответил Брейл,– я считаю, что все восемь были убиты.

3. СМЕРТЬ СЕСТРЫ УОЛТЕРС

Брейл высказал то, что все время находилось у меня в подсознании, хотя и не имело никаких доказательств, и это привело меня в раздражение.

– Ого! Я вижу, лавры Шерлока Холмса не дают вам покоя,– сказал я иронически.

Брейл покраснел, но упрямо повторил:

– Они убиты…

– Sanctus! – снова прошептал Рикори.

Я повернулся к нему, но он больше ничего не сказал.

– Бросьте биться головой об стену, Брейл. Какие у вас доказательства?

– Вы отходили от Питерса почти на два часа, а я был с ним от начала до конца. Пока я изучал его, у меня все время было ощущение, что причина его гибели в уме, а не в теле, нервах, мозгу, которые не отказывались функционировать. Отказала воля. Конечно не совсем так. Я хочу сказать, что его воля перестала управлять функциями организма, а как бы сконцентрировалась, чтобы убить его.

– Но то, что вы сейчас говорите,– самоубийство, а не убийство. Так или иначе, он погиб. Мне приходилось наблюдать, как люди умирали только потому, что потеряли волю жить.

– Я подразумеваю другое,– перебил он меня. – То было пассивно. Это было активно.

– Боже мой, Брейл! – я был шокирован. – Значит, все восемь отправились к праотцам потому, что они этого активно захотели… И среди них одиннадцатилетний ребенок!

– Sanctus! – снова прошептал Рикори.

Я сдержал раздражение, так как уважал Брейла. Он был слишком умный, хороший, здравомыслящий человек, чтобы можно было легко отмахнуться от него.

– Как же, по-вашему, были совершены эти убийства? – по возможности вежливо спросил я.

– Не знаю,– просто ответил Брейл.

– Ну что ж, рассмотрим вашу теорию. Рикори, по этой части у вас опыта больше, чем у нас, поэтому слушайте внимательно и забудьте о вашей ведьме,– я говорил довольно грубо. – В каждом убийстве есть три фактора: метод, возможность, мотив.

Рассмотрим по порядку. Метод. Имеется три пути, которыми можно отравить человека: через нос, рот и кожу. Отец Гамлета, например, был отравлен через ухо, хотя я всегда в этом сомневался. Я думаю, что в нашем случае этот способ можно откинуть. Остаются только первые три. Были ли какие-нибудь признаки того, что Питерс был отравлен через кожу, нос или рот? Наблюдали ли вы, Брейл, какие-нибудь следы на коже, дыхательных путях, в горле, на слизистой оболочке, в желудке, крови, нервах, мозгу – хоть что-нибудь?

– Вы знаете, что нет,– ответил Брейл.

– Знаю. Таким образом, кроме проблематичного шарика в крови нет никакого признака метода. Давайте рассмотрим второй фактор – возможность. У нас имеются: сомнительная дама, бандит, уважаемая пожилая девица, каменщик, одиннадцатилетняя школьница, банкир, акробат, гимнаст. Самая разношерстная компания. Никто из них, кроме трех, не имеет ничего общего. Кто мог войти в одинаково тесный контакт с бандитом Питерсом и девицей из Социальной регистратуры Руфью Вейли? Как мог человек, связанный с банкиром Маршаллом, иметь связь с акробатом? И так далее. Надеюсь, трудность положения вам ясна? Если все это убийства, нужно наличие отношений между всеми этими людьми. Вы с этим согласны?

– Частично.

– Хорошо, продолжаю. Если бы они все были соседями, мы могли бы предположить, что они находились в сфере деятельности гипотетического убийцы. Но они…

– Простите меня, доктор,– перебил Рикори. – Но представьте себе, что у них мог быть какой-то общий интерес, который ввел их в эту сферу?

– Какой же общий интерес может быть у столь разных людей?

– Он ясно указан в этих письмах и в рассказе Мак-Кенна.

– О чем вы говорите, Рикори?

– Дети,– ответил он.

Брейл кивнул.

– Я тоже заметил это.

– Посмотрите письма,– продолжал Рикори,– мисс Вейли описана как дама добрая и любящая детей. Ее доброта как раз и выливалась в то, что она помогала им. Маршалл, банкир, тоже интересовался детскими приютами. Каменщик, гимнаст и акробат имели своих детей. Анита сама ребенок. Питерс и Дарили, по словам Мак-Кенна, сходили с ума по ребенку.

– Но если это убийства, то все они сделаны одной и той же рукой. Не может быть, чтобы все восемь интересовались одним ребенком?

– Правильно,– заметил Брейл. – Все они могли интересоваться какой-нибудь особой вещью, которая нужна ребенку для развлечения или еще чего-нибудь и которую можно достать в одном месте. А исследовав это место…

– Над этим стоит подумать,– сказал я. – Но мне кажется, здесь дело проще. Дома, в которых жили эти люди, мог посещать один какой-то человек, например, радиомеханик, страховой агент, сборщик податей…

Брейл пожал плечами. Рикори не ответил. Он глубоко задумался и, кажется, даже не слыхал моих слов.

– Послушайте, Рикори,– сказал я. – Мы зашли слишком далеко. Метод убийства – если это убийство – неизвестен. Возможность убийства надо определить, найдя особу, профессия которой представляла интерес для всех восьми и которая посещала их или они посещали ее, например, особо, имеющая отношение к детям. Теперь о мотивах. Месть, выгода, любовь, ревность, самозащита? Ни один не может быть избран, так как мы снова упремся в социальные мотивы – положение людей в обществе и т.д.

– А что, если это будет удовлетворение, которое чувствует субъект, удовлетворяя страсть к убийству, к смерти, это не может быть мотивом? – спросил как-то странно Брейл.