Джеймс Доусон - Произнеси её имя (ЛП)

Стряхнув накатывающуюся новую волну раздражения, она повернулась к Нае.

— Ней, у тебя были странные сны?

— Нет, мэм.

— Уверена?

— Конечно, уверена. Я на пробежку. Идешь?

— Ты шутишь?

— Если ужасный призрак из зеркала придет за мной, то я хочу быть в состоянии обогнать ее! — Она схватила бутылку воды и выбежала из спальни.

Наконец Бобби написала Кейну. Следила за ней доктор Прайс, как ястреб, или нет, она скорее предпочтет быть исключенной, чем мертвой. Им придется использовать тот же трюк, что и вчера, и надеяться на лучшее. К удивлению (а также удовольствию) Бобби, Кейн ответил почти сразу; в свое время Ная смогла убедить ее в том, что (а) такое почти никогда не случается и (б) означает, что ты, вроде как, нравишься парню.

«Конечно. Сегодня я взял машину. Снова странные сны?» — ответил он.

«Хуже. Посетитель. Получила новую зацепку». — Она подумала, не поставить ли «Х», но отметив, что он этого не сделал, оставила текст профессиональным. Чисто деловая охота за призраком.

«Классно. В то же время на том же месте», — последовал его ответ. По-прежнему без поцелуя. Что было отлично. ПРОСТО ОТЛИЧНО. Бобби бросила телефон на кровать и отправилась в душ до того, как туда ринутся все.

По причине более раннего разрешения на отлучку в школе сегодня будет суматоха — большинство девушек уедут, как только закончатся уроки, а некоторых заберут даже раньше. Неудивительно, что как только новость об исчезновении Сэди стала достоянием общественности, некоторые родители не могли дождаться, чтобы увезти своих детей — несколько девушек уехали домой уже прошлой ночью. Бобби надеялась, что сегодня среди этого хаоса выскользнуть и снова вернуться будет легче.

Она заперлась в душевой и стянула халатик. Даже не задумываясь о том, была ли Мэри в зеркале (хотя она не видела ее), Бобби осмотрела призрачные царапины. Она поморщилась. Их стало больше. Теперь раны распространились на ключицу, ребра и вниз по бедрам. Она была покрыта небольшими болезненными линиями. Это не поддавалось никакой логике. Все, что она могла предположить — это то, что Мэри была вынуждена порезать себя, что было не так уж редко и среди нынешних учениц, некоторые вообще едва ли пытались скрывать шрамы. Бобби не понимала этого, однако, конечно же, и не осуждала. Но, как правило, в тех случаях девушки, казалось, резали свои руки или ноги с какой-то упорядоченностью, даже аккуратностью. Эти же отметины все разного размера и в разных местах были как будто случайными. В них было безумие, умопомешательство.

Только одно Бобби казалось совершенно ясным. По этой причине Кровавую Мэри называли «кровавой».

После душа, (где она обнаружила, что призрачные раны невозможно удалить никаким количеством мыла), Бобби переоделась в джинсы и пушистый джемпер с «блошиного рынка» и с легкостью выскользнула из Пайпер Холла, сливаясь с небольшой группкой девушек, которых забирали пораньше на Отлучку. Выбраться не в форме вместе с другими девушками было примерно в миллион раз легче, чем вчера.

Этому также способствовал леденяще-холодный туман, тянувшийся с моря. Он клубился по газонам и дорожкам, плотный, как сухой лед, прямо как из ДжекПотрошительвилля. Бобби едва могла видеть дальше метра и внезапно испугалась, что край обрыва подползет, застав ее врасплох.

Кейн припарковался там же, где и вчера — рядом с покосившемся указателем, стрелки которого указывали в одну сторону на школу, в другую — на Оксли, в третью — на береговую линию. На сей раз машина оказалась настоящим Барби — мобилем — кабриолетом VW Beetle жемчужного цвета. Это, должно быть, автомобиль его мамы. И, конечно же, забравшись на пассажирское сиденье, она заметила кучу мягких игрушек, рассаженных в ряд перед задним лобовым стеклом, и подушечки на заднем сиденье.

— Приятная поездочка, — ухмыльнулась она.

— Тебе нравятся мои Beanie Babies[16]? — улыбнулся в ответ Кейн. Бобби засмеялась, и он сразу принял оскорбленный вид. — Это не шутка. Они действительно мои. Я их коллекционирую.

— О. Извини, я …

— Да шучу я, глупышка.

Бобби выдохнула с облегчением.

— Просто поезжайте, легкомысленный молодой человек.

Они ехали вглубь мрачной серой сельской местности, невыносимо медленно двигаясь на поворотах, поскольку туман не отступал. Даже свету фар не удавалось пробиться сквозь него, и деревья вдоль извилистых дорог становились все более и более костлявыми, скидывая последние цепляющиеся за них мертвые листья.

Ерзая на своем кресле, Бобби описала Кейну события прошлой ночи, и, к его чести, все, что она рассказала, было принято без всяких сомнений.

— Черт, это отстой. В твоей постели?

— Угу. Может, я никогда снова не засну. Чем ближе мы подбираемся, тем хуже становится.

Кейн на секунду отвернулся от дороги, чтобы посмотреть на нее — его глаза были полны беспокойства.

— Тебе приходится хуже, чем всем остальным.

До этого мгновения ей не приходило это в голову.

— Ага, полагаю, что так. А ты разве больше ничего не видел?

Кейн неловко поерзал.

— Есть кое-что…

— Продолжай.

— Возьми мой телефон. — Бобби взяла его с приборной панели и провела по сенсорному экрану. — Открой фотографии.

Бобби приподняла бровь.

— Хочу ли я делать это? — Одному Богу известно, что может содержаться в фотогалерее семнадцатилетнего парня.

— Это безопасно. Вроде как. — Бобби поступила так, как ее просили. Фотографии начались, как и всегда, с самых последних.

Все они были о Кейне. О мирно спящем Кейне, уткнувшимся лицом в подушку.

— Кто их снял?

Пауза.

— А ты как думаешь, кто?

— О боже, — сглотнула Бобби. — Это как будто… как будто она хочет тебя или что-то типа того. — Бобби припомнила, как сильно Мэри желала учителя, как это было всепоглощающе, и не могла удержаться, чтобы не подумать, что это значило для Кейна. Словно мертвая девушка зациклилась на них, ни на минуту не выпуская из своего поля зрения. Призрак-сталкер, ни больше ни меньше. Казалось, с каждым проходящим днем, приближаясь к пятому дню, сила Мэри увеличивалась, становясь все более навязчивой, более невозможной. Кто знает, какой могущественной она станет к завтрашнему дню. Что она с ними сделает.

Кейн продолжал:

— И я по-прежнему вижу сны. Словно они становятся все громче в моей голове, понимаешь, о чем я?

Бобби кивнула.

— Ага. Что происходит в твоих?

Больше ерзанья. Определенно неловкого.

— Слушай, они из разряда категории Х. Я не могу рассказать тебе…