Наталья Александрова - Последний ученик да Винчи

— Как, они были уверены, что я непременно потащусь за вами, так, что ли?

Их перепалку прервало появление Вероники. Она протянула Маше небольшой плоский ключик.

— Это ключ от ячейки «Монтгомери банка», — сказала она, — перед тем как уехать на море, муж привел в порядок все свои дела, как будто предчувствовал, что…

Маша кивнула головой, вспомнив, что, по словам отца, ее дед тоже привел в порядок дела и даже простился с близкими людьми. Что же за страшную тайну дед унес с собой в могилу? А может, есть еще возможность ее разгадать?

— Муж велел мне, если с ним что-нибудь случится, отдать этот ключ наследникам профессора Магницкого. Но только тем, кто сам доберется до нас, посылать в Россию ничего нельзя. И писать о том, что в Риме что-то есть для них, ни в коем случае не следует. Это в том случае, если бы кто-то связался со мной письменно или говорил по телефону. Я не знаю, что там, в сейфе, это предстоит выяснить вам самой. Только… — Вероника оглядела Машу, — «Монтгомери банк» — это очень солидный банк. Эти чопорные англичане примут вас гораздо лучше, если вы будете выглядеть по-другому. Идемте со мной!

В просторной гардеробной глаза у Маши едва не вылезли из орбит. Она никогда не видела одновременно столько дорогой и хорошей одежды. Даже в магазине…

Пока Маша наскоро наводила макияж и причесывалась, Вероника перебирала одежду и вытащила бледно-зеленый костюм.

— Это вам будет к лицу!

С непонятным удовлетворением Маша заметила, что при ее появлении Старыгин перестал следить взглядом за хозяйкой.

— Меня примут за вашего шофера, — сказал он по-русски.

— Вот уж не думала, что вас это волнует! — ответила Маша и улыбнулась Веронике. — Спасибо вам за все!

— Идемте же, Дмитрий! — сказала она капризно. — Вы нас задерживаете…

— Желаю удачи! — сказала Вероника им вслед.

Машина остановилась перед высоким, солидным зданием, фасад которого был облицован черным полированным гранитом. Старыгин выбрался наружу и подал руку своей спутнице.

Возле старомодной массивной двери, обитой чеканной медью, красовалась строгая и внушительная табличка: «Монтгомери банк».

Дверь не открывалась сама, как в новомодных японских и американских офисах. Чтобы открыть ее, Старыгину пришлось приложить некоторое усилие. Тем самым владельцы банка с чисто британским тактом давали понять, что вход в их цитадель открыт далеко не каждому.

По другую сторону двери стоял рослый мужчина в безукоризненно отглаженном черном костюме, под которым почти невозможно было разглядеть пистолет.

Подняв на Старыгина и его спутницу непроницаемый взгляд, он произнес сдержанным, полувопросительным тоном:

— Сэр?

Вместо ответа Маша выступила вперед и показала привратнику маленький плоский ключ.

— О, прошу вас, мадам! — охранник не улыбнулся, но несколько потеплел взглядом. — Джентльмен с вами?

— Конечно, — подтвердила девушка.

— Прошу прощения… — Охранник молниеносным отработанным движением провел возле Маши и реставратора металлоискателем и кивнул: — Прошу вас, мистер Гаррис вас ждет!

Спутники пересекли просторный холл, облицованный светлым мрамором, и остановились перед золоченой стойкой.

— Чем я могу вам помочь? — раздался из-за стойки голос с безупречным английским произношением. Маша увидела еще одного мужчину в черном костюме. Но если даже охранник в этом банке выглядел джентльменом, то этот человек выглядел джентльменом в квадрате. Прическа его была выверена с математической точностью и отражала свет позолоченных бра. Костюм сидел так идеально, что невольно напоминал о похоронах. А во всем облике сквозила такая сдержанная британская чопорность, что ее вполне можно было использовать вместо морозильной камеры или кондиционера.

— Чем я могу вам помочь? — повторил джентльмен с тем же выражением.

И опять вместо ответа Маша показала ему ключ.

— Прошу вас. — Служащий осторожно, как драгоценную реликвию, взял ключ в руки и посмотрел на выбитый на нем номер. Тут же лицо его осветилось улыбкой, и Маша подумала, что ошиблась, приняв его за англичанина.

— Я рад, чрезвычайно рад, — проговорил клерк. — Мадам, мистер Моррис будет через несколько минут, я уже сообщил ему о вашем визите. А пока могу я предложить вам и вашему спутнику чашку чаю?

«Конечно же чай, — подумала Маша. — Ведь это английский банк! Во французском или итальянском нам предложили бы кофе!»

Она вежливо отказалась и поблагодарила.

— Тогда, прошу вас, присядьте, — служитель указал посетителям на глубокий и низкий диван, обитый темной тисненой кожей. — Мистер Моррис уже в пути!

Маша задумалась, каким же будет этот самый мистер Моррис: джентльменом в кубе? И еще она подумала, каких же размеров внутренние помещения этого банка, если клерк добирается из своего кабинета не скорее, чем если бы тот располагался в Лондоне. Возможно, он едет оттуда на поезде или, по крайней мере, на автомобиле.

Наконец дверь позади стойки распахнулась, и оттуда появился долгожданный мистер Моррис.

Он оказался совсем не таким, какого Маша ожидала увидеть.

Небольшого роста, очень подвижный, в помятом сером костюме, с покрытыми перхотью плечами и круглой плешью, он потирал руки и улыбался.

— Приветствую вас, приветствую вас! — воскликнул он с неумеренной веселостью. — Простите, что заставил вас ждать! Британские традиции, знаете ли! Пойдемте со мной, я провожу вас в депозитарий!

Он сделал знак следовать за собой и зашагал по широкому, ярко освещенному коридору, ни на секунду не переставая говорить:

— Прекрасный выбор, прекрасный выбор!

— О чем вы, сэр?

— То, что вы остановили свой выбор на нашем банке, говорит о вашей рассудительности и несомненном вкусе! Сейчас многие предпочитают этих выскочек, этих нуворишей…

— Что вы имеете в виду?

— Швейцарские банки, конечно! — мистер Моррис недоуменно оглянулся на Машу, как будто она спросила его, как называется наша планета. — Эти новомодные швейцарские банки!

— Как, вы называете швейцарские банки… новомодными? Разве они не старейшие в Европе?

— Что вы, мадам! — мистер Моррис так скривился, как будто проглотил целый лимон. — Как вы можете так говорить! Первые швейцарские банки появились только во второй половине девятнадцатого века, и тогда о них никто не слышал! Они стали известны только после Первой мировой войны! В то время как наш банк сохраняет свою неизменную репутацию с тысяча семьсот десятого года! Английский банк — это настоящий банк, а все остальные — выскочки!