Стивен Кинг - Салимов удел

Бен взглянул на дом Марстена и медленно продолжил:

— Думаю, этот дом может оказаться памятником, который Хьюберт Марстен воздвиг злу, чем-то вроде психического резонатора. Если хочешь, сверхъестественным маяком. Стоит тут все эти годы и, может быть, хранит в своих разрушающихся костях концентрированное зло Хьюби.

— А теперь его опять заняли.

— И снова исчезновение. — Бен повернулся к Сьюзан и взял запрокинутое лицо девушки в ладони. — Видишь ли, возвращаясь сюда, я никак не рассчитывал на такое. Я думал, что дом, может быть, снесли, но мне и в самых дичайших снах не снилось, что его кто-то купил. Я видел, как снимаю его и… ох, не знаю. Может быть, смотрю в лицо собственным ужасу и злу. Или играю в изгоняющего привидения: «именем всех святых, Хьюби, изыди!» Или, может, просто окунаюсь в атмосферу дома и пишу книгу достаточно страшную для того, чтобы сделать на ней миллион долларов. Но все равно — я чувствовал себя хозяином положения, вот в чем разница. Я больше не был девятилетним пацаном, готовым с визгом убежать от картинок из волшебного фонаря — картинок, исходящих, может быть, из его собственного сознания. Но сейчас…

— Что сейчас, Бен?

— Сейчас этот дом занят! — взорвался он и ударил кулаком по ладони. — Я не управляю ситуацией! Исчез маленький мальчик, и я не знаю, что думать. Возможно, исчезновение никак не связано с этим домом, но… я в это не верю.

Последние слова он произнес медленно и раздельно.

— Привидения? Духи?

— Не обязательно. Может быть, какой-нибудь безобидный человек, восхищавшийся этим домом в детстве, купил его и стал… одержимым.

— Ты что-то знаешь о… — встревоженно начала Сьюзан.

— Новом жильце? Нет. Только догадываюсь. Но если дело в доме, я больше склоняюсь к одержимости.

— А не к чему?

Бен ответил просто:

— Может быть, дом вызвал еще одного дурного человека.

Энн Нортон следила за ними из окна. Чуть раньше она позвонила в аптеку. «Нет, — сказала мисс Кугэн и в ее голосе прозвучало что-то вроде ликования. — Здесь их не было. Не заходили».

«Где ты была, Сьюзан? Ох, где ты была? — Уголки ее рта дернулись книзу в беспомощной злой гримасе. — Уходи, Бен Мирс. Уходи и оставь ее в покое».

Покинув его объятия, Сьюзан сказала:

— Сделай для меня одну очень важную вещь, Бен.

— Все, что смогу.

— Не говори о таких вещах больше ни с кем в городе. Ни с кем.

Он невесело улыбнулся.

— Не волнуйся, меня не заботит, как бы заставить людей думать, что у меня не все дома.

— Ты запираешь свою комнату в пансионе?

— Нет.

— Я бы начала запирать. — Она откровенно взглянула на Бена. — Ты должен думать о себе, как о подозреваемом.

— С тобой тоже?

— Да… вот только я тебя люблю.

А потом Бен остался один. Сьюзан заспешила по подъездной дороге, а он остался глядеть ей вслед, потрясенный всем, что наговорил, а еще сильнее — четырьмя или пятью заключительными словами девушки.

Вернувшись к Еве в пансион, Бен обнаружил, что не может ни работать, ни спать. И для первого, и для второго он был слишком взбудоражен. Поэтому Бен прогрел мотор ситроена и после секундного колебания поехал в сторону кафе Делла.

Там оказалось полно народу, накурено и шумно. Музыканты, взятая на испытательный срок кантри-вестерн-группа под названием «Рейнджеры», играли вариацию на тему «Так далеко ты прежде не бывал», громкостью восполняя нехватку мастерства. На полу по спирали вращались примерно сорок парочек, почти все — в джинсах. Бен с легким изумлением припомнил строчку Эдварда Олби насчет обезьяньих сосков.

Табуретки перед стойкой оседали — и из-за конструкции, и под тяжестью фабричных рабочих, которые пили пиво из одинаковых стаканов и были обуты в почти одинаковые рабочие башмаки на резиновом ходу, с сыромятными шнурками.

Между столиками и кабинками сновали две или три официантки с пышно взбитыми прическами и вышитыми на белых блузках золотой ниткой именами (Джеки, Тони, Ширли). Делл разливал пиво за стойкой, а в дальнем ее конце похожий на ястреба мужчина с набриолиненными, зачесанными назад волосами, смешивал коктейли. Он отмерял спиртное в рюмки, сливал в серебряный шейкер, добавлял то, что положено, а лицо оставалось абсолютно пустым Бен двинулся к стойке, огибая танцплощадку по краю, и тут кто-то позвал:

— Бен! Слышь, приятель! Здорово, корешок!

Бен огляделся и за столиком неподалеку от стойки увидел Проныру Крейга, сидевшего перед полупустым стаканом.

— Привет, Проныра, — отозвался Бен, усаживаясь.

При виде знакомого лица ему полегчало, и потом, Проныра ему нравился.

— Решил маленько пожить ночной жизнью, а, корешок? — Проныра улыбнулся и хлопнул Бена по плечу.

Бен подумал, что тот, должно быть, получил деньги, потому что уже само дыхание Проныры прославило бы «Милуоки».

— Ага, — ответил он. Он вытащил доллар и положил на стол, испещренный круглыми отпечатками множества пивных стаканов, которые там перебывали. — Как жизнь?

— Просто отлично. Что думаешь про этих новых лабухов? Классно, а?

— Порядок, — сказал Бен. — Ну-ка, прикончите эту штуку, пока она не выдохлась. Я ставлю.

— Весь вечер ждал, чтоб кто-нибудь сказал это! Джеки! — заорал Крейг. — Неси моему корешу кувшин! Будвейзера!

Джеки принесла кувшин на подносе, где в беспорядке валялась мокрая от пива мелочь, и сняла его на столик, отчего на правой руке вздулись мускулы под стать премированному борцу. Она взглянула на доллар так, словно это был таракан какой-то новой породы.

— С вас бакс сорок, — сообщила она.

Бен выложил еще одну бумажку. Девушка взяла обе, выудила из разнообразных луж на подносе шестьдесят центов и сказала:

— Проныра Крейг, когда ты так вопишь, ты похож на петуха, которому сворачивают шею.

— Лапуля, ты чудо, — отозвался Проныра. — Это Бен Мирс. Книжки пишет.

— Будем знакомы. — сказала Джеки и исчезла в полумраке.

Бен налил себе стакан пива. Проныра последовал его примеру, профессионально наполнив стакан до краев. Пена нависла над ними, грозя перелиться — и осела обратно.

— Твое здоровье, корешок!

Бен отсалютовал стаканом и выпил.

— Ну и как твоя писанина?

— Отлично, Проныра.

— Видел, как ты крутился с малышкой Нортон. Она настоящий персик, иначе не скажешь. Тут ты лучше выбрать не мог.

— Да, она…

— Мэтт! — завопил Проныра, напугав Бена до того, что он чуть не выронил стакан.

«Господи, — подумал Бен, — он правда похож на петуха, прощающегося с этим светом».