Александр Варго - Гурман
Валерий вздохнул, прислонился к стене и медленно сполз на пол. Правый бок сильно жгло. Пара шальных пуль, выпущенных из «калаша» Андрея, зацепила его. Причем серьезно.
До слуха лейтенанта донеслись крадущиеся шаги. Кто-то спешил к выходу. Догонять его и пытаться задержать не имело смысла. Раненный, в кромешной темноте, он бы просто погиб, а убийца, судя по всему, отлично ориентировался и без света.
Что с Андреем? Он ведь совсем пацан! Валерий стиснул зубы. Ведь смерть сержанта будет целиком на его совести.
Ожила рация. Хватов орал, спрашивал, кто и почему стрелял. Валерий перевернулся на четвереньки и выполз в коридор. Он двигался к рации и уже видел крошечный зеленый огонек, мерцающий в угольно-черном пространстве. Раненый полицейский почему-то подумал о перепуганном светлячке, который затерялся в дремучей чаще и не знал, как попасть домой.
Его ладони опустились в теплую липкую лужу. Вскоре он нащупал ботинок.
— Андрюха?.. — спросил лейтенант, пытаясь добраться до кисти или шеи, чтобы нащупать пульс.
Наконец он нашел руку, палец лег на вену. Ни малейшего движения.
Валерий поднял рацию, и она показалась ему тяжелее, чем прежде. Это означало, что он слабел от потери крови.
— Михалыч, он вышел из дома? — тяжело дыша, спросил лейтенант.
— Нет, никто не выходил! Почему стреляли? — закричал Хватов.
— Андрей убит, меня тоже задело. Поторопи «Скорую»!
— Уже передал, сюда наши едут! Я иду к тебе!
— Возьми фонарь. Осторожнее, он как кошка видит, — устало произнес лейтенант и пошарил рукой в поисках автомата.
Пусто. Неужели этот отморозок еще и «калаш» с собой прихватил?
Оставляя за собой полосу крови, он забрался в комнату. Здесь было намного светлее. Где этот тип? Опять на чердаке? Или в прихожей, там, где валяется жилетка мотоциклиста?
Если убийца не покинул дом, значит, он где-то здесь.
Валерий без сил прислонился к столу. Он чувствовал огромную слабость, его начала одолевать сонливость. Лейтенант ударил себя по щеке, после чего, морщась от боли, снял куртку.
Где же Хватов?
Рубашка была вся мокрая от крови. Он не стал ее расстегивать, а попросту разорвал и кое-как наложил повязку на раны.
Валерий посмотрел на рацию. Как давно он разговаривал с Хватовым? Прошло пять минут? Десять?
«Вылезай наружу, — прозвучал в голове голос. — Или подохнешь здесь».
Когда в шкафу, стоящем у окна, что-то зашуршало, Валерий даже не сразу понял, откуда идет этот звук.
Он пополз и теперь уже отчетливо слышал, как внутри шкафа происходит какая-то возня. Раздался удар, затем еще один.
Полицейский направил пистолет на шкаф.
«Не дури! Зачем ему прятаться в этой коробке и выдавать себя? — вдруг подумал он, и его рука дрогнула. — А вдруг там кто-то другой? Вроде того мужика, который лежал под кроватью?»
Лейтенант попытался выйти на связь с Хватовым, но ответом ему была могильная тишина.
Звуки в шкафу возобновились. Теперь там кто-то скребся.
Сзади хлопнула дверь.
Хватов!..
Лейтенант испытал громадное облегчение. Но ствол пистолета был все так же направлен на шкаф.
— Я не знаю, кто там, — скрипучим голосом произнес Валерий, слыша за своей спиной тихие шаги. — Хватов, посвети.
Дверца шкафа внезапно резко открылась. Наружу выкатилось что-то бесформенное, с согнутыми руками и ногами. Оно мычало, извиваясь на полу.
— Свети! — закричал Валерий, и вдруг его шею пронзила нестерпимая боль, а рот мгновенно наполнился кровью.
Палец инстинктивно нажал на спусковой крючок, пистолет прыгнул в руках. Существо, вывалившееся из шкафа, издало звериный рык. Полицейский, хрипя, повалился на пол, пытаясь непослушными руками зажать рану на шее.
Рядом кто-то хихикнул.
Буквально через три минуты после того, как лейтенант полиции Валерий Жилин испустил дух, к дому Пылаевых с рокотом подкатил темно-синий чоппер с длинной самодельной вилкой. За рулем сидел Эстет. Он заглушил двигатель и склонился над кофром. Вскоре в его руках появилась бутылка с мутной жидкостью. Байкер неуверенной походкой зашагал к дому, на ходу поджигая фитиль, торчащий из бутылки. Полицейскую машину он не видел, так как припарковался на другой стороне жилого строения.
— Я знаю, что это ты, долбаный хорек, — пробормотал парень и посмотрел на окна дома.
В одном из них зажегся свет, и через мгновенье за шторами возникла сутулая фигура. Эстет моргнул. Неожиданно у него появилось ощущение, что этот человек смотрел прямо на него, хотя он стоял в темноте, среди ветвей. Мотоциклист поежился, но отступать было поздно. Фитиль почти догорел. Еще немного, и этот пузырь с гремучей смесью взорвется у него в руках.
Он выдохнул и с силой швырнул свой смертоносный коктейль. Фигура за окном исчезла как видение. Звон разбитого стекла показался Эстету оглушительным. Он испуганно отпрянул, быстро добежал до мотоцикла, повернул ключ зажигания и рванул с места.
Через несколько минут Эстет оказался на трассе. Ночная дорога была почти пуста. Вдали слышался вой сирен, который нарастал с каждой секундой. Вскоре мимо Эстета промчались две полицейские машины, за ними спешила «Скорая». Байкер только плотнее сжал губы и увеличил скорость.
«Забыли пожарную машину прихватить, — пронеслась у него мысль, и ему стало страшно за свой поступок. — А вдруг там был кто-то другой, а не этот хорек? Впрочем, это уже неважно. Что сделано, то сделано».
Катя не помнила, как уснула. Ее разбудил звонок посреди ночи. Глянув в окно, она увидела полицейский автомобиль. Она скатилась с кровати, убирая с лица спутанные волосы.
Девушка посмотрела в глазок. У дверей стояли двое мужчин, один в форме полицейского, второй в штатском. Они о чем-то спорили. Вздохнув, Катя открыла дверь.
— Это ты звонила в полицию? Уланова Екатерина? — осведомился тот из них, который был в форме.
— Да. А вы точно полицейские? — вдруг вырвалось у нее.
Мужчины с недоумением переглянулись.
— По крайней мере сегодня утром я им был, — попробовал сострить человек в форме, но Катя лишь плотнее сжала губы.
— Вам показать удостоверение?
— Его поймали? — с надеждой спросила она, и мужчина в гражданском устало ответил:
— Пока нет. Но тебе придется проехать с нами, чтобы выяснить кое-какие вопросы.
— Хорошо. Дайте мне пять минут, чтобы одеться. — С трудом передвигая ноги, она поплелась в комнату.
В мозгу, отдавая болью, тяжело ворочались всего два слова, от которых хотелось бежать без оглядки, закрыться на все замки, залезть под одеяло и заткнуть уши:
«Не пойман. Не пойман. Не пойман».
В полицию они приехали уже на рассвете.
Галю выпустили лишь поздно вечером. Ей вернули справку об освобождении, изрядно помятую и даже кое-где надорванную, и не-двусмысленно дали понять, что она не является желанным гостем в этом городе. Если бы у сотрудников полиции было время, они занялись бы ею всерьез и впаяли бы какую-нибудь на-думанную статью.
Но полицейским было не до нее. В какой-то момент отделение, куда ее доставили, стало похоже на разворошенный муравейник. Вскоре до обезьянника долетела новость, что в городе совершено очередное убийство.
«Вот поэтому на тебя и нет времени, — думала женщина, торопливо перебирая ногами. — Ты никто, и звать тебя никак».
Ее вдруг охватила безысходная тоска, и глаза Галины стали влажными. В самом деле, зачем она на этом свете? Кому нужна? Да, у нее была цель — найти дочь. Нашла. Что дальше? Судя по всему, Катя не горит желанием быть рядом с ней, хотя женщина и была внутренне готова к этому. Хорошо, что дочь потом нашла ее сама и даже выслушала ее историю. Вот только поверила ли?
Гале очень хотелось верить, что это так. Где-то глубоко внутри у нее зрело нехорошее предчувствие. Она была уверена в том, что Кате грозит опасность. Пока маньяк на свободе, ей лучше убраться подальше отсюда.
Она вспомнила кошмар, который привиделся ей на днях, и содрогнулась. Ей снилось, как ее привели в морг, где лежало тело Сергея Малышева. Галя со страхом вглядывалась в хмурое, бледное лицо умершего садиста. Даже теперь оно вызывало у нее первобытный ужас.
Она молилась, смиренно выставив перед собой здоровую руку. Когда глаза мертвеца открылись, Галя закричала и бросилась к дверям. Она бежала, но ее ноги скользили по полу, который внезапно стал густым, засасывал ее, как каша.
Малышев перевесился через край гроба, шлепнулся на пол, как кусок печени, встал и заковылял к ней. Она чувствовала вонь, исходящую от него, видела глаза, вылезшие из орбит.
Галя проснулась в слезах и вздохнула, стараясь прогнать из памяти ненавистное лицо полицейского. Она будет думать о Кате. При мысли о дочери губы женщины тронула слабая улыбка.
Галя решилась. Да, она пойдет к ней домой. Только сейчас мать поняла, как соскучилась по Катюше, и невольно ускорила шаг. Несмотря на поздний час, автобусы еще ходили, но для нее это не играло роли — денег-то все равно не было. Впрочем, Галя привыкла к этому. Город медленно обволакивал густой туман.
