Ольга Михайлова - Гибельнве боги

— Ну, сколько можно так сидеть, Мария, пойдем танцевать.

Мария покачала головой.

— Я не хочу, — голос девицы был вялым и сонным.

— Ты была у доктора? Что он сказал? Ты же сохнешь на глазах.

— Ничего не сказал, он не может ничего понять, а я похудела на пять фунтов… Дома так плохо, Симона, страшно… Одной страшно, а с другими тяжело. Даже собака, моя Турана, убежала куда-то… Всё валится из рук. — Девушка, казалось, спала на ходу, говорила, почти не шевеля бледными, бескровными губами. — Оставь меня, я посижу тут…

Неизвестная Джустиниани Симона с жалостью посмотрела на подругу, вздохнула и ушла к танцующим.

Джустиниани же вдруг показалось, что он замерз, в кончиках пальцев ощущалось покалывание, в глазах померк свет. Он пошатнулся, но поспешно схватился за спинку стула и устоял. Потом тело обдало жаром, на висках выступил пот. Но тут же все и прошло. Он вздохнул полной грудью, отвернулся от девицы и вдруг увидел в висящем напротив зеркале отражение Марии Убальдини. Девицу окружал ореол вокруг головы, похожий на сыр, изъеденный черной плесенью. Он лихорадочно оторвал глаза от зеркала и повернулся к девушке. Теперь ничего не видел. Но в зеркале изображение снова проступило.

Джустиниани отошел к креслу, присел, опустив глаза в пол. Что опять за фантомы?

Тут к Марии подошла герцогиня Поланти.

— Моя девочка, вам всё еще недужится? — голос Гизеллы звучал заботливо и нежно, но Джустиниани померещилась в нем излишняя приторность. Он поднялся, снова подошел к зеркалу и ахнул. В амальгамированной поверхности отражалось невероятное: из глаз герцогини исходил мутный свет, окутывавший Марию Убальдини, и темный ореол вокруг головы девушки трескался и распадался. Физиономия же старухи лучилась довольством.

«Она мастерица порчи…», вспомнил Джустиниани слова Чиньоло. Как она это делает? Зачем? Но тут же и усмехнулся. Понимание проступило мгновенно. Мария была молода и красива, а это в глазах старой ведьмы, утратившей красоту, было преступлением. Однако не этим ли чертовым штукам научил герцогиню Джанпаоло? Джустиниани интуитивно, бездумно понял, что Марию Гизелла Поланти не помилует, пока не уничтожит.

Девицу было жаль, Джустиниани не знал, как отвадить старую ведьму от ее добычи, но вспомнил, что что-то подобное читал в книге, найденной в сундуке Джанпаоло. Что-то об этом было и в одной из книг его библиотеки.

Гизелла Поланти с улыбкой отошла от Марии Убальдини и спросила у него, сядет ли он после ужина за покер?

— Или вам и в покере мерещатся бесы, Джустиниани? — иронично вопросила она, намекая на свой спиритический сеанс.

Он ответил, что играть будет — ему не терпелось отвязаться от противной и назойливой старухи. Какая мерзавка…

В группе молодых людей, стоявших у одной из дверей, он заметил Оттавиано Боргезе и Энрико Петторанелло, герцога Людовико ди Беффи, и графа Филиппо Боминако. Они следили за танцующими парами и несколько грубовато язвили. Петторанелло рассказывал, что во время вальса видел грудь графини Лукки. Боминако спросил:

— Как же это?

— Стоит только опустить глаза в корсаж. Уверяю тебя, не раскаешься.

Тут к ним подошел Рафаэлло Рокальмуто, и Джустиниани видел, как тот о чем-то рассказывает им, слегка вытаращивая глаза, сдержанно и нервно жестикулируя. Джустиниани понял, что речь шла о дуэли. Все они, тихо переговариваясь, стояли у стены, временами бросали на него взгляды исподлобья. Джустиниани это раздражало.

— Молодая Аньелли теряет сегодня голову из-за вас, Винченцо, глаз с вас не сводит — сказала ему полушепотом Гизелла Поланти, снова проходя мимо, — да и Катарина Одескальчи, как я погляжу, от вас без ума. Колдуете, что ли, Джустиниани?

Винченцо ничего не ответил, сделав вид, что не услышал старуху. Но настроение его было ровным: он неизменно замечал взгляды женщин и девиц, коими они провожали Елену и Катарину. Им завидовали. На него же бросали взоры страстные и красноречивые, исполненные скрытого смысла. Женщины еще никогда так откровенно на него не смотрели. Восемьсот тысяч? Но богатых мужчин в обществе немало.

— Мессир… — Джустиниани обернулся, с удивлением увидев за спиной Элизео ди Чиньоло. Тот был странно бледен, но на скулах алели пятна румянца, на взгляд Джустиниани, нездорового. Винченцо вспомнил, что ему как-то в доме у Поланти показалось, что юноше нравится племянница графа Массерано, и тогда слова герцогини, сказанные довольно громко, не могли не задеть Элизео.

Но тот неожиданно спросил, глядя на Джустиниани со странным вызовом.

— Ваш покойный дядя часто повторял одну фразу… «Vota diis exaudita malignis». О чем это он говорил?

Джустиниани видел, что юноша буквально пожирает его глазами, а, вдумавшись в его слова, удивился еще больше.

— Мой дядя говорил такое?

— Да, и очень часто.

Джустиниани опустился на диван и предложил Элизео присесть рядом.

— Если я правильно понимаю, это игра слов на варварской латыни. Vota diis exaudita malignis… Votum — это и жертвоприношение, и обет, и молитва, и желание, и воля, и даже брачный союз. Exaudita — всего-навсего pluralia tantum от глагола exaudire, «внимать, слышать, понять». Форма diis это аблатив множественного числа от deus, боги, malignis — гибельные, враждебные, злые, недоброжелательные, завистливые. Перевод прост: желания услышаны враждебными нам богами. Но неужели мой дядя это цитировал?

Лицо юноши было напряженным.

— Он переводил иначе. «Желания боги услышали гибельные…»

— Лукаво, но остроумно. Трудно понять — кто же несет погибель — боги или желания.

— Он говорил о желаниях.

— А я — о богах. Но, хоть грамматически я более точен, но прав был и дядюшка. Едва ли бесы способны погубить нас без наших гибельных желаний.

— Бесы?

— Бесы, — уверенно кивнул головой Джустиниани, — боги гибельные. Древние тоже говорили, что когда боги хотят нас наказать, они слышат наши молитвы, и глупые желания порой жестоко наказываются… их исполнением. Хорошо иметь то, чего мы желаем, но лучше не желать ничего, кроме того, что имеем. В хаосе желаний трудно понять, зачем живешь…

Джустиниани был сосредоточен на разговоре с Элизео и не заметил, как их обступили гости Чиньоло. Здесь были сам маркиз, Вирджилио Массерано, герцогиня Поланти и Андреа Пинелло-Лючиани.

В разговор вмешалась герцогиня.

— Что за нелепость вы говорите, Джустиниани? Воздерживаться от желаемого есть глупость. Кто не хочет, когда он может, тот уже не сможет, когда захочет. Не следует избегать искушений: со временем они сами начнут, поверьте, избегать вас…

— Сила желания соразмерна богатству воображения, — высокомерно заметил Пинелло-Лючиани, — если человеку ничего не надо, значит, у него чего-то не хватает… в голове.