Джон Соул - Опекун

Марианна повернулась, готовая немедленно обратиться в бегство, назад, к дому, но не сделала этого. Она вдруг поняла, что на сей раз что-то происходит не так. Но что?

Потом догадалась. Лошади были спокойны!

В прошлый раз они беспокойно ржали в своих стойлах и били копытами.

А сегодня в сарае была такая тишина, как будто ни одно живое существо и не дышало там. Как будто...

Внезапно охваченная ужасом, она побежала, спотыкаясь, к дому, влетела на кухню, одной рукой схватила телефонный аппарат, другой — открыла местный телефонный справочник и начала судорожно листать страницы в поисках нужного номера. Пока не зазвенел телефон на другом конце провода, Марианна нервно расхаживала по кухне. К ее удивлению, на звонок ответили почти мгновенно, и она заговорила в порыве облегчения.

— О, слава Богу, что Вы на месте! Это Марианна Карпентер, Оливия, я знаю, что уже поздно, но Джо нет дома, и что-то опять в сарае, а я напугана до смерти, и понимаю, что похожа сейчас на самую большую в мире...

— Я сейчас буду, — ответила Оливия. — Оставайтесь в доме. Что-то здесь случилось. Я обо всем расскажу Вам, когда приеду.

Не более, чем через пять минут двор осветился яркими фарами, и из грузового автомобиля выскочила Оливия. Когда Марианна открыла дверь, чтобы впустить ее в дом, она заметила, что ветеринар держит в руках дробовик.

— Пойдемте посмотрим, — сказала Оливия, направляясь к сараю.

Вновь наказав детям оставаться в доме, Марианна устремилась вслед за женщиной, которая уже укрепила фонарь на двери сарая.

— Вы сказали, что-то произошло, — обратилась к ней Марианна. — Вы имели в виду полицейские машины там, наверху, в лесу?

Оливия кивнула.

— Опять совершенно нападение на лагерь. Я разговаривала с диспетчером, но она мало что знает. Знает лишь, что совсем недавно в долину спустился какой-то парень и заявил, что кто-то погиб, может быть, даже два человека.

— О Боже, — выдохнула Марианна. Решимость оставила ее, она не была больше уверена, что хочет узнать, что там внутри. Но Оливия, сняв ружье с предохранителя и загнав патрон в патронник, кивнула ей.

— Я готова. Открывайте дверь.

С сильно бьющимся сердцем Марианна отодвинула засов на тяжелых дверях и тут же услышала знакомое поскуливание.

— О Господи, — простонала она, широко открывая дверь. — Я чувствую себя идиоткой! Это же Сторм!

Большая собака выскочила из-за двери, встала на задние лапы, передними уперлась Марианне в грудь и лизнула ее в лицо. Оливия извлекла патрон, вновь поставила ружье на предохранитель и опустила его около себя.

— Что ты делаешь здесь, малыш? — спросила она. — Напугал нас до полусмерти! Что здесь происходит?

Пока собака крутилась вокруг ветеринарного врача, Марианна ступила в сарай и посветила вокруг фонарем. Три лошади стояли, как обычно, в ряд, головы их возвышались над дверцами стойл, они жмурились от яркого света фонаря. Марианна шагнула в широкий проход перед стойлами, нащупала выключатель и зажгла большие лампы, подвешенные на перекладинах крыши. Когда темнота отступила, она выключила фонарь и начала обследовать сарай.

Она обнаружила Джо, завернутого в конскую попону, в пустом стойле в самом дальнем конце сарая, судя по звукам, он спал. Шагнув в стойло, она замерла и внимательно смотрела на спящего мальчика. Что привело его сюда? И как долго он здесь находится? Она опустилась на колени и осторожно коснулась его плеча. Он тут же проснулся, откатился от нее в сторону, затем сел, щурясь от света. Только когда узнал ее, расслабился, исчезло испуганное, затравленное выражение лица. Поняв, где находится, Джо всем своим видом показал, что готов защищаться, а во взгляде появилась настороженность.

— Джо? — произнесла Марианна спокойным тихим голосом. — Джо, почему ты спишь здесь? Почему ты не в постели?

Он слегка насупился, затем, судя по выражению лица, опасения его рассеялись.

— Это... это именно то, что я иногда делаю, — запинаясь произнес он. — Иногда я просто не могу спать в доме. Поэтому прихожу сюда и сплю вместе с лошадьми. — Затем, более агрессивно: — Мама и папа никогда не возражали. Они разрешали мне поступать так, когда мне хотелось.

— Понимаю, — заметила Марианна, хотя она ничего не понимала. У нее не было полной уверенности, что мальчик говорит правду. Не укладывалось в голове, что Одри Уилкенсон могла позволить своему сыну спать, свернувшись клубочком, в лошадином стойле. Тем не менее, если Джо сказал, что его мама разрешала ему так поступать, разве может она с ним спорить? Откуда ей знать, что Одри разрешала делать Джо, а что нет?

— Хорошо, а сейчас возвращайся в дом, договорились? — сказала она. — Алисон и Логан не спят, и мы собираемся приготовить какао. Звучит заманчиво?

Оставив попону на месте, Джо поднялся на ноги и стряхнул с измятой одежды налипшие соломинки. Странное ощущение — пугающее чувство нервозности, что охватило его с наступлением вечера и в конце концов вывело из дома в темноту ночи — исчезло.

Что-то, о чем он даже не подозревал, избавило мальчика от мук его собственного разума.

Звук, издаваемый лопастями вертолета, нарастал. Рик Мартин непроизвольно пригнулся, около него завихрилось облако пыли и сосновых иголок, и он прикрыл рукой глаза, всматриваясь в яркие посадочные огни вертолета. Из чрева машины свисал канат, к концу его были привязаны носилки, на которые ему вместе с Тони Молено предстояло положить растерзанное тело Тамары Рейнольде.

— Прекрасно! — прокричал он в рацию, надеясь, что пилот сможет услышать его сквозь грохот. — Застынь на месте и опускайся ниже!

Носилки начали медленно снижаться, и Рик на мгновение отошел, чтобы осмотреть молодую женщину, которая все еще лежала без сознания на остатках разодранной палатки, где они ее и обнаружили. Раны были неумело перевязаны бинтами, взятыми из аптечки первой помощи его полицейской машины, но свежая кровь начинала медленно проступать сквозь белую марлю.

— Как она? — спросил Рик склонившегося над ней Молено: его пальцы были прижаты к шее женщины.

— Пульс пока есть, но дыхание ухудшается.

— Если она будет еще жива, когда мы поднимем ее на борт, то успеем довезти ее до Бойсе, — заметил Рик, выходя из палатки.

Когда корзина коснулась земли в нескольких ярдах от него, помощник шерифа взглянул на мужчину, прибывшего в деревню час назад, чтобы сообщить о нападении в лагере. Сейчас он стоял на краю участка, при свете огней на его коже блестели капельки пота, несмотря на прохладу ночи. Одной рукой он обнимал жену, которая тяжело опиралась на него, казалось, она была на грани нервного срыва. Их дети, мальчик лет пяти и девочка на год младше, прижимались к ногам матери.