Ким Харрисон - Раньше умрешь, раньше взойдешь

Шу смотрел на меня в ожидании.

— Если что?

— Ну, если я не притворюсь мертвой. Тогда они отправят меня в морг довольно быстро.

— И как это будет работать? — фыркнул он.

Я схватила его за руку и поднесла к своему запястью:

— Я говорила тебе, что мертва. Видишь? Пульса нет. Если я не заставляю его появляться.

Мое сердце сделало один удар, я почувствовала как пульс на запястье задел его пальцы, а затем настала тишина.

На лице Шу промелькнуло несколько выражений — от раздражения до удивления, затем страх. Отняв руку, он посмотрел на меня с мольбой.

— Это какой-то фокус, да?

И вот опять, сидя в пикапе, я пытаюсь убедить парня в том, что я мертва, подумала я. Какая-то заезженная пластинка, ей-богу. Из-за моей смерти все так перепуталось.

Вздохнув, я сказала:

— Окей. Ты можешь не верить. Просто согласись с этим на несколько часов. Патч у тебя с собой?

Он дотронулся до кармана и кивнул.

— Они захотят узнать, кто я, — проговорила я, вынимая свой бумажник из кармана и засовывая его в бардачок, среди кучи компакт-дисков. Мой сотовый отправился туда же, я колебалась. Это было моей единственной связью с папой. И расставаться с ним даже на некоторое время мне не хотелось.

— Я не хочу, чтобы моему папе сообщили, что я нахожусь в морге в другой части штата, — сказала я. — Ты можешь сказать им, что меня зовут Вэнди?

Думаю, Вэнди бы не возражала. Ей бы все показалось донельзя смешным.

— Скажи им, что мы встретились в центре, потом пошли в кино или еще куда-нибудь, а потом я просто упала.

Шу как-то побледнел. А в тусклом освещении от больницы так вообще казался позеленевшим.

— Я не знаю… — начал он.

— О, ради Бога! — воскликнула я, чувствуя, как время утекает. — Тебя могут обвинить в трех смертях, а ты беспокоишься о том, что соврешь врачам, как мы встретились? Притащи меня, и когда они скажут, что я умерла, расстройся и спроси, где у них туалет, потому что тебя сейчас стошнит. Со мной встретишься у лифта в подвальном этаже. Ключ доступа у тебя есть.

Он дотронулся до кармана, где была ID-карта матери Эйса и кивнул.

— Почему бы тебе не взять патч и не загрузить его? — спросил он и достал диск. От взгляда на черные крылья на обложке меня передернуло.

— Я? — уточнила я. — Я ничего не смыслю в компьютерах. Это должен сделать ты.

Он нехотя засунул диск обратно в карман.

— А потом? — задал он вопрос. — Ты умерла? Я тебе принесу? Вызовут копов? — он замолчал. — Ты сказала, что Барнабас может изменить воспоминания.

Я кивнула, Шу облизал губы, собираясь духом что-то спросить.

— Не изменяйте мою, ладно? — попросил он. — Я хочу помнить все.

— Угу, — быстро сказала я, чтобы не терять времени зря. Я не знала, сколько врачи будут со мной возиться, прежде чем отправят вниз. — Когда все закончится, я всегда могу просто вернуться обратно в морг и встать с каталки, — сказала я. — Она подумают, что с документами какая-то ошибка, и я на самом деле не умерла. Типа, долбанное чудо.

— Я хочу, — голос Шу был громкий, и я взглянула на него, — все помнить. Не заставляй меня забыть. Если вся память уйдет, то… в чем смысл?

Мое сердце сделало один удар и затихло.

— Хорошо, — на этот раз я ответила.

Он посмотрел на меня долгим взглядом, затем завел двигатель пикапа.

— Надеюсь, сработает, — пробормотал он.

— Все будет окей, — поддержала я, но мне было страшновато. Я должна следить, чтобы мое сердце не забилось, а я всегда поддерживала его ритм. И еще я должна убедиться, что я не улыбаюсь, а то весь наш план рухнет. Если они запрут меня в холодильник, Шу меня найдет. Вариантов было немного. Если патч не загрузить, умрут люди. И это будет моей виной.

Нервничая, я откинулась на сидение и сосредоточилась на своем замедляющем сердцебиении. Спустя пару секунд сердце остановилось. Еще секунда и пропал пульс.

Мой амулет, подумала я, обеспокоенная тем, что кто-то захочет его снять.

— Стой! — громко сказала я, и машина дернулась, остановившись. — Я должна скрыть свой амулет, — смущенно объяснила я.

Шу вопросительно приподнял бровь, и я сосредоточилась на скрытии, радуясь, что уже работала над этим. Взяв амулет в ладонь, я думала о том, как я чувствую его — гладкий, теплый, глубокий насыщенный оттенок фиолетового, практически черный. Я посмотрела на него мысленным взглядом, наблюдая, как он касается божественного, прокачивает сквозь себя энергию неба, чтобы дать силу своему владельцу. Он резонировал с музыкой моей души, вселенной. Он был как живой. И если я вот так его поверну… Свет обойдет его по краям…

Теплые волны накрыли меня. Я открыла глаза, и посмотрела на амулет. Я ощущала его где-то внутри, но он стал невидим. Ах, проклятье, люблю я сделать хоть что-то, что у меня получалось!

— Боже, он пропал, — прошептал Шу испуганно. — Дерьмо. Ты и вправду мертва. — Его лицо приобрело пепельный оттенок.

Я улыбнулась, стараясь успокоить его.

— Ну вот, теперь ты выглядишь так, как и надо, когда у тебя в машине мертвая девушка. Поехали.

Глубоко вздохнув, он свернул к главному входу больницы.

— Я собираюсь окунуться по уши в дерьмо, — бормотал он, дрожащими руками переключая скорость.

Я снова закрыла глаза, заставляя себя полностью расслабиться. Я и раньше делала свой амулет невидимым, но тогда это было не так важно, как в этот раз. Я должна набраться мужества и сделать это. Я должна заставить свое сердце не биться, заставить тело не двигаться, когда они попытаются привести меня в чувство, и должна держать амулет скрытым. Не знаю, смогу ли я это сделать.

Но я должна была.

Глава 12

Двойные двери закрылись почти беззвучно, когда санитар, кативший меня в морг, отправился за содовой. Я резко села, срывая с себя простыню, словно это была змея. В гневе я осмотрела свою рубашку, пытаясь прикрыться рваными краями. Это была моя любимая рубашка, которую я купила к первому школьному дню, а они разорвали её, как будто это была какая-то дешёвка. Мои колготки тоже пострадали, но рубашка была хуже всего, особенно в тех местах, где они просовывали, пронзали, и пропускали через меня электричество.

Сын щенка, бормотала я, перекидывая ноги и свешивая их через край.

В моих руках тоже были новые отверстия, и я вытащила иглы, которые они оставили во мне, и бросила их на каталку. Не менее четырёх лабораторных техников пытались взять у меня кровь, потерпев неудачу, потому что брать-то было нечего. Никогда больше не буду притворяться мёртвой. Никогда!

Придерживая рваные края рубашки вместе, я соскользнула со стола. Мои босые ноги шлёпнули о холодную плитку, и смотря вниз, я поклялась снова. С ума сойти, на большом пальце ноги весела бирка. И когда только они успели её надеть?