Евгения Грановская - Покидая царство мертвых

– Здорово! – искренне позавидовал Иван. – Мне бы так!

– Если прижмет – тоже начнешь. Шесть лет назад я превратился в полную развалину. Если бы не взялся за ум, сыграл бы в ящик. Чайку тебе налить или предпочитаешь кофе? У меня, правда, только растворимый.

– Чая, если можно.

– Можно. Тебе какой?

– Обычно я пью китайский, из листьев, собранных в провинции Хунань.

Седой посмотрел на Ивана с любопытством, усмехнулся и сказал:

– Уважаю. Китайского чая у меня нет, но есть наш, русский, с липой и мятой. Листья собирал сам, на даче в Томилине. Будешь?

– Конечно. С удовольствием.

Васильев заварил чай, поставил перед Иваном огромную желтую чашку, сел напротив и сказал:

– Значит, ты хочешь поговорить о Максиме. Тот еще был сукин сын. Самолюбивый и самоуверенный, как черт.

Иван бросил взгляд на помрачневшее лицо Максима.

– Но при этом отличный мужик и классный опер, – договорил старый вояка. – Нынче таких днем с огнем не сыщешь. Прости, к тебе это не относится.

Он подождал, пока Иван попробует чай, и поинтересовался:

– Как тебе?

– Очень вкусно, – похвалил Холодков.

– А я тебе что говорил? – торжествующе произнес Васильев. – Ты пей, пей. Если что – я еще налью.

Иван отхлебнул чая и сказал:

– Нам стали известны кое-какие факты.

– Что за факты?

– В тот момент, когда уголовник Колюжный стрелял в Максима Орлова, в доме находился еще один человек.

– Вот как! И кто же он?

– Этого мы пока не знаем. Но у него на руке была татуировка – штык-нож от автомата Калашникова, а на нем – паук-каракурт.

– Гм… – Васильев почесал ногтями багровый нос. – Если это так, то дело пахнет керосином.

– В смысле?

– Паук-каракурт на штык-ноже – знак принадлежности к одному элитному подразделению, которое воевало в Афгане.

– Что за подразделение?

Васильев нахмурился и неприязненно проговорил:

– Настоящие звери! Их забрасывали, когда нужно было «зачистить» аул или прикончить какого-нибудь моджахедского командира.

– Ликвидаторы?

– Ага. Что-то вроде этого. Вэвэшников «духи» называли собаками. Нас, десантников, – волками. А «каракуртов» они называли оборотнями. И еще – тенями.

– Уважали, значит?

– Боялись. Я слышал, что однажды два «каракурта» пробрались ночью в кишлак, занятый моджахедами, и перебили целый взвод «духов».

– Вот это да, – с мрачноватым восторгом проговорил Иван. – Действительно, оборотни!

Седой презрительно дернул щекой.

– Воевать со спящими легко. Посмотрел бы я на этих оборотней в открытом бою. Я тебе так скажу, парень: каждый боец моей десантной роты стоил двух «каракуртов». Так себе и запиши.

– Ладно. Игорь Семенович…

– Ты сказал, что один из «каракуртов» находился в тот момент в квартире?

– Да, – кивнул Холодков. – И вполне возможно, что в Максима Орлова стрелял именно он.

– Но его не поймали?

Иван покачал головой:

– Нет. Когда милиционеры ворвались в квартиру, там были только Макс и уголовник Колюжный. Ну, и еще одна женщина, но она отношения к делу не имеет.

– Обычно женщина всегда имеет отношение к делу.

– Только не в этом случае. Это была подружка Колюжного.

– Его шмара, что ли?

– Да.

Васильев вздохнул:

– Ясно. Ты чай-то пей.

– Я пью. – Иван снова отхлебнул из чашки душистого чая.

Седой помолчал, обдумывая слова Макса, затем проговорил:

– Вот что я тебе скажу, парень. Эти ребята никогда не появляются просто так. Если «каракурт» оказался в тот момент в квартире, то он пришел, чтобы убить Орлова. Только так, и никак иначе!

– Значит, на ваш взгляд, он не мог быть подельником Колюжного?

– В жизни, конечно, всякое бывает, но я сильно сомневаюсь. Я даже больше скажу: если Макса убил не «каракурт», а уголовник Колюжный, то я – майская роза. А я похож на майскую розу?

Иван посмотрел на испещренное шрамами, темное, прокопченное на солнце лицо старого десантника и сказал:

– Не очень.

– Вот то-то и оно. Ты чай-то пей, остывает же!

– Угу.

Иван взял чашку и залпом допил липовый чай.

– Налить еще? – поинтересовался Васильев.

Холодков мотнул головой:

– Нет. Спасибо за угощение и за разговор, Игорь Семенович.

– Не за что. Только я не Игорь Семенович, я просто Седой. Так мне привычнее. – Бывший десантник улыбнулся. – Я ведь поседел в двадцать пять лет. Уже и не помню, когда был другим.

Иван еще раз поблагодарил старого вояку за угощение и поднялся из-за стола. Проводив его до двери, Васильев сказал:

– Сынок, можно вопросик?

– Да, конечно.

– А кому ты кричал «войди в меня»?

– Это… Это я призывал на помощь китайского бога войны – Гуань Юньчана. В древности так делали все китайские воины перед тем, как ринуться в бой.

– Отличный обычай, – похвалил Седой. – Взял бы на вооружение, да боюсь, меня неправильно поймут.

– Да. – Иван улыбнулся. – Могут.

– Ты заходи, если что!

– Обязательно.

– Попробуешь мой чай со смородиновым листом. Лучшего чая со смородиновым листом во всей Москве не сышешь. Это я тебе авторитетно говорю.

– Хорошо.

Седой протянул ему широкую, как лопата, ладонь:

– Ну, бывай, младший лейтенант!

– И вы тоже, товарищ подполковник!

10

Иван дождался, пока они с Максимом снова окажутся на улице. Едва покинув подъезд, он взволнованно проговорил:

– Максим Адреич, вы слышали? «Каракурты» – подразделение элитных убийц!

– Слышал, Ваня, слышал. – Макс бросил в рот леденец и с хрустом его раскусил. – Какого черта один из них делал в этом доме? И куда потом девался?

– И зачем ему понадобилось вас убивать? – добавил Иван.

– Н-да… – Макс вздохнул. – Вопросы, вопросы, вопросы… – Он помолчал, потом весело посмотрел на Ивана и спросил: – Слушай, а про китайского бога ты сам придумал?

– Да, – кивнул Иван, порозовев.

– Хорошая идея. Но надо придумать тебе другой клич. На тот случай, если снова придется позвать меня на помощь. Если ты еще раз крикнешь «Войди в меня!», я умру от стыда.

– Хорошо, – согласился Иван. Покосился на Орлова и добавил: – Вообще-то, вы уже мертвы.

– Знаю. – Макс вздохнул. – И с каждым часом становлюсь все мертвее. Кстати, что ты решил по поводу Матильды?

– А что я должен был решить? – растерялся Холодков.

– Девчонка тебе нравится.

– И что?

– Она же сказала тебе, где будет сегодня вечером.

– И что? – снова спросил Иван.

Максим посмотрел на него с сожалением:

– Ваня, не тормози! Ты должен действовать.

Иван усмехнулся и с горечью проговорил:

– Она не похожа на жирную жабу, а значит, мне с ней ничего не светит. Кроме того, она меня даже не вспомнила. А ведь года не прошло с тех пор, как я приглашал ее на свидание.