Веда Талагаева - Нереально

— У меня все самое вкусное, — добродушно улыбнулась Наталья Львовна, вставая и направляясь к плите.

— У нас пока в доме почти походная обстановка, — виновато развела руками Мария Викторовна, — Вы не будете возражать против общей комнаты? Гостевая — одно из немногих помещений, отделанных полностью, включая санузел.

— Вот и хорошо, спасибо, — ответила я.

— Замечательно! — подхватила Дина, адресуя этот возглас полной тарелке молочной рисовой каши и кружке киселя.

Половина девушек с обложки журналов продала бы душу дьяволу за ее способность наедаться на ночь и не толстеть.

— Мы так устали, — заполучив вожделенную тарелку, добавила Дина, — Можно взять это с собой?

— Конечно, — разрешила Мария Викторовна, — Света покажет дорогу. Когда пойдете, осторожнее на лестнице.

Эти слова вдруг положили конец уютной идиллии при свечах. Мы уже шли обратно к двери, когда прозвучало напутствие хозяйки. От него за столом стало подозрительно тихо. Дежурная любезность скрывала гораздо больше смысла, чем было высказано. Дина стрельнула глазами в мою сторону, обращая на этот любопытный факт мое внимание. Но я и сама уже поняла: на лестнице что-то случилось.

Огоньки свечей двигались перед нами, оставляя в темноте дорожки дыма с запахом плавленого парафина. Анфилада из четырех пустых комнат вывела нас в короткий коридорчик, с одной стороны которого чернели прямоугольники дверей, а с другой не было стены. Вместо нее массивные дубовые перила, покрытые темным лаком, ограждали антресоль второго этажа. Она выходила в гостиную, комнату впечатляющих размеров. В темноте она казалась еще больше из-за светлого цвета стен и пустоты. Из обстановки был только камин с левой стороны, пара кресел и журнальный столик перед ним и плазменный телевизор на соседней стене. С потолка свисала люстра подходящих для такой комнаты габаритов, мерцающая в ночи россыпями хрустальных подвесок, а с права темнела широкая деревянная лестница с затейливо точеными балясинами на перилах. Дина отдала мне поднос с ужином, перегнулась через перила антресолей, с интересом поглядела на лестницу и двинулась к двери гостевой комнаты.

— Надеюсь, там две кровати? — строго спросила она горничную Свету.

— Конечно, — подтвердила Света, черноволосая миловидная девушка ее лет, одетая в коричневое форменное платье, видеть которое не в телесериалах о богатой жизни мне было непривычно, — Там раньше жили ремонтники.

— Все? — оглядев большой дом, удивилась Дина.

— Нет, что вы только бригадир с братом, — поспешно успокоила нас Света, — Не думайте, комната хорошая, чистая. Они съехали давно, а другая бригада вообще жила не в доме, снимала жилье в Ольховске.

— Что, с первой бригадой в деньгах не сошлись? — спросила сестра, показывая, что ее интересует отношение хозяев к денежным вопросам.

— Да не знаю, это до меня было, — Света пожала плечами, — Я ведь всего вторую неделю здесь. До меня была другая, она еще в старом доме на Марию Викторовну работала.

— А теперь что? — спросила Дина.

Света опустила глаза, видно осознав, что сказала что-то лишнее.

— А теперь я работаю. Бывает ведь всякое, да? Она оступилась на лестнице, несчастный случай.

Света достала из кармана униформы универсальный ключ и открыла дверь комнаты.

— Очень несчастный? — продолжала наседать Дина.

— Говорят, шею сломала, — шепотом рассказала Света, — Жалко. Ей лет сорок было, нестарая еще.

Она прошла в комнату, погруженную в густую темень, и поставила подсвечник на подоконник, забрав из него одну свечу себе на обратную дорогу.

— Вот. Кровати приготовили заранее, они чистые, — доложила горничная, — Ванная и туалет вон там, — она показала на дверь в углу комнаты, — Спокойной ночи.

— Спасибо за заботу, — усмехнулась Дина, разглядывая обстановку при свете свечей, — Сама-то там поосторожнее ходи, в темноте.

— Надо обязательно человека попугать, — упрекнула я, когда за Светой закрылась дверь, и ее шаги стихли на антресолях, — Она и так служебную этику нарушила, рассказала нам то, что нас, посторонних людей не касается.

Дина скинула обувь и куртку. Потом забрала у меня поднос со своей едой, поставила на кровать, стоявшую напротив двери, улеглась в позе Лолиты, читающей книгу, и в таком положении принялась за трапезу.

— Подумаешь, мы и так знали, — небрежно фыркнула она, — И про горничную, упавшую с лестницы, и про ремонтников, которых придавило лесами. Спасибо Зинаиде Дмитриевне, собрала материал, прежде, чем нас сюда засылать.

— Да, мама поработала профессионально, — нехотя признала я; уточнять, что предпочла бы увидеть здесь ее саму, а не присланные ей по электронной почте исходные данные, я не стала, чтобы не злить понапрасну сестру и не злиться самой, — Но почему она уверена, что на доме проклятие? Если разобраться, эти печальные случаи никак не связаны между собой.

— Если разобраться, — ухмыльнулась Дина, прихлебывая кисель, — Вот и давай разбираться. У мамы нюх, до которого нам с тобой еще расти. Раз она заподозрила что-то выходящее за рамки повседневной реальности, значит неспроста.

Слепая вера Дины в мамину мудрость и непогрешимость уже перестала меня возмущать. Сделать с ней что-либо было невозможно, оставалось смириться, что я и сделала.

— Значит, будем разбираться, — пожав плечами, сказала я, и взяла из подсвечника еще одну свечу, — Попробую принять душ.

— Кругом одна средневековая романтика. Света нет, телек не работает, — проворчала Дина, покосившись на тумбочку с телевизором, видневшуюся в углу возле входной двери.

Когда я вернулась из ванной, она уже спала, отставив поднос с пустой посудой на прикроватную тумбочку. Если бы и я могла заснуть так легко и безмятежно.

Я оттягивала до последнего, сидела за ноутбуком, пока у него окончательно не разрядились батарейки. Тут уж делать было нечего, и я легла. Мне досталась кровать у окна. По карнизу с той стороны оконного стекла молотили капли. Шум дождя пробился извне и в мой сон. А в остальном было все то же. Темная комната, лужа крови на полу, и грустный Лешкин голос: "За что мне это? В чем моя вина?" У меня нет ответа, нет. Я могу только слушать его и плакать. Захлебываться слезами во сне и просыпаться с сухими глазами и тяжелой головой.

Когда я открыла глаза, оказалось, что уже рассвело. Мало того, соседняя кровать была пуста и заправлена. Вставать не хотелось совсем, но делать нечего, работа.

Выглянув в окно, я увидела пасмурный, почти осенний день. Дождь перестал, но сырость и прохлада остались. Небо покрывал ровный слой серых облаков, мокрый асфальт зеркалом блестел на дорожках парка. При свете дня парк выглядел таким же не обустроенным, как дом. Стало видно, что его разбили наспех, высадив несколько рядов крупных деревьев, чтобы создать видимость уютных аллей. В остальном пространство перед домом было почти голым и требовало ухода.